Архангельская Мария - Пес войны

С ханохской столицей никаких затруднений не возникло. Слегка ошалевшие от столь стремительной перемены горожане послушно открыли ворота, Гирхарт выслушал их уверения в верноподданнических чувствах и в свою очередь заверил, что испытывает сердечное к ним расположение и притеснять их никоим образом не намерен, а для начала на треть снижает подати и полностью освобождает от налогов храмовые земли (последнее, впрочем, было в порядке вещей, ни один храм в Сегейрской империи налогов не платил). На складах Ран-Чейны нашлись солидные запасы, а тут ещё пришло известие, что продовольствие, давно заказанное Гирхартом, наконец прибыло. Могло бы и раньше, но помешали шторма. Зато теперь Гирхарт даже сумел устроить для горожан и своих солдат настоящий праздник. Ждать противника раньше весны не приходилось, так что можно было немного расслабиться. Солдаты были довольны - пусть военной добычи почти не было, но жалованье выплачивалось аккуратно, их ожидал отдых в мирном и расположенном к ним городе, а в недалёком будущем Император клятвенно пообещал им куда более богатую Эмайю. Горожане же пришли к выводу, что при новой власти жить, пожалуй, лучше, чем при старой, так что теперь Гирхарт мог быть спокоен за свой тыл.

Впрочем, как оказалось, забывать об осторожности всё же не стоило. Горожане пригласили нового правителя на церемонию празднования в честь одного из местных богов, и Гирхарт не стал отказываться, тем более что здесь это было обязанностью правителя, либо, в его отсутствие, человека, его замещающего. Но когда, пройдя по улицам в праздничной процессии, Гирхарт в одиночестве поднимался по храмовым ступеням к ожидавшему его в дверях верховному жрецу, он услышал сзади какую-то возню, ругань и лязг. Обернувшись, он увидел свою охрану, окружившую лежащего на земле человека. Тот был ещё жив, но умирал, а рядом с ним валялся нож, который он явно собирался воткнуть Гирхарту в спину.

Пожав плечами, император вошёл в храм. Покушение не слишком его взволновало, ведь оно было далеко не первым. Хотя давненько уже его никто не пытался убить из-за угла. Жаль, что охрана погорячилась и прикончила убийцу на месте. Теперь не узнаешь, кто его послал, хотя, вполне возможно, он и сам этого не знал. Но, скорее всего, это привет из Эмайи. Когда Гирхарт не ответил на письмо, а Ларч взял и ушёл, Керпанес не мог не испугаться.

В остальном же зима прошла спокойно. Прибыло пополнение и разместилось в лагере у стен города. Гирхарт регулярно получал отчёты из Сегейра, где тоже всё было в порядке. Шармас написал и о том, что, по донесениям его агентов, произошло в эманийской столице. По его мнению, заговор против Ваана готовился не один день, а может быть, и не один год, но заговорщики были осторожны и ничем себя не выдавали, выжидая удобного случая. После поражения Сеана они привлекли на свою сторону колеблющихся и произвели переворот быстро и почти бескровно. Ваан отравился, что случилось с братьями нового царя, узнать оказалось труднее. По официальной версии, они выпили яд вместе с родителем, но Шармас в это не верил, и Гирхарт тоже. Просто Керпанесу не нужны были конкуренты.

Выступление Гирхарт объявил ещё до окончания зимы, решив пройти как можно больше, пока ещё было относительно прохладно. К лету навалится жара, но к тому времени они, если повезёт, уже будут в столице Эмайи, Котрее. Солдаты шли весело, а местные жители вышли их проводить и даже желали удачи.

Эманийскую армию сегейрцы встретили примерно на полпути между границей и Котреей. До того их маршу никто не мешал, но на этот раз это обстоятельство не вызывало у Гирхарта тревоги. Он верил в успех, верили и солдаты, а потому шли бодро, все горели нетерпением наконец-то заняться делом. Появление на горизонте вражеского войска приветствовали громкими воплями, но, поскольку день уже клонился к вечеру, начинать бой немедленно никто не стал. Обе армии, как и положено, занялись обустройством лагерей друг напротив друга.

Гирхарт приказал начать постройку на холме, словно специально предназначенном для такой цели. Довольно крутой, не настолько, чтобы по нему нельзя было подняться, но достаточно, чтобы создать трудности для атакующих, с плоской верхушкой, идеально подходящей по размерам. Не дожидаясь, пока работы по строительству лагеря закончатся, Гирхарт велел поставить свою палатку и удалился на отдых. Годы всё-таки уже сказывались, и день в седле бодрости не прибавлял.

Император прилёг и успел задремать, когда над самым ухом раздался тревожный крик трубы. Вскочив, Гирхарт выбежал наружу. Мимо его шатра куда-то бежали солдаты, многие из них были без доспехов. Императорская охрана сперва не обратила внимания на появление непосредственного начальства, так как охранники смотрели в ту же сторону, куда бежали люди, и откуда доносились воинственные кличи и лязг оружия. Кличи, если слух Гирхарта не обманывал, издавали не сегейрцы. Потом кто-то его заметил, и императора... принялись заталкивать обратно в шатёр.

- Нападение! - крикнул один из часовых. - Ваше Величество!..

- Отставить! - рявкнул Гирхарт. - Доложить по форме!

Это подействовало. Паника из глаз часовых ушла, лица приняли осмысленное выражение. Вот тем и опасен страх - люди теряют голову и начинают делать глупости. Уж если его личная гвардия, надёжнейшие из надёжных, в таком состоянии, то что же сейчас творится в остальной армии?

- Эманийцы произвели нападение на лагерь, - доложил очевидное начальник караула.

Гирхарт махнул рукой, и, сжимая меч, который машинально схватил, вскакивая с постели, кинулся на шум. Охрана бухала сапогами сзади. Мелькнула мысль, что он тоже без доспехов, но возвращаться и облачаться было некогда. Панику нужно было прекратить немедленно. Воображение скоренько нарисовало последствия второго за полгода поражения, куда более сокрушительного, чем первое. Демоны преисподней! Эманийцы нарушили все писаные и неписаные законы ведения военных действий, напав на обустраивающего лагерь противника, вместо того чтобы заниматься своим собственным, но на войне нередко побеждает именно тот, кто нарушает правила, уж Гирхарту ли этого не знать.

Радовало, по крайней мере, то, что бегущих навстречу видно не было, значит, его воины ещё держатся. Выскочив наконец к валу с недостроенным частоколом, Гирхарт понял, что успел вовремя. Солдаты и впрямь ещё не бежали, они отражали атаки лезущих через вал эманийцев, но откуда-то сбоку доносились крики: "Напали! И там напали!" Стоит теперь кому-нибудь завопить: "Окружают!", стоит кому-то, самому слабонервному, кинуться бежать - и всё... Гирхарт бешеным взглядом огляделся по сторонам и возблагодарил Богов, увидев трубача.

- Труби! Приветствие Императору!