Синклер Льюис - Том 6. У нас это невозможно. Статьи

Джулиэн и Лоринда пришли им помочь. Джулиэн шептался с Сисси по углам. Лоринда и Дормэс остались наедине всего на одну минуту — в старомодной ванной комнате для гостей.

— Линда! Боже мой!

— Ничего, наша возьмет! В Канаде у тебя будет время перевести дух. Иди к Троубриджу!

— Конечно, но покинуть тебя… Я все надеялся, что каким-нибудь чудом нам удастся провести вместе месяц…вдвоем… В Монтре, Венеции или Йеллоустоне. Это ужасно, когда жизнь вот так разбивается, теряет цель и смысл.

— У нее есть смысл! Никакому диктатору уже не задушить нас! Пойдем отсюда.

— Прощай, моя Линда!

Даже прощаясь, он не захотел пугать ее признанием, что собирается вернуться, снова подвергнуть себя опасности.

Они обнялись около старой жестяной ванны с деревянной отделкой, в комнате, слегка пахнущей газом от старой колонки, обнялись в окрашенной закатным багрянцем дымке на вершине горы.

Тьма, резкий ветер, издевательски-неторопливый снежок и при этом бурно веселый Бак Титус, сделавший все возможное, чтобы походить на фермера, — в меховой шапке, вытертой во многих местах, и в ужасающем кожаном пальто.

Дормэс снова подумал, что он ни дать ни взять всадник из отряда капитана Чарльза Кинга, преследующего индейцев сквозь снежную бурю.

Они едва поместились в автомобиле; Мэри рядом с Баком; сзади Дормэс между Эммой и Сисси; у них в ногах Дэвид, Фулиш и игрушечный аэроплан, свернувшиеся все в один клубок и укрытые полостью. Багажник и решетка перед радиатором были загромождены накрытыми брезентом чемоданами.

— Господи, как мне хочется тоже уехать! — простонал Джулиэн. — Послушай, Сисси! Замечательная идея для детектива! Но я серьезно: посылай открытки дедушке — с видами церквей и тому подобное, подписывайся «Джен», и то, что ты напишешь о церкви, я буду знать, что ты это говоришь о себе и обо… А, к черту все уловки! Как я буду без тебя, Сисси?

Миссис Кэнди сунула в груду вещей, и без того грозившую обрушиться на колени Дормэса и на голову Дэвида, узелок, сердито буркнув:

— Если уж вам приходится бежать, как угорелым, через всю страну… тут слоеный кокосовый торт. — И, фыркнув, прибавила: — Как повернете за угол, можете выбросить его в канаву, воля ваша! — И, разрыдавшись, побежала в кухню, в дверях которой стояла Лоринда, молча протягивая к ним дрожащие руки.

Уже в темных переулках, которыми они пробирались через Форт Бьюла, автомобиль стал нырять в снежных заносах. Затем они выбрались на шоссе и понеслись к северу.

Сисси весело воскликнула:

— Ах, как хорошо! Рождество в Канаде! Вот повеселимся!

— А в Канаде есть Сайта Клаус? — раздался вопрошающий голос Дэвида, заглушенный теплой полостью и пушистыми ушами Фулиша.

— Конечно, есть, голубчик! — уверила его Эмма и затем, обращаясь к взрослым: — Ну, не умница ли?

— Еще бы не умница! — прошептала Сисси Дормэсу. — Я сегодня минут десять билась, пока научила его это сказать. Возьми меня за руку. Надеюсь, Бак знает дорогу.

Бак Титус отлично знал все проселочные дороги, ведущие от Форта Бьюла к границе, а скверную погоду предпочитал хорошей. То одолевая подъем, на котором автомобиль дрожал и натужно гудел, то петляя между холмов, они пробирались к Канаде. Мокрый снег налип на ветровое стекло и потом смерзся, и Баку пришлось вести машину, высунув голову в окно, через которое внутрь врывался леденящий ветер.

Дормэсу почти ничего не было видно, кроме напрягшейся шеи Бака да обледенелого стекла. Случалось, что из темноты где-нибудь ниже уровня дороги выплывал огонек, и он тогда знал, что они мчатся вдоль горного уступа и что если машину занесет, она будет лететь вниз сто, а то и двести футов и при этом неоднократно перевернется. Один раз машину действительно стало заносить — эти четыре секунды показались им вечностью. Бак рванул машину направо, потом опять налево и наконец выровнял — и все это не замедляя хода, как будто ничего не случилось, меж тем как у Дормэса обмякли колени.

Страх еще долго не отпускал его, а потом ему стало все равно: он так замерз и изнемог, что не ощущал ничего, кроме тупого позыва к рвоте каждый раз, когда автомобиль сильно встряхивало. Возможно, что он заснул, во всяком случае, он проснулся, и проснулся с ощущением, что автомобиль из последних сил карабкается кверху, что он надрывно хрипит, стараясь одолеть скользкий подъем. А что если мотор остановится, если тормоза откажут и они скатятся вниз? Такие предположения без конца приходили ему в голову и непрерывно его мучили.

Потом он решил не спать и попытался быть веселым и полезным спутником. Он заметил, что освещенное фарами заснеженное стекло кажется усеянным алмазами. Он отметил это, но не мог заставить себя долго думать об алмазах, даже в таком количестве.

Он попробовал завязать разговор.

— Не унывай. На рассвете будем завтракать… по ту сторону границы! — обратился он к Сисси.

— Завтракать! — повторила она с горечью.

И они продолжали пробиваться через снег в своем движущемся гробу, и все вокруг было мертво, за исключением алмазного стекла и силуэта Бака.

Эта езда продолжалась бесконечно долго, но вдруг автомобиль сильно тряхнуло, он подскочил, потом еще раз. Мотор работал с бешеным напряжением, издавая невыносимый рев, но автомобиль не двигался с места. Внезапно мотор остановился, Бак выругался и, как черепаха, убрал голову в автомобиль. Протяжно и жалобно заскрипел стартер. Мотор снова загудел и опять остановился. Они услышали, как на деревьях потрескивают замерзшие ветки, как взвизгивает во сне Фулиш. Автомобиль был словно хижина в пустыне перед надвигающейся бурей. Тишина, казалось, прислушивалась — так же как и все они.

— Что случилось? — спросил Дормэс.

— Завяз. Не идет дальше. Попали в сугроб мокрого снега, вероятно, дренажная труба… Черт возьми! Придется вылезать.

Когда Дормэс с трудом сполз со скользкой подножки, его пронизал ветер. Он так окоченел, что едва мог стоять.

Чувствуя себя в ответственной и важной роли эксперта, Дормэс зажег электрический фонарик и осмотрел сугроб, после чего сугроб осмотрела Сисси, после чего Бак нетерпеливо забрал у них фонарик и дважды осмотрел сугроб сам.

— Хворосту надо, — одновременно сказали Сисси и Бак, пока Дормэс молча тер застывшие уши.

Втроем от ходили взад и вперед, ломали ветки и клали их по; колеса машины, и когда Мэри вежливо осведомилась из автомобиля, не может ли и она чем-нибудь помочэ, ей никто не ответил.

Автомобильные фары освещали заброшенную хижину, стоявшук в стороне от дороги, — это была некрашеная деревянная хибарка с разбитым окошком и без двери. Эмма с нескончаемыми вздохами выбравшаяся из автомобиля и ступавшая по снегу, как иноходец на лошадиной выставке, смиренно сказала: