Степан Кулик - Сабля, трубка, конь казацкий

– Болит? Давай посмотрю… Если вывих не вправить, то чем дольше – тем хуже будет. Ты и так уже который час терпишь…

– А ты умеешь? – недоверчиво поглядел Полупуд.

– Дурное дело нехитрое. Отец показывал, как вправлять.

– Отец?! – Василий ухватил меня за плечо. – Ты вспомнил отца?

– Что?.. А-а-а… – Вот помело, опять за рыбу гроши… Болтун – находка для шпиона. Я помотал головой и вздохнул. – Нет… Как-то само на язык соскочило. Даже не знаю, почему.

– Ничего, ничего… Не журись, хлопец… Еще вспомнишь.

Василий уселся на склоне так, чтобы мне было удобнее подступиться снизу, и мы общими усилиями стащили сапог с его уже изрядно распухшей ноги. Поверхностный осмотр, насколько мне хватало знаний, показал, что кости целы. Имеет место исключительно вывих. А это дело поправимое… В самом буквальном смысле.

– Терпи, казак, а то мамой будешь… – пробормотал я неразборчиво, ухватил, повернул и дернул. Хрустнуло мерзко, но Полупуд даже не охнул, только брови к переносице сдвинулись. Потом пошевелил пальцами. Подвигал ступней…

– Гм… Кажись, Петрусь, батька твой и в самом деле был добрым костоправом.

– Надо повязку тугую наложить…

– Вот еще с такой ерундой возиться. И сапог сойдет, – отмахнулся казак, с кряхтением натягивая обувку. – Куда уж туже…

Встал, притопнул, слегка поморщился, но остался довольным.

– Прямо сейчас гопака не станцую, а в остальном как новенькая. Спасибо, Петро. И тебе, и твоему отцу. При случае непременно поклонюсь… Но ты так и не ответил о порохе. Откуда узнал?

– Да не знал я… С чего ты решил?

– Не знал? Занятно… А как же ты собирался каменюку эту убрать? Или со страху все что угодно готов был пообещать, не задумываясь?

Василий глядел без осуждения. Скорее с любопытством.

– Испугаться я, положим, толком не успел… А что до обещания, побасенка одна вспомнилась. Хочешь послушать?

– Валяй, – кивнул казак. – Язык у тебя хорошо подвешен. А после доброй баталии гарную байку послушать – самое оно. Жаль, чарку нельзя опрокинуть. Но ничего, на Сечи за все сразу на грудь примем. Рассказывай. Вон и Остап вовремя подоспел. Тоже внемлет.

Байрачник ничего не ответил, но по внимательному выражению лица видно было, что старик весьма соскучился по людскому голосу и разговору.

– Ну, стало быть, так… – лишняя фраза понадобилась мне, чтоб мысленно адаптировать анекдот из будущего к реалиям нынешним. – Сорвался купец с высокой кручи, можно сказать, скалы, что у дороги… Падает и молится: «Господи, спаси меня! Обещаю, что больше не буду прелюбодействовать! Начну соблюдать все посты! Прибыль с торговли отдавать в церковь!..» Хоп – и валится на проезжающую под скалой телегу, груженную сеном. Сползает с копны, отряхивается и думает: «Взбредет же человеку всякая блажь в голову…»

– Бу-га-га… – Полупуд издал булькающий звук, имитируя закипающий котел, и загоготал, как гусак. – Блажь!.. Га-га-га… В голову… Го-го-го… Вот стервец! Вот сучий потрох!

В отличие от запорожца, Каленый не рассмеялся, а погрустнел и тяжело вздохнул.

Такое поведение озадачило даже Полупуда. Он поглядел на байрачника, смекнул, о чем подумал старик, подергал ус и чуть смущенно пробормотал.

– Так ты что, тоже вот так хочешь? Э-э, нет, брат, шалишь. Что купчишке не зазорно, то для казака бесчестье. Промолвил слово – делай. Даже смерть не может от обещания освободить. Сам не доживешь – побратимы исполнят.

– Окстись, батька. Да я ж не о себе говорил, – взмахнул я руками, словно мух отгоняя. – Байка это. Смеху ради. А камень уберем, не волнуйся… – повернулся к хозяину. – Дело нехитрое. Придется чуток повозиться, но… дня за два управимся… Я думаю… Если в складе хоть пара заступов найдется.

Сказал и только теперь сообразил, насколько уязвима моя идея. Без шанцевого инструмента – полный абзац. Можно не сомневаться. Нарубался уже веток без топора… До сих пор ладони ноют.

– Заступы наверняка найдутся… – вместо Остапа ответил Полупуд. – Без них ни одна ватага в поход не выступит. Только я все равно не понял?

– Да все просто. Обычная задача для артели землекопов. С одной стороны, перед камнем, роем яму под размер. А потом он сам, под своим весом в нее и сползет. Останется только землю разровнять.

– Яму?! – подпрыгнул степной дедок, одновременно всплескивая ладонями. – Всего лишь яму?.. Как просто. А я голову сломал, соображая, как вы его из оврага вытаскивать будете… Где ж ты, мил человек, раньше был?! Давно б уже все сделали.

– Ну да… – проворчал Полупуд. – Языком все просто. Не, если хочешь копать – дело хозяйское. А я лучше подсушу пару бочонков пороха и рвану валун на куски…

– Одно другому не помеха.

– Нет, нет, не надо… – Остап возбужденно замахал руками.

– Да я тихонько… – заверил его Василий. – Не боись. Зато быстрее будет, чем заступом. Ну, или как Петро сказал – чем меньше камень, тем легче закапывать.

– Не надо взрывать, не надо заступом… – сердито притопнул Каленый. – Ничего не надо. Я сам все устрою. А тебе, Петро, огромная благодарность.

– Это за что же?

– Что надоумил… Про подкоп… Разумный совет дорогого стоит… – байрачник все никак не мог успокоиться. Аж пританцовывал. – Да я сегодня же начну. Вы не понимаете… Столько годов я здесь как на привязи. Уйти нельзя и заняться нечем. А теперь мне на полгода, не меньше, дело нашлось! Так что вам больше нет нужды беспокоиться. Считайте, что квиты.

Потом как-то странно, бочком приблизился и неуверенно протянул руку к моей пазухе.

– А можно спросить, что у тебя там?

Переход был настолько неожиданный, что я немного завис и, не уточняя вопрос, попросту распахнул ворот.

– Ладанка, – кивнул Остап, но увиденным не удовлетворился. – А что в ней?

– Щепка от креста Спасителя, – объяснил Полупуд. – Монахами из Священной земли принесена. Неужели почувствовал?

– Так крещеный… А почитай всю жизнь в храме не был. Только молитвы к небу возносил.

Если я слушал с открытым ртом, то Василий и вовсе чуть ус не открутил.

– Ну так что? Можно взглянуть? – напомнил просьбу дедок.

– Да пожалуйста… – я снял ладанку, распустил петлю, стягивающую горловину, и протянул мешочек Остапу. – Гляди, не жалко.

Первым делом байрачник вынул освященную щепку. Подержал перед глазами, понюхал и протянул Василию.

– Что-то не так? – забеспокоился Полупуд.

– Я в семье столяра-краснодеревщика вырос. И дед кое-какое умение передал. Это сикомор [46] Согласно церковному Преданию, крест Спасителя состоял из кипариса, певга и кедра. .

– Не из Иерусалима дерево? Не может быть. Я ж в монастыре брал… Говорил – сильная реликвия. Оберег. Обманул монах, что ли?

Казак растерянно вертел кусочек деревяшки в пальцах, не зная, что с ней делать.