Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер

Удалая музыка звучит все громче, я наконец добежал до той двери, куда вел запах свежей крови, задержал дыхание и с силой ударил ногой в дверь.

Я готовился выбивать ее, однако дверь оказалась незапертой и с такой силой ударилась о стену, что та задрожала.

Середину комнаты нагло и уверенно захватило огромное ложе, а рядом с ним расположилась ванна, до половины заполненная кровью. Кровью залит пол, вокруг кровати кровавые следы голых ступней, и даже одеяло, под которым спит, укрытый по грудь крупный мужчина с мясистым лицом, в темных пятнах крови.

Задыхаясь от гнева и ярости, я стремительно пересек спальню. Барон ничего не ощутил, спал мирно, похрапывал, абсолютно уверенный в своем праве не только судить и казнить своих подданных, но и разделывать их, как скот, подвешивая на крюки и собирая всю кровь для лечебных ванн.

Я с силой ударил его по лицу.

— Просыпайся, тварь!

Он вздрогнул, в ужасе раскрыл глаза, на губах уже собственная кровь, чувствует ее соленый вкус, попытался сесть, но я протянул вперед меч, и мужчина замер, только прошептал:

— Кто… ты?

— Барон Лонгширд? — спросил я.

Он торопливо кивнул.

— Да, но…

— Это чтоб не ошибиться, — процедил я, — хотя все в этом замке заслуживают лютой смерти!

Он зыркнул по сторонам и внезапно крикнул во весь голос:

— Харлег… Харлег, скорее сюда… Харлег, на помощь!!!

— Харлег уже в аду, — сообщил я. — Сейчас встретишь. Надеюсь, вас сунут в один котел с кипящей смолой. Только один вопрос: сам додумался?.. Или подсказал кто?

Он вскрикнул затравленно:

— Ты о чем?

— О крови девственниц, — напомнил я зловеще. — Что за мода, наполнять ванны их кровью?.. Кто подсказал? Ты слишком туп, чтобы самому додуматься!

Он быстро повел глазами по сторонам, не решаясь шевельнуть головой, в комнате только мы, проговорил слабо:

— Харлег… Это все Харлег…

— Еще бы, — сказал я недобро, — но он знал, кому предложить свои услуги, не так ли?

— Он меня заколдовал!

— Почему именно тебя? — спросил я. — Молчишь, сам знаешь… Почему стражи почти нет?.. Где гарнизон?

Он проговорил сломленно:

— Харлег заверил, с его мощью стража не нужна…

— Или не хотел, — безжалостно сказал я, — чтобы видели то, что творите. Что ж, отправляйся в ад… Как-нибудь зайду, я вас и там погоняю!

Он выпучил глаза, пытаясь успеть что-то сказать, быстро посмотрел в сторону, на губах злорадная усмешка, я невольно и сам отвел взгляд, вдруг да кто-то подкрадывается сзади с занесенным над головой топором, а барон с неожиданным проворством скатился с постели, отбежал на четвереньках, но я загородил проход к единственной двери, и он ринулся к двери на балкон, успев ухватить стоящий у изголовья меч.

Я заорал вслед:

— Что, пернатым можешь?.. Попробуй!

На балконе он забился в дальний угол, жалкий и трепещущий в длинной ночной рубашке, постыдное зрелище, меч направил обеими руками в мою сторону, но лезвие ходит ходуном, губы дрожат, таких хорошо бы топить еще в детстве, чтобы породу людей не портили.

— Пощади, — простонал он жалким голосом, — давай договоримся!

Я сказал зло:

— Знал бы, с кем разговариваешь, не пытался бы… С таким зверьем, каким бываю я, не договариваются. А кто твоему колдуну подсказал такую идею, не знаешь?.. Учти, мое нутро чует, когда врут.

Он ответил жалко:

— Не знаю… Колдун уверял, стану молодым и сильным.

— За счет жизни молодых девушек?

Он прохрипел:

— Их в селах все равно слишком много.

— И что?

— Всех не прокормить, — выдавил он через силу, — да и какая разница, если даже половину истребить?

Я сказал ему с ненавистью:

— Сделай хоть напоследок что-то хорошее!

Он прохрипел в ужасе:

— Что…

— Не мог накормить своих людей, — крикнул я, — накорми хотя бы рыб!

Он вытаращил глаза, я быстро шагнул вперед, небрежным движением меча отвел в сторону кончик его клинка, с силой саданул рукоятью в переносицу.

Сочно хрустнули хрящи и даже кости. Барон запрокинулся спиной на перила, а я толчком перебросил его безвольное тело на ту сторону.

Вода внизу подхватила труп и понесла, с силой ударяя о камни, чтобы размягчить мясо и раздробить для рыб кости со сладким костным мозгом.

Меч показался неимоверно тяжелым, я кое-как сунул его в ножны и вернулся с балкона в спальню. В коридоре мертвая тишина, словно испарились даже толстухи-танцовщицы и музыканты, а когда я направился к лестнице, впереди тихохонько приоткрылась дверь.

Моя ладонь опустилась на рукоять меча, но в щели показалось пол-лица той женщины, через спальню которой я проник в замок.

— Что-то случилось? — прошептала она.

Я отмахнулся устало.

— Ничего особенного. Простая санация.

— Простите?

— Неприятно, — пояснил я, — чистить организм от мертвых тканей и гноя, но замок явно стал чище.

Она смотрела непонимающе.

— А где… барон Лонгширд?

— Там же, — ответил я, — где и приглашенный им колдун. В аду. Теперь можете признаться, кто вы и как здесь оказались?

Она открыла дверь шире, отступила в комнату, я вошел следом.

— Я гостья, — объяснила она виноватым голосом, — так сказал барон. Но поняла, что не гостья, а пленница, когда дверь на ночь заперли. Я леди Бланшфор, имение моих родителей всего в десяти милях.

— Понятно, — прервал я. — Теперь вы свободны, как ветер, если женщина ветреная. Или свободны как-то иначе.

Она воскликнула с жаром:

— Спасибо, вы мне так помогли… Может быть, и я смогу вам чем-то помочь?

Я посмотрел через ее плечо на медленно светлеющую полоску неба.

— Да, — ответил я тускло, — можете.

От замка барона Лонгширда до Геннегау десять минут по прямой, но я едва-едва взмахивал потяжелевшими кожистыми перепончатыми, чувствуя, что горечь не ушла, несмотря на все мои усилия и старания леди Бланшфор.

Бесчинства, ванны из крови девственниц… Что еще больше может вызвать гнев Всевышнего?.. И отвратить лицо от людей, которым раньше покровительствовал?.. Эти некие силы, что пытаются вбить клин между людьми и Творцом, не пропускают ни одного момента, чтобы Творец окончательно разочаровался в людях и махнул на них рукой, как на неудачное творение.

После чего ему останется только признать, что Сатана и его сторонники, отказавшиеся поклониться человеку, были правы.

И человечеству придет конец.

Будь я вегетарианцем, уже помер бы от истощения, половина всей нашей энергии уходит на прокорм мозга, так вроде говорят знатоки. Это такая маленькая, но прожорливая скотина, а у меня так и вовсе, когда вот так жрет, нагревается весь череп, будто при солнечном ударе.

Когда я сумел под завесой незримности опуститься на сторожевой башне дворца, что выстроена чисто для значимости, голова вообще раскалилась, можно на макушке яичницу жарить. Хаотичные мысли, передравшись, наконец начали приходить к какому-то консенсусу или пониманию вчерне, что вот Светлые ангелы, то есть правые, не могут убить темных либералов, то есть левых. В той страшной первой схватке правые сумели только победить и сбросить левых на землю, запретив появляться как на небесах, так и на земле, но с той и другой стороны все остались живы и почти целы.