Николай Грубов - Человеческий предел

– Ишак! Сын ишака! Дубина! Ты меня достал своей дуростью. Иблис твой родственник, а не я. Знать тебя не знаю, и имя твоё – дурак.

Избиваемый вопил что-то, явно прося простить его неразумную голову. Вокруг стали собираться испуганные непонятной яростью своего командира моджахеды.

Я скорчился ну полу машины, стараясь не попасть на глаза разъяренного командира поста.

В конце концов, видимо спустив пар своего гнева, тот перестал избивать своего подчиненного, и подошел к машине. Молча, осмотрев убитого и пленного, подозвал кого-то из своих солдат и распорядился:

– Убитого отнести подальше и похоронить. Потом возьмешь водителя, и поедете в кишлак, этого барана тоже заберешь. – Он кивнул на провинившегося, все еще продолжавшего что-то бормотать. – Пусть старейшины решат, что с ним делать, я напишу, что здесь случилось, ну и этого шурави тоже отвезешь. На всякий случай возьми с собой и второго часового, он все видел, пусть сам все расскажет аксакалам.

Поняв, что смерть отодвигается, я стал осматриваться. На посту кроме хорошо укрепленного СПС других укреплений не просматривалось. Душманы одетые в черные халаты и белые чалмы, были частично вооружены АК по виду китайскими и у двух были винтовки «Бур». Он их хорошо знал. Это английские винтовки, которые имеют дальность поражения до двух километров, а пуля со стальным сердечником запросто пробивала борт БТРа. Одеты кто во что, в основном халаты черного цвета, но разгрузки брезентовые, в отличие от наших солдат, были у всех.

– «Черные аисты» – вспомнил Сергей, смотря на шеврон, пришитый на левом плечевом ремне разгрузки – фанатики и непримиримые по отношению ко всем неверным. Отстреливаются до последнего патрона и в плен не сдаются, пленных не берут, а если и берут, то издеваются, используя их для тренировок в виде живых манекенов.

– Да, попал ты брат Сергей! Из огня да в полымя. – Неутешительные мысли просто сами по себе так и лезли в голову, и мне приходилось себя сдерживать и успокаивать. – А здесь видимо пост, откуда высылаются часовые и наблюдатели. Такие точки выставляли хорошо организованные банды моджахедов для охраны своих поселений.

Мне не один раз приходилось сталкиваться с ними в своей «работе», когда выходили на задания по выявлению и уничтожению караванов моджахедов. Нет с «черными аистами» я лично не встречался, но, по отзывам царандоевцев (правительственные войска) мне частенько приходилось слышать о них много страшилок.

– «Не было счастья – да несчастье помогло» – и скоро я познакомлюсь с этим «счастьем».

Меня так и не стали ссаживать с машины, ну и я не спешил обращать на себя внимание, хотя было очень надо по маленькому куда-нибудь сбегать.

– Потерплю лучше, потом схожу, – подумал я – глядя на то, как избитого душмана загружают в машину. Тот еле шевелился. – Если уж своего так отметелили, то меня могут просто убить. Лучше уж быть серой незаметной мышкой, чем агрессивной крысой. Целее мех будет.

Кормить меня тем более никто не собирался. Вода в пластиковой бутылке, которую поставил мой бывший «хозяин» еще стояла рядом почти полная. Сборы закончились, и машина вновь покатила по дороге. Проехав километров десять, они свернули по малонаезженной дороге и направились вдоль речки к хребту. Речка уходила в пещеру и где-то там терялась. Толи туннель, пробитый людьми, толи естественная пещера, принимала в себя потоки реки, шириной где-то метров десять. Скорость воды в этой реке была не сильной, и машина смело направилась по ней вглубь пещеры. Пещера была длинной и вместе с рекой выходила на ту сторону хребта. Высота пещеры позволяла машине двигаться, не задевая нависающий каменный потолок, а вода не захлестывала двигатель.

Проехав, таким образом, метров двести выехали из пещеры, и попали на площадку, от которой река уходила вправо вдоль хребта, а дорога влево, спускаясь полого в долину. Красивая долина, зажатая между двух хребтов, довольно-таки больших и на глаз высотой около двух километров, уходила вглубь, на расстояние протяженностью около восьми километров и шириной четыре-пять километров. Посередине протекал ручей, впадая в речку, которая текла вдоль хребта и скрывалась где-то вдали. Вдоль ручья и реки просматривались фруктовые деревья, а на полях местами трудился народ. Кто-то с мотыгами, кто-то управлял упряжью крупных волов тянувших тяжелый деревянный плуг.

В середине долины раскинулся большой кишлак, который своими сплошными дувалами проходящими по окружности напоминал крепость. Внутри просматривались похожие на внешние крепости-дувалы, только меньшего размера, с круглыми или гранеными башнями и с зелеными насаждениями внутри. В центре этой крепости-кишлака ярко выделялся голубой купол мечети. Долину наполняли арыки и колодцы (кяфиды), которые наверняка соединялись подземными водоемами (кяризами). Вся эта сеть была заполнена водой и при первой видимости беспорядка, тем не менее, была хорошо продуманной оросительной системой снабжавшей долину водой.

– Вот ведь угораздило меня попасть в эту дыру. Отсюда хрен убежишь. – Я жадно осматривался, понимая, что потом мне вряд ли дадут такую возможность. – Даже если и оставят в живых, то мне точно тут жить до второго пришествия.

С первых же шагов после высадки с машины у меня появилась уверенность, что жить мне осталось немного. Подтолкнув меня в спину прикладом какой-то винтовки, по виду похожей на нашу мосинку, куда-то повели. Вокруг меня сразу собрались жители. И взрослые, и дети были настроены агрессивно. Стража вроде как отгоняла всех но, тем не менее, все они старались оказать «внимание» пленнику. Кто-то палкой, кто-то камнем, кто просто плевался. А когда меня затолкали в клетку, то почувствовал себя как тот лев, который сам по себе грозный и сильный, но в клетке стал уязвимым, а люди вокруг старались показать, что не боятся его и всячески старались это продемонстрировать.

Почти сразу был рассечен лоб от одного из попавших в меня камня, которыми меня стала закидывать снующая вокруг ребятня, болели ушибленные палкой нога и спина. Охранник погрозил толпе кулаком и сообщил, что суд над шурави будет вечером, и там будет видно, что с ним делать, а пока бить не следует. Если кто-то хочет свою злость выказать, то прошу сказать об этом Мухаммеду, и он осчастливит желающего, послав его в горы за своим пленным. А этот пленный собственность Мухаммеда и портить эту собственность до решения хозяина не следует.

Жители явно не желали ссориться с новым моим хозяином и стали расходиться, только дети продолжали издеваться надо мной, корча рожи и кидаясь камнями. Сергей не выдержал позывов мочевого пузыря, и бесцеремонно вытащив свое хозяйство, справил свою нужду. Вокруг все стихло на минуту, а затем посыпались камни. Я только и смог что закрыть голову руками, но, не смотря на то, что клетка была с частой решеткой, камни попадали в меня, и скоро с разбитых рук потекла кровь. Охранник, боясь, что и в него могут попасть, стал разгонять озверевших зрителей. Кое-как, отогнав от клетки детей, он, коверкая свои слова, думая, что пленному будет так понятнее, сказал, что в следующий раз он не станет защищать шурави, так как он своими действиями оскорбил мусульманскую святыню, мечеть, которая стоит на этой площади.