Кэсс Морган - Сотня (ЛП)

— Так ты говоришь, что, даже если Кларк не виновна, стоило бы позволить ей умереть, чтобы сохранить демократию?

Канцлер посмотрела на Уэллса взглядом, которым он смотрел уже несколько дней назад, заставляя его сесть в кресло.

— Я считаю, что невиновный — относительное понятие здесь. Несомненно, она знала об экспериментах.

— Родос заставили их проводить эти эксперименты. Его вы должны наказать!

— Достаточно. — сказал канцлер настолько холодным голосом, что почти потушил ярость Уэллса. — Я отказываюсь слушать эту ересь в моем собственном доме.

Уэллс уже собирался гневно ответить, но его прервал звук дверного звонка. Отец заставил его замолчать окончательным взглядом, когда он открыл дверь и впустил самого вице-канцлера.

Уэллс едва мог сдержать свою ненависть, когда Родос коротко кивнул ему в знак приветствия. Вице-канцлер выглядел обычно самодовольно, когда он следовал за канцлером в его кабинет. После того как они плотно закрыли за собой дверь, Уэллс встал из-за стола. Он знал, что должен пойти в свою комнату и закрыть за собой дверь, как он всегда делал, когда отец встречался с кем-то у них дома.

Несколько дней назад он, возможно, так и сделал бы. Несколько дней назад, он бы не осмелился подслушивать частную беседу. Но теперь ему было все равно. Он подкрался к двери и прижался к стене.

— Шаттлы готовы. — начал Родос. — Нет оснований ждать.

— Есть много оснований ждать. — в голосе его отца была нотка раздражения, как будто они уже обсуждали это много раз. — Мы все еще не уверены, что там безопасные уровни радиации.

Уэллс резко вдохнул, затем замер, задержав дыхание, чтобы не нарушать тишину возле двери кабинета.

— Вот почему мы очищаем изолятор. Почему бы не использовать заключенных?

— Даже заключенные дети заслуживают шанс на жизнь, Родос. Вот почему им дали повторное рассмотрение на их восемнадцатилетние.

Вице-канцлер засмеялся.

— Ты знаешь, что никого из них не помилуют. Мы не можем позволить себе тратить ресурсы. Мы теряем время.

Что он имел в виду под «теряем время»? Уэллс задался вопросом, но прежде чем он успел подумать как следует, его отец вмешался.

— Те отчеты сильно преувеличивают. У нас есть достаточно кислорода еще, по крайней мере, на несколько лет.

— А что потом? Будете приказывать Колонии лететь в шаттлах и просто надеяться на лучшее?

— Мы отправим несовершеннолетних заключенных в следственный изолятор, как ты посоветовал. Но не сейчас. Не сейчас, пока это еще не последний вариант. Если нарушение в секторе С14 не ухудшится, у нас будет еще немного времени. Первых заключенных отправим через год.

— Если ты считаешь, что это наилучший вариант.

Уэллс слышал как вице-канцлер поднялся со стула, поэтому в мгновение ока он молча побежал в свою комнату и рухнул на кровать. Он уставился в потолок, пытаясь понять, что же он услышал. Колония была на последнем дыхании. Они провели всего лишь несколько лет в космосе.

Все встало на свои места, поэтому их всех признали виновными: на корабле было не достаточно ресурсов, чтобы поддержать все население. Это было ужасающая мысль, но стало еще страшнее, когда он понял, что они сделают. У Кларк через шесть месяцев День Рождение. Уэллс знал, что он никогда не убедит своего отца помиловать ее. Полететь на Землю — ее второй шанс. Но они не собирались, начинать миссию еще один год. Если он не сделает что-то, Кларк умрет.

Его единственным шансом было ускорить миссию, чтобы первую группу сразу же отправили.

Он начал придумывать ужасный план, и его грудь натянулась в страхе, когда он понял, что ему придется сделать. Но Уэллс знал, что у него не было другого выхода. Чтобы спасти девушку, которую он любил, он должен был поставить под угрозу весь человеческий вид.

Беллами сполз по стволу дерева и опустился на землю, чувствуя запах сгоревшего шаттла. Он искал Октавию в течение нескольких часов, бешено бегая по лесу и крича ее имя, пока в горле не запершило, но в ответ он слышал лишь тишину.

— Привет. — усталый голос прервал его мысли. Беллами обернулся и увидел Уэллса, который медленно шел к нему. На его лице размазалась сажа, а кожа на левом предплечье была сильно поцарапана. — Ну как? Успешно продвигается?

Беллами покачал головой.

— Мне очень жаль. — Уэллс сжал губы и уставился на пятно на земле сразу за Беллами. — Если тебя это утешит, то я действительно не думаю, что она была здесь. Мы обыскали поляну довольно тщательно. Все пришли вовремя, за исключением… — его голос затих.

— Я знаю. — тихо сказал Беллами. — Мне очень жаль, чувак. Я уверен, что ты сделал все возможное.

Уэллс поморщился.

— Я даже больше не знаю, что это значит. — Беллами посмотрел на него в замешательстве, но прежде чем он успел сказать что-либо, Уэллс легко ему улыбнулся. — Октавия вернется в ближайшее время. Не волнуйся. — затем он повернулся и побрел обратно на поляну, где несколько человек перебирали пепел, глядя на все, что уцелело после пожара.

В розовом свете зари Беллами почти мог заставить себя поверить, что все ужасы, которые произошли в последние несколько часов, были всего лишь ночными кошмарами. Пламя уже давно потушили, и в то время как большая часть травы сгорела, почва под ногами была влажной. Огонь не добрался до деревьев, чьи цветы протянулись в приветствие к свету, в блаженном неведении…или равнодушие…к трагедии. Но это как раз и было горе, Беллами знал это. Ты не мог ждать, что кто-то еще пожалеет тебя. Ты должен был один справляться со своей болью.

Он услышал, как некоторые из детей начали спорить, когда начали думать, что заставило возникнуть огонь: это ветер принес искру от их костра, который горел возле палатки, или кто-то сделал что-то глупое.

Но Беллами было наплевать, что заставило возникнуть огонь. Все, о чем он заботился — это об Октавии. Она заблудились, пока бежала в безопасное место или она оставила лагерь еще до начала пожара? И если да, то почему?

Он неуверенно поднялся на ноги, держась за ствол дерева для баланса. Он не мог остановиться для отдыха, не сейчас, пока Октавия может быть в опасности. Теперь, когда ему стало легче, он мог искать снова. Дальше в этот раз. Не имело значения, сколько времени потребуется. Он не перестанет искать, пока не найдет ее.

Когда Беллами перешел глубже в тень, он выдохнул с облегчением, вдали от оскорбительно яркого солнечного света. Свободный, чтобы побыть в одиночестве. Но тогда его глаза увидели фигуру, которая направлялась к нему. Он сделал паузу и прищурился на уныло-зеленую тень. Это была Кларк.

— Привет. — сказал он хрипло, его желудок беспокойно скрутился при виде ее бледного, искаженного лица. — Ты в порядке?