Николай Грубов - Человеческий предел

Сохранившаяся родоплеменная структура, которая четко делила афганцев на племена, кланы, роды, семейства позволяла определять, кто есть, кто, и проникновение чужого всегда никем из них не приветствовалось. Хотя девушек как жен частенько брали из других кланов. Но женщины здесь не играли роли, их просто можно сказать покупали как тот же товар и могли в знак примирения и прекращения кровной мести отдать в виде подарка, как «плата за мир». Зато стариков здесь чтили и прислушивались к их советам.

Одежда не изменяется с древних времен, все теже камис с партугами, сверху безрукавка (садрый), сандалии и тебутейка или пуристанка (войлочный колпак) у мужчин, а у женщин длинная рубаха и штаны до щиколоток дома, а если куда-то выходят, то несколько юбок и чадра из тонкой ткани.

Ислам подчиняет афганцев во всем. Несмотря на различные течения, как и в любой другой религии, он, тем не менее, является связующим элементом афганцев и пронизывает жизнь в стране от рождения и до смерти. Мулла является тут, и наставником по религии, и старшим в роду, и начальником в любой деятельности каждого афганца.

Мусульманин должен исполнять пять основных обязанностей, «пять столпов веры»: это «Шах адат» – исповедание веры, что выражается в произведении формулы «нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк его». Второе – это пять дневных молитв «намазов». Третье – это пост в месяц Рамазан «Руза». Четвертое – платеж налога «Закята». Пятое – «Хадж» паломничество в Мекку и посещение храма Кааба.

Множество других моментов жизни афганцев проходят при неукоснительном внимании мусульманской религии, и отступать от ее постулатов великий грех, во избежание которого все по пятницам посещают мечеть. Ни в одной другой религии современности нет такого давления на человека и это конечно напрямую связано с тем, что только 20 процентов мусульман образованные и продвинутые в науках и то чаще это те же муллы и ученые, изучающие религию.

Мне не все было понятно в этих запутанных взаимоотношениях, да и сами афганцы не всегда понимали друг друга, поэтому здесь и велась постоянная война и выяснения отношений с помощью оружия.

То, что он в плену и жив, говорит о том, что он попал в племя, которое лояльно относится к русским и можно попытаться уговорить, чтобы его вернули за выкуп на Родину. Хотя он и не слышал, чтобы этим занимались в армии кто-то из его окружения. Да если и имеется такая структура то, как подать весточку, что жив и нахожусь в плену, я пока не представлял себе. Я даже не знал, где сейчас нахожусь. Нужно легализоваться здесь, осмотреться, а уж потом что-то предпринимать. Просто так ринуться в побег – это голая авантюра, заранее запланированная на неудачу.

Мне удавалось почти месяц изображать из себя слабого больного, но все хорошее когда-нибудь да кончается. Кончилось и это ничегонеделание. Я еще и удивлялся тому, что мне верят и не гонят на работу. Но видимо у хозяев были свои «тараканы» в голове. В одно из посещений «врач» сказал:

– Всё шурави, ты здоров, завтра поедим в мой кишлак, где ты и будешь пока жить. Еще раз предупреждаю, сбежишь – убьем, без разговоров.

Утром меня загрузили в бурубахайку, там же были какие-то мешки и ящики и два живых барана и мы поехали по узкой толи дороге, толи тропе, дальше в горы. Ехали довольно таки долго. Куда вела эта дорога, определить было сложно, своими планами «врач» не делился. Проехали уже два кишлака, но ни в одном не остановились. Проехали небольшую долину и перед подъемом на очередной перевал остановились перед каким-то шлагбаумом. Вышедший из кабины «хозяин» подошел к двум стоящим рядом с небольшой будкой охранникам и стал с ними о чем-то говорить.

Я не слышал, о чем они говорят, но то, что и обо тоже, было видно по жестам. Видимо они никак не могли решить свои вопросы мирно, потому что постепенно переходили на крик. Один из душманов, который был с какой-то винтовкой в руках, вдруг выстрелил в «хозяина» и тот упал в пыль дороги. Другой дух оторопел от неожиданности, затем стал кричать на того, который выстрелил.

Я даже слегка опешил от такой картины и не знал, что мне делать. Да и что я мог сделать, будучи прикован цепью к машине. Перед выездом «хозяин», защелкивая замок на цепи, сказал, что он уже почти доверяет шурави, но чтобы тот не сделал глупость, на всякий случай, подержит его на цепи.

Стрелявший бородатый, что-то говорил своему напарнику, видимо оправдывался, затем направился к машине.

– Ну, все, хана тебе Сергей, свидетелей тут тоже убирают, и ничего не сделаешь. – Я мысленно попрощался со своими близкими и приготовился умирать. Подошедший стал осматривать машину, а затем уставился на меня. Я молчал, и лишь непроизвольно ухватился за висящий на шее амулет в мешочке. Подошедший вслед за первым второй часовой сказал:

– Шурави надо отвезти к командиру, пусть он решит, что с ним делать, нам и так придется отвечать из-за твоей несдержанности. Али был из большого рода, и кровников у тебя будет достаточно.

– Если ты не станешь болтать, то никто и не узнает. А машину столкнем в ущелье, пусть все думают, что водитель не справился с управлением. Поэтому и этого – он кивнул на меня – тоже вместе с машиной скинем в ущелье.

Он говорил явно, не зная, что я их понимаю, и я не спешил их обрадовать, что знаю их язык. Но что толку от моего умения говорить и понимать их. Тут решалась конкретно моя судьба, и она висела на волоске. Я непроизвольно затаил дыхание в ожидании, что ответит второй бородатый.

– Господи помоги! – мои губы сами по себе произносили слова – Если вы есть, Иисус, Аллах, Будда, помогите! Кто-нибудь, помогите!

– Нет! Без командира я не буду этого делать. Сам знаешь, горы все видят и, в конце концов, станет известно и это. А кроме нашего Сургали никто не станет нас защищать, поэтому нам надо отвезти и машину, и пленного к нему. Он решит, что делать. Лучше пусть нас накажут наши, но зато мы будем под защитой. Давай загрузим бедного Али и поехали, отвезем всё это на пост.

Второй задумался, но потом, видимо признав слова своего напарника верными, молча направился к убитому. Закинув в машину труп, они сели в кабину и поехали дальше по дороге.

Я непроизвольно выдохнул воздух и, поблагодарив неизвестно кого за спасение, стал ждать своей дальнейшей участи.

Меня привезли к каким-то сооружениям, явно временным, но с хорошо укрепленным СПС (Стационарный пост), где просматривался стоящий на станине СПГ и ПКС, тоже закрепленный на станке. Никого кроме часового на посту не было видно.

Сказав часовому, чтобы присматривал за машиной и пленным, напарники направились к стоящей немного в стороне палатке, где видимо и находился их командир. Через некоторое время из палатки спиной вперед вывалился один из доставивших его сюда душманов. Выскочивший вслед за ним мужчина принялся избивать упавшего ногами и кричать: