Дмитрий Дашко - Штрафники 2017. Мы будем на этой войне

— Куда мы теперь?

— В город, — решительно сказал севший за руль.

— Пешком могли бы прогуляться, тут километров тридцать от силы. Так безопаснее.

— Проедем сколько сможем, что ноги попусту сбивать. Авось не нарвемся. Если что, машину бросим и уже пехом к своим.

— Чтобы там заявить, мол, здравия желаем, мы — штрафники, прибыли для дальнейшего прохождения службы, а вернее — готовы пойти на убой. Так, что ли? — невесело усмехнулся его собеседник. — Ты видел, что вчера творилось?! Еле вырвались. А утром какой обстрел был! Сколько народу положило! А представляешь, что в штрафбате? Тут дай бог день прожить, какие уж шесть месяцев!

— Че ты ноешь? — зло бросил шофер. — Мы офицеры. Плевать, что разжалованные, для меня это ничего не значит. Нас приговорили к шести месяцам штрафного батальона. И мы должны их отбыть. Не знаю, как ты, а я должен. Потому что не хочу прятаться остаток жизни.

— Оно все так, — согласился второй. — Но ведь воевать-то со своими придется. Да уже пришлось!

— Привыкай, — хмыкнул водитель. — Не мы начали, но нам продолжать. Мой прадед в гражданскую воевал со своими, дед с немцами, отец в Афгане, еще и Чечню прихватил. Грозный штурмовал и дудаевский дворец. А сейчас и мне довелось. Видно, судьба такая у нас — воевать.

— У меня батя тоже в Чечне был. Служил самоходчиком, на «гвоздике» ездил. Их прямиком с учебки в Чечню привезли, колонну маршем отправили, так по дороге «духи» половину машин пожгли. Пацанов столько сгорело — ужас!

— У меня отец о войне на трезвую голову никогда не рассказывал, только по пьяни вспоминал. И каждый раз психовать начинал. Кричал, ругался, посуду бил. Теперь-то я его понимаю.

— Это точно. И сам бы сейчас грамм двести накатил да пошумел бы. Только смысла в этом не вижу. Все равно не поможет.

Водитель, будто не слыша собеседника, продолжил:

— Когда я решил в училище поступать, он сказал: коли выбрал, неси этот крест достойно, служи, как положено. Придется воевать — воюй. Так что я свой выбор давно сделал.

Автомобиль выбрался из карьера и по неширокой проселочной дороге углубился в лес. Машину подбрасывало на кочках. Кузов раскачивало из стороны в сторону.

Гусев очнулся. Открыл глаза и сразу же ощутил мучительную боль в голове. Каждое движение отдавалось болезненными уколами. Все же он нашел в себе силы сесть на боковую скамеечку в кузове, заторможенно осматриваясь, стараясь не тревожить раскалывающуюся голову.

И сразу узнал сидящего рядом с ним.

— Где мы? — прохрипел Гусев.

— Очнулся?! — улыбнулся тот. — В город мы едем. Тебя в этом кузове нашли среди жмуров. Вовремя ты очухался, а то выбросили бы, как других. А там по крутому откосу катиться — у-у! — метров сто, как не больше, пока долетишь, руки-ноги вместе с шеей переломаешь.

Павел вспомнил все, что с ним случилось до того, как выстрел из гранатомета угодил в огневую точку.

«Контузия, — подумал он вяло. — Даже думать больно. А как остальные? Выжили?»

— Что с лейтенантом? — спросил Павел.

— Каким лейтенантом?

— Из желдорбата. Мы с ним вместе были, пока не накрыло.

— Не знаю, — равнодушно ответил знакомый. — Здесь одни жмуры внавалку лежали и два оп о зера. Теперь тоже жмуры, — хмыкнул он.

Тут Павел обратил внимание на металлический рифленый пол кузова, где разлилась большая темно-красная лужа крови, по краям покрывшаяся почти черной коркой и слегка присыпанная песком, принесенным ветром.

Он отодвинул ноги, чтобы ненароком не наступить в эту притягивающую взгляд маслянистую жижу с отражающимся в ней небом.

«Кровищи-то сколько, — подумал он отрешенно. — Война…»

Машина сбавила скорость — впереди показалась сделанная на скорую руку огневая точка: окопчик с отвалом земли, обложенный спиленными деревьями.

Колею перегораживал покоящийся на двух врытых по обочинам рогатинах неошкуренный ствол осины с плохо срубленными ветвями.

Все говорило о том, что кордон оборудовали наспех и вряд ли устроители рассчитывали пробыть здесь долго.

— А ведь это оп о зеры, — напряженно промолвил водитель и щелкнул предохранителем на автомате. — Приехали…

Его напарник тоже снял автомат с предохранителя. Он и сам увидел белую ленточку на левом рукаве военного, вышедшего из окопчика.

Тот был в армейском бронежилете и каске, на правом плече висел «АКС», указательный палец лежал на спусковом крючке.

Из кабины со стороны пассажира показалась рука с зажатой в кулаке белой ленточкой. Однако это ничуть не успокоило человека в бронежилете.

Машина остановилась метрах в пяти от него.

Пассажир с белой ленточкой в руке легко выпрыгнул из кабины и неторопливо приблизился к военному.

Тот развернул автомат в живот незнакомцу.

— Здорово, служивый, — произнес штрафник. — Да не зыркай ты так. Я ж без оружия. Ленточку специально снял. Сам видишь, от федеров возвращаемся. Закурить есть?

— Не курю, — холодно ответил военный. — Кто такие?

Штрафник с сожалением цыкнул уголком рта:

— Курить охота! Ну, ладно…

Ловким движением он завел правую руку за спину и выхватил нож, спрятанный за брючным ремнем. Дальше все произошло очень быстро: удар ножом в горло, прыжок в окопчик, короткая возня и сдавленные стоны.

Штрафник вынырнул из укрытия с тремя автоматами, метнулся к вздрагивавшему в агонии оп о зеру, забрал его «АКС» и с охапкой оружия подбежал к машине.

— Принимай, — сказал он Гусеву.

Потом в несколько прыжков подскочил к импровизированному шлагбауму, отбросил в сторону и также быстро уселся в кабину.

Павел только и успел подумать:

«Лихо он! Будто всю жизнь только этим и занимался. А может, и занимался. Кто его знает? Сильно-то о себе никто ничего не рассказывал, пока на этапе были».

Полчаса ехали спокойно. Лес закончился, начался пустырь, больше похожий на свалку. Уже давно и явно слышался гул воюющего города.

На пустыре стоял уже настоящий блокпост. Он расположился на небольшой возвышенности, с которой хорошо простреливались все подходы.

Машину остановили короткой очередью, взметнувшей пыль вперемешку с мусором у передних колес.

Штрафники покинули автомобиль и безоружные, с поднятыми руками пошли к блокпосту.

— Ну, мужики, будем надеяться, что это наши, — обреченно произнес водитель. — В противном случае, отвоевались мы — здесь не лес, всех перебить вряд ли сумеем.

Метрах в двадцати от блокпоста их остановил грубый окрик:

— Стоять!!!

Они послушно выполнили команду.

— Кто такие?

— А вы кто? — рискнул спросить водитель.

И тут же автоматная очередь взметнула землю у их ног. Штрафники в испуге отпрянули.

— Э! Хорош! Вы че?! — выкрикнул водитель. — Штрафники мы!