sdcss

В 1994 и в 2003 годы мы просили опрашиваемых согласиться или не согласиться (полностью согласен; скорее согласен, скорее не согласен, полностью не согласен) с несколькими высказываниями о нашей "особости":

"За 75 лет советской власти наши люди стали другими, чем в странах Запада, и этого уже не изменить"; "Не думаю, что люди в России отличаются от людей в других странах"; "Россия рано или поздно пойдет по пути общему для всех цивилизованных стран". Теперь мы можем оценить, какие сдвиги в общественном мнении на этот счет произошли за последние девять лет.

В целом изменения позиций невелики. Это позволяет считать, что мы имеем дело с довольно устойчивыми установками массового сознания, и с устойчивыми их сдвигами в одном направлении. Согласие с тем, что "люди в России не отличаются...", уменьшилось.

Представления о характерных особенностях "нашего" человека за девять лет практически не изменились: по-прежнему большинство наших собеседников считают (согласны и скорее согласны), что человек у нас привык "довольствоваться самым малым и не гнаться за успехом и богатством", "делать все сообща" и не терпеть тех, кто "ставит себя выше коллектива", что "в России люди привыкли относиться друг к другу по-свойски, не думая о выгоде".

Заметно возросло согласие с утверждением "привыкли относиться по-свойски" в средних статусных группах, примерно в той же степени оно уменьшилось в высших, в низших осталось без изменений.

Аналитический центр Юрия Левады опубликовал в "Вестнике общественного мнения" результаты исследований 1994 и 2003 годов, по которым можно судить о динамике общественных отношений, в том числе — об отношениях к людям разных национальностей: евреям, эстонцам, азербайджанцам, американцам, чеченцам, цыганам, арабам, немцам, японцам, неграм. Сопоставление данных за эти годы было представлено в статье А. Леоновой "Настроения ксенофобии и электоральные предпочтения в России в 1994- 2003гг.". Приводим цитаты из этой статьи.

Минувшее десятилетие характеризуется неуклонным ростом общей этнической неприязни, причем настроения враждебности выходят за пределы групп — традиционных носителей шовинистической идеологии и распространяются на слои, ранее бывшие оплотом ценностей толерантности и универсализма. Рост обшей этнофобии в российском обществе сопровождается увеличением доли именно радикально настроенных шовинистов. Обращает на себя внимание незначительность группы "умеренных", численность которой в течение десятилетия ни разу не превышала трети опрошенных, тогда как стабильный рост демонстрировала именно группа, не стесняющаяся высказывать враждебность в отношении этнических других.

Если в начале наблюдений, зимой 1994 года, самой многочисленной среди опрошенных была группа, заявлявшая об отсутствии этнических предрассудков, а доля открытых ксенофобов составляла лишь четверть, то к весне 2004 года ситуация зеркально изменилась: 40% опрошенных открыто заявили о неприязни к "инородцам", а сторонники терпимости оказались в явном меньшинстве.

Это свидетельствует о том, что ксенофобия лишь в незначительной мере — прямая импульсивная реакция на социальные напряжения. Напротив, она закрепляется в сознании значительных групп населения как общая ценностная установка и не исчезает после спада общественной возбужденности.

Этническая неприязнь укореняется среди представителей наиболее активных возрастов. Наиболее подвержена этнофобии группа со средним и средним специальным образованием, сохраняя лидерство на протяжении девяностых годов. Менее других в этнические конфликты (как, впрочем, и в общественную жизнь в целом) в этот период были вовлечены наименее образованные. Однако на рубеже десятилетий, на фоне общего взлета напряженности в начале 2002 года опрошенные с высшим образованием как будто продемонстрировали относительную устойчивость к общественному неврозу — рост этнофобии, хотя и заметный, оказался у них значительно ниже, чем среди менее просвещенных сограждан. Но на фоне резкого падения напряженности в остальной части общества высокообразованная группа сохранила уровень этнической неприязни и сравнялась с традиционно наиболее ксенофобией.

Рост неприязни к иноэтническим группам в российском обществе не является рациональным ответом на реально существующие угрозы, а скорее становится преобразованием накопившейся в обществе напряженности, чувства бесперспективности в раздражение против воображаемого "другого". Этот механизм создает столь недостающее чувство общности судеб у людей, которое было нарушено в годы реформ, принесших расслоение и разрушивших прежние представления о "принятых" способах социальной динамики. Так наиболее мощным, а возможно, и единственным способом социальной мобилизации и консолидации становится поиск внутреннего врага, перенос на него своей неудовлетворенности и обиды.

О всеобщности этого механизма свидетельствует широта и сходство динамики распространения ксенофобных высказываний в различных частях общества: начиная с наиболее социально уязвимых, они распространяются на более благополучные группы, которые раньше или позже попадают под "обаяние" "всенародных" идей и настроений.

Выясняется, что "образованный класс" отнюдь не является "властителем дум". Он не защищен от растворения ранее консолидировавших его идей и принципов во всеобщем потоке неуверенности и ожесточения. Оказавшись в арьергарде господствующей тенденции и, наконец, как бы нехотя примкнув к ней, интеллигенция теряет не только основания группового единства, но и ощущение добровольности выбора пути, которым она следует, а значит, сознание своей правоты, наличие перспективы.

Но именно в средних (численно преобладающих) группах более всего людей, чьи стремления к успеху, к повышению своего статуса не удались. В высших эти стремления чаще привели к успеху, в низших таких стремлений просто нет. Как видим, представления о "недостижительности" нашего человеческого образца связаны с оценками собственных успехов.

Не изменился (чуть сгладился) главный парадокс этого опроса: подавляющее большинство опрошенных согласилось с двумя противоположными по смыслу утверждениями: как с тем, что россияне "стали другими" по сравнению с людьми Запада, и с тем, что они "не отличаются" от жителей других стран. Как это понять?

Вероятно, эти позиции находятся в разных смысловых плоскостях и потому не пересекаются в массовом сознании.

Утверждение, что "люди стали неисправимо другими" — универсальное оправдание неумения и нежелания двигаться в сторону более цивилизованного существования, объяснение неудач демократических экспериментов и прикрытие новейших ретроградных тенденций. Все доводы в пользу такой позиции были достаточно полно выражены в прежних опросах, результаты которых выявили эту самоуничижительную (и одновременно самооправдывающую) формулу человека-"совка".