Александр Смирнов - Черный гусар. Разведчик из будущего

Вошли в замок под вечер. Без шума, тихо. Да и чего было шуметь, как доложили разведчики Мордвинов и Челогуз, военных на территории усадьбы не обнаружилось. Жила в замке семья: старый барон с супругой, как выяснилось, очень ворчливой, их дочь, та самая, что развешивала белье, да две внучки (одной тринадцать лет, а второй четыре годика). Еще два месяца назад тут стоял немецкий полк, но и он после наступления Советской армии вынужден был отойти, оставив лишь взвод, состоявший в основном из необстрелянных юнцов, для обороны моста. Им предстояло дать бой, позволив тем самым минерам сделать свое черное дело. Все это лейтенанту Зюзюкину поведала молодая женщина. Вернее, рассказала она сержанту, а уж тот перевел ее слова для офицера. За все годы, проведенные на войне, лейтенант так и не выучил немецкий. Из всех слов знал только: «Гитлер капут», «хендехох» да «шнель». Зюзюкин внимательно слушал, делал пометки в блокноте, поинтересовался, отчего флаг с крыши не сняли. Получив ответ, тут же распорядился, чтобы рядовой Востриков стащил эту фашистскую тряпку. Уточнил у женщины, сможет ли она накормить бойцов. Девушка недовольно проворчала.

— Сами они, товарищ лейтенант, голодом сидят, — пояснил Сухомлинов.

Зюзюкин удивленно взглянул сначала на старшину, потом на женщину. Впервые он смог разглядеть ее. Когда на берегу в бинокль разглядывал, не вглядывался, да и что там увидеть можно было, затем, когда в замок вошли, их старик встретил, клюшкой размахивал, словно шпагой. Пытался атаковать, но его разведчики скрутили и в одной из комнат закрыли. Когда старик остыл, выпустили. Сухомлинов поговорил с ним, разъяснил ситуацию. Старый барон проворчал, но все равно признал свое положение. Долго ругался. То, что слова относились к Гитлеру и его окружению, догадаться было несложно. Затем, когда нашел свободную комнату, принялся изучать карту местности. Попросил только позвать хозяйку дома для разговора. Кинул взгляд, убедился, что это не супруга старого барона, а молодая женщина, вновь стал разглядывать карту. Так и слушал, что она говорит, ни разу не взглянув. Сейчас слова произнесенные задели за живое. Видел же он пасущихся около железных ворот двух козочек.

— А козочки? — поинтересовался Зюзюкин.

— Так это, товарищ лейтенант, для младшей девочки, — проговорил Сухомлинов, и офицер заподозрил, что тому удалось узнать очень даже много за то время, что они провели за стенами замка.

— Дети — это святое, — молвил Зюзюкин. — Как говорит наш уважаемый вождь и учитель — товарищ Сталин: дети за отцов не отвечают. — Лейтенант посмотрел на старшину, потом перевел взгляд на женщину и произнес: — Посмотри там наши пайки. И сами поедим, и их накормим.

Сухомлинов понимающе кивнул. Он и сам готов был это предложить, да вот только товарищ лейтенант успел сделать это раньше него. Хозяйка замка и старшина ушли. Лейтенант вновь склонился над картой, но сосредоточиться так и не смог. Встал с резного черного стула, на котором сидели в свое время бароны, провел по его спинке рукой и оценил работу мастера, изготовившего его в незапамятные времена. Вот только сейчас его больше всего восхитила фрау Черноволосая, в каштановом платье с белым передником, она вдруг всколыхнула забытые и оставленные в прошлом чувства. Ее миндальные глаза завораживали и манили. Интересно, а где ее муж? Ушел с отступающими немцами или уже давно погиб на восточном направлении? А может быть, барон (все же скорее всего женщина приходится старому барону и баронессе невесткой) воевал на Западе? Крутил отношения с распущенными француженками, гуляя по Монмартру и посещая «Мулен Руж». Ко всему прочему появилась возможность и оглядеть комнату. Просторная. Кроме дубового стола и нескольких стульев, вдоль стен книжные шкафы, заставленные старинными фолиантами. Несколько портретов. Два с мужчинами, и сразу видно, старинные, на одном дама в шикарном белом платье и огромном парике. Еще одна картина задвинута в угол. Стоит изображением к стене. Желания поворачивать и смотреть, что на ней, у Зюзюкина не было. Не стал он подходить и к книжным шкафам. Время у него еще будет, и он посмотрит. Зато подошел к окну. Распахнул его. В комнату ворвался холодный апрельский ветерок. Лейтенант невольно улыбнулся. Жизнь, несмотря на бушевавшую вокруг войну, несущую смерть и разрушения, продолжалась.

— Лейтенант, — раздался над ухом Зюзюкина голос старшины. — Проснитесь! Немцы!

Офицер вскочил.

— Немцы?

— Две колоны движутся в нашем направлении, — пояснил Игнат Севастьянович.

— Этого еще не хватало, — прошептал лейтенант.

После этих слов тот моментально протрезвел. От вчерашней выпивки и следов не осталось. Даже голова, как это бывало обычно, не болела. Вполне вероятно, что причиной отсутствия похмелья был коньяк.

— Немцы, говоришь? — пробормотал Зюзюкин. Тут же вскочил. Застегнул пуговицу на гимнастерке. Поправил портупею и кинулся к дверям. Прихватил лежавший на стареньком комоде автомат.

Чтобы разглядеть, что происходит в окрестностях, нужно было подняться почти под самый купол одной из башен замка. Именно там, еще вчера, лейтенант распорядился выставить пост наблюдения.

В коридоре лейтенант чуть не сбил женщину. Попытался извиниться за свою неловкость, но поняла ли его торопливую, да еще на незнакомом языке, речь фрау? Скорее всего — нет. Да вот только ждать, что это за него сделает старшина — неразумно. Сейчас, когда в их сторону шли немцы, была дорога каждая секунда.

По коридору бегом. По винтовой лестнице под самую крышу. Резким движением руки распахнул дверь и вошел в небольшое помещение. Тут два служивых. Один разглядывал в бинокль окрестности, второй сидел с закрытыми глазами у стены. Рядом с ним винтовка с оптическим прицелом. Во рту папироска, по всей видимости, трофейная.

— Ну, что тут у вас? — проговорил Зюзюкин, подходя к тому, что с биноклем.

— Немцы, товарищ лейтенант, — проговорил солдат.

— Знаю, что немцы. Сколько их?

Служивый не ответил. Он протянул офицеру бинокль. Зюзюкин прильнул к окулярам и присвистнул. В направлении замка двигались две колонны. Около ста человек. Возглавляли их несколько мотоциклистов, а замыкал армейский автомобиль, в котором, судя по униформе, эсэсовцы. Фашисты пытались прорваться из осажденного города и скорее всего о том, что замок уже занят русскими, даже не подозревали. В основном вооружены винтовками, у нескольких автоматы, парочка с фаустпатронами. И эта пестрая толпа «оборванцев» не походила на тех солдат, что гордо маршировали с поднятыми головами по советской земле. Сейчас их головы были опущены, и казалось, что перед собой они ничего не видят. Зюзюкин готов был поклясться, что сейчас они так же, как когда-то и его солдаты, готовы были уничтожить агрессоров, вторгшихся на их территорию. Да вот только когда идет война, по-иному быть не может.