Архангельская Мария - Пес войны

Осталось неизвестным, доложили ли ему дозорные о подходе новых сил противника, или о себе доложил сам противник, ударивший в тыл эманийской армии, но в любом случае господин командующий, надо полагать, изрядно удивился. Гирхарт переправил через реку лишь часть своей армии, а остальную укрыл за холмами на этом берегу и в решающий момент ввёл в дело. Отправленные далеко назад разведчики не подавали признаков жизни, и стало ясно, что если вторая половина эманийцев и движется следом, то всё равно уже не успеет. А вот Сеан оказался в том же положении, что и Гирхарт двое суток назад, с той только разницей, что Гирхарт всё же успел отступить и сохранить армию, а солдатам Сеана деваться было некуда. Брод перегораживал всё ещё сильный отряд, а сзади, прижимая их к реке, наваливались сегейрцы.

Эманийская армия была ещё довольно многочисленна, но растерянность и страх перед окружением сделали своё дело. Имперцы же, почувствовав, что пришёл их час, напротив, как с цепи сорвались. И эманийцы очень быстро поняли, что значит оказаться между молотом и наковальней. Неизвестно, кто первый из них поддался панике, но она, как ей и положено, оказалась заразительной. Напрасно командиры во главе с самим Сеаном метались по полю, пытаясь восстановить хоть какое-то подобие порядка. Армия за какой-то час превратилась в неуправляемую толпу, опасную только своей многочисленностью. Опасную в первую очередь для тех, кто пытался её остановить.

К вечеру всё было кончено. Уцелевшие эманийцы, поодиночке и небольшими группами, улепётывали в разные стороны. Ловить их не было ни сил, ни желания. Среди трупов на поле боя нашли и опознали труп командующего, причём у Гирхарта возникло стойкое подозрение, что Сеана прикончили свои же, дабы не мешал удирать. Теперь он испытывал к своему противнику даже что-то вроде жалости - того можно было обвинить в излишней горячности, в недостатке опыта, даже в глупости, но никак не в трусости. И вот - оказаться убитым кучкой трусов из числа собственных солдат... Офицеры поздравляли Гирхарта, император рассеянно кивал, прикидывая, что победа победой, а сил для дальнейшего наступления всё равно нет, придётся отойти ближе к побережью и ждать подкреплений. Две битвы подряд - это много, эманийцы, даже насмерть перепуганные, изрядно потрепали его бойцов, яростно продираясь сквозь их ряды к спасению. Перегораживавший брод заслон оказался истреблён практически полностью. Не стоило забывать и о второй половине эманийской армии, так в дело и не вступившей. От неё ещё можно ждать сюрпризов.

Сюрприз последовал даже скорее, чем он думал. Тем же вечером, после разбивки лагеря к нему пришёл полковник, занимавшийся пленными, которых было предостаточно, и положил перед Гирхартом таблички с результатами первых допросов. Гирхарт без особого интереса взялся за них - и, не удержавшись, присвистнул. Пленные единодушно показали, что командующим второй эманийской армии был коэнец по имени Рокуэд Ларч.

О маршале Ларче Гирхарт уже успел забыть, хотя подозрения, что тот подался к Ваану, посещали его и раньше. Что ж, браво, маршал, вы таки взяли реванш за своё поражение, но вот дальнейшие ваши действия были неразумны. Или это не вы были неразумны, а покойный Сеан? Но и в этом случае вам следовало бы подчиниться главнокомандующему, и тогда в бою у брода у вас двоих было больше шансов спасти хоть что-то. Не зря говорят, что лучше один плохой капитан на корабле, чем два хороших. Но теперь мы с вами вновь остались один на один. Ваша армия, скорее всего, ещё толком не обстреляна, моя - изрядно потрёпана. К вам наверняка подойдут подкрепления, и я тоже их жду. Вот и посмотрим, кто кого.

Однако Боги, видимо, пришли в игривое настроение, и сюрпризы следовали один за другим. На другой день после того, как Гирхарт отвёл своё войско к стенам Катримы и расположился возле неё лагерем, ему доставили письмо от Таниана. Жрец писал, что принесение жертв по поручению Гирхарта сопровождалось благоприятными знамениями, и, хотя он и не вправе раскрывать иноверцу священные тайны, однако считает своим долгом заверить, что Пастырь душ самым недвусмысленным образом явил свое благоволение как к Своей жрице Фрине, так и к Гирхарту, её защитнику и покровителю.

Гирхарт усмехнулся. Жрецы есть жрецы, и Таниан явно рассчитывает на новые пожертвования. Надо показать письмо Фрине, она обрадуется... Однако когда император дочитал послание до конца, смеяться ему расхотелось. Таниан писал, что он дал знать обо всём Верховному жрецу Пастыря, и тот, учитывая явленную в знамениях Божественную волю, а также справедливость и милосердие Императора Сегейра, решил, что, если Гирхарту понадобится помощь, служители Бога обратятся к народу с призывом послать в его войско своих сыновей.

Н-да, подумал Гирхарт, так и до восстания недалеко. Но к чему такое восстание может привести страну, он знал слишком хорошо. Нет уж, спасибо, нам этого не надо. Однако обижать жрецов отказом от столь щедрого предложения тоже не стоило. Гирхарт послал Таниану приглашение, и когда тот явился в лагерь, сердечно поблагодарил его, дал ещё денег, а также попросил переслать Верховному жрецу его письмо, в котором благодарил за предложение помощи, но заверял, что пока у него достаточно войск, а что будет далее, ведомо лишь Богам.

А ещё через пару недель к нему прискакал гонец от эманийского царя. Гирхарт вскрыл письмо, гадая, что же мог написать ему Ваан, глянул на подпись - да так и застыл. Письмо прислал не Ваан, а Керпанес, второй из его сыновей, именовавший себя, тем не менее, царём Эмайи.

Бегло просмотрев первые строки, в которых Керпанес изливался в братских чувствах к дорогому родичу и другу, Гирхарт, наконец, добрался до главного. Новый царь с прискорбием сообщал о скоропостижной кончине своего дражайшего родителя, оказавшегося, увы, достаточно недальновидным, чтобы вызвать гнев великого северного соседа. Новый царь выражал надежду, что он-то ничем перед Императором Сегейра не провинился, а потому они смогут жить в добром согласии, в залог чего Керпанес отдаёт ему Ханох. А к нему готов присовокупить и голову Рокуэда Ларча, бывшего маршала презренной Коэны, а значит - исконного врага всех сегейрцев.

Отложив письмо, Гирхарт задумался. Интересно, Ваан сам умер, или ему помогли? Второе более вероятно, на здоровье царь, насколько было известно Гирхарту, не жаловался, хоть и был уже далеко не молод. Просто любящий сынок воспользовался подходящим случаем. Эх, Ваан, Ваан, хитрил ты, хитрил, да весь и выхитрился. А новый царь теперь пытается откупиться от врага всем, чем может. Хотя мог бы ещё побороться, шансы у эманийцев не так уж и плохи, но стоило Гирхарту, воспользовавшись ошибкой Сеана, одержать новую победу, как Керпанес решил, что вот сейчас он парадным маршем пойдёт прямо на эманийскую столицу. Поистине, сначала ты работаешь на свою репутацию, а потом репутация работает на тебя. И не столь уж он и ошибается, между прочим. Гирхарт вызвал дежурного адъютанта.