Валерий Большаков - Сага о реконе

Не бог весть что, зато сигнал SOS известен всем, даже не знающим азбуки Морзе.

Вскоре из трюма донесся приглушенный шепот:

– Валета, это ты?

– Я, дед. Щеколда открыта!

– Ага, понял…

Поозиравшись, Костя успокоился – экипаж «Черного лебедя» продолжал дрыхнуть. Заметят ли викинги, что люк открыт?

Утром будет видно – в обоих смыслах.

Определенного плана у Эваранди не существовало, он просто создавал возможности для будущих действий. А уж как там дело повернется, время покажет.

Одно он уяснил для себя: Эльвёр надо помочь добраться до дома. И валеркиному деду.

– Расползаемся.

– Ага…

– Сумка с собой?

– Вот.

– Дай мне.

Тихонько вернувшись к своей скамье, Плющ кое-как устроился покемарить. Разобрав стон Одда, он тихо сказал:

– Слышь? Испей моего лекарства!

– На кой оно мне? – отозвался викинг. – Руку мне вылечит?

– Руку, может, и не вылечит, зато боль снимет. Хоть выспишься.

– Ну давай…

– Один маленький глоточек, – предупредил его Эваранди, доставая болеутолитель из сумки.

– Давай, давай.

Хлебнув, Одд опустился на «спальное место».

– Что-то незаметно, – проворчал он.

– Ну, не сразу же. Погоди малость…

Костя уже задремывал, когда до него донеслось удивленное ворчание:

– Ты глянь, действует!

Улыбнувшись, Плющ закрыл глаза. Отношение его к миру стало странным.

Вроде как они с Валеркой определились, кто у них тут друг, а кто враг.

Валеркина бабушка в Сокнхейде, значит, там как бы наши, а они пока в глубоком тылу противника.

Тьфу ты, в передовых частях вражеских войск.

И что ему прикажете ощущать? Ненависть?

Да, спору нет, с Хёгни он бы рассчитался да и Гунульфу бы всыпал. А с Оддом как быть? Рука ведь не поднимется клинок всадить напарнику.

Вот и думай…

Эваранди повздыхал маленько да и уснул.

Сон был разрывчатый и непонятный. Сначала он за кем-то гнался, потом устремлялись в погоню за ним. А после был подъем.

– Спустить парус! – приказал сэконунг.

Костя протер глаза и разглядел почти что над собой полосатый парус.

Было то пограничное время между ночью и днем, когда свет почти не отличим от тени и весь мир прячется за привиденческими одеждами. Но уже смутно виднелись горы, их зубчатая линия вырисовывалась на фоне серевшего неба. А вот волны едва проглядывали, колыхаясь под пеленой тумана, к счастью, редкого.

– Весла на воду!

«Черный лебедь», словно полусотней лап загребая, медленно двинулся к устью Стьернсванфьорда, погруженного в глубокий сумрак.

Незнакомый Плющу дылда с рыжими косичками, спущенными на могучую грудь, стоял на носу драккара и длинным шестом промерял глубины.

Построить корабль стоило больших трудов и затрат и потерять его, посадив на камни, было бы верхом безрассудства.

Тем более для сэконунга – весь респект, ему оказываемый, сводился к признанию силы Гунульфа, а сила была в кораблях.

– Сушить весла, мачту долой, – негромко скомандовал сэконунг.

Викинги мигом ослабили снасти и уложили мачту на палубу, развернув рей вдоль. Теперь уже ничего не будет мешать морскому бою, ни рангоут, ни такелаж. Если, конечно, Торгрим ярл не проявит здравомыслие.

– Оружие раздать, брони вздеть!

Из захоронки под палубой достали тяжелый дубовый ящик, битком набитый кожаными мешками на завязках, а в них – мечи, секиры и прочие орудия убийства.

По рукам пошли луки и колчаны-тулы, набитые стрелами, дротики вынимались вязанками.

Викинги зашевелились, задвигались, напяливая шлемы, кольчуги и прочие доспехи.

– А мне? – сказал Плющ.

– Рука в говне, – проворчал Одд, развязывая свой мешок, и крикнул раздающему: – Вагн, подай-ка секиру Добряка!

– Так Добряк же помер, – удивился Вагн, парень с широченными плечами и глуповатым лицом деревенского увальня.

– О том и речь… Держи.

Одд передал Косте бородовидный топор на крепкой рукояти, виток к витку обмотанной ремешком из акульей шкуры.

Ну вот, совсем другое дело!

– Весла на воду!

Выходя на гладь фьорда, драккар бесшумно заскользил, и впрямь как змий, подкрадывающийся к добыче.

Из тумана выплыл пологий берег, прилегавший к горам, заросшим лесом.

Смутно обрисовались холмы… Да какие холмы, дома это!

– Мечи к бою!

За суетой да за туманом никто не заметил медленно подходившего корабля. Он был сходен по размерам с «Черным лебедем», только совершенно новый, буквально вчера спущенный на воду. Неокрашенный, без мачты и носового украшения, драккар шел, толкаемый всего шестеркой гребцов.

С берега, противоположного тому, на котором раскинулся поселок, донесся долгий звон кузнечного молота, и все стало ясно – новенький драккар переправляли через фьорд для оснастки.

Когда «Черный лебедь» поравнялся с новоделом, нескладные гребцы из мастеров-корабелов только глаза вытаращили.

– Что буркала-то пучите? – довольно добродушно обратился к ним сэконунг. – Плывите и работайте – четвертый корабль мне не помешает!

Давясь смехом, викинги налегли на весла, и тут произошло неожиданное: незакрепленные доски палубы «четвертого корабля» заходили ходуном, разошлись резко, открывая все подпалубное пространство, и оттуда с ревом повалили воины – ражие, дюжие, они скалились в ярости и злобном торжестве.

Даже шестерка худощавых гребцов выхватила луки, и команда сэконунга тут же изведала их меткость.

Одд давно уж покинул свое рабочее место, прыгая на носовой палубе.

Меч он держал в левой, но орудовал им умело, видать, мог воберучь сражаться.

– Роскви! – крикнул Костя, подхватывая секирку. – К мачте!

Валера как раз отшатнулся от наконечника копья, насквозь прободавшего одного из гребцов сэконунга и вылезшего у того со спины.

Поднырнув, прижав голову – две капли чужой крови упали ему на кожаный шлем, Бородин метнулся к мачте.

В руке он сжимал давешний скимитар.

– Чё делать будем? – крикнул Валерий.

– Биться будем, что же нам еще остается!

– «Мы – спина к спине – у мачты, против тысячи вдвоем»?

– Да хоть тыл прикроем!

– Жопу, ты имеешь в виду?

А нападающие все прибывали, словно ниоткуда.

Их крепкие руки сжимали мечи и секиры, за кромками щитов, из-под низко напяленных шлемов, сверкали глаза, бестрепетные и страшные.

Засвистели копья, пробивая тела насквозь.

Ловкие дренги притянули крючьями борт «Черного лебедя», и вся орава повалила на палубу корабля Гунульфа.

– Где Гунульф?! – взревел косматый мужик в золоченом панцире. – Где эта подлая собака?!

– Эйвинд, сволочь! И ты тут? – зарычал в ответ сэконунг, выхватывая меч. – А вот и вертел для твоей мудроречивой тушки! Х-ха!

– Бей их, ребята! – взревел Хёгни. – Руби!

Тяжелые секиры опадали перышками, раскалывая щиты, врубаясь в живую плоть, отсекая головы, руки, ноги…