Евгений Щепетнов - Магия, детектив, принцесса. Возвращение грифона

– Да пошёл ты! Козёл… – Дымов шагнул ко мне, сжав кулаки, и тут в кабинет вернулся полковник. Он осмотрел всю компанию, и испытующе поглядев на меня, спросил:

– Всё? Поговорили? Достаточно?

– Достаточно. Скоро они придут к вам и напишут явку с повинной – усмехнулся я, глядя на бледные лица оперативников, и добавил – запомните – только явка с повинной вас спасёт!

– Идите к себе – хмуро приказал полковник и покосившись на меня, добавил – потом поговорим.

Дымов кивнул головой, и махнув своим 'бандитам' вышел из двери, неосознанно почёсывая правое бедро. Я криво усмехнулся – 'Проклятие седьмого сына' начало действовать.

Насколько у меня имелась информация – больше двух лет никто из тех, на кого было наложено это проклятие, не жил. Страшное заклятие. И против него было только одно средство – магическое. Ни спиртное, ни лекарства, ни любые другие средства не могли заглушить страшный, невероятный зуд. А черви – которые были совсем не черви а некие сущности, образовывающиеся из тела самого больного, пронизывали всё тело, пока не перекрывали ему дыхание и не отравляли организм продуктами своей жизнедеятельности. Мерзость, конечно, но эти твари заслужили.

Не зря я попросил полковника выйти из кабинета – под действие заклятия подпадали все, кто был в поле моего зрения во время произношения заклятия. Мне бы не хотелось, чтобы полковник пострадал – по крайней мере, сейчас. Мне лично он ничего не сделал, а сделает – там видно будет.

Жена Первого секретаря обкома КПСС оказалось дамой довольно приятной и на вид, и даже в общении. Ей было лет сорок пять, а может и больше – несмотря на ухищрения – использование различных дорогущих импортных лекарств, китайских средств и постоянную заботу о своём теле, это самое тело сдавало свои позиции. Что не делай, а всё равно высушенная змеиная кожа в смеси с женьшенем и иглоукалывание не вернут молодости. Таков закон природы. Нужно чудо, чтобы кожа натянулась, морщины исчезли, а попа стала твёрдой и лишённой растяжек и целлюлита.

Вот такого чуда ждали конкретно от меня. Ждали – сидя на антикварном стуле, за столом, достойным музея и уставленным бутербродами с сырокопчёной колбасой, икрой, осетриной и кремовыми пирожными, как будто подмигивающими своими аппетитными свежими розочками : 'Съешь меня! Съешь!'

Я позавтракал довольно хило, намеревался нагнать за обедом, потому мой взгляд сразу приковали эти роскошества, которые советский человек мог не увидеть за всю свою жизнь. Или увидеть – но только на картинке.

Заметив мой интерес к накрытому столу, дама улыбнулась и радушно предложила:

– Присаживайтесь! Кушайте, я вижу, что вы проголодались. Николай Фёдорович, вы посидите с нами?

– Благодарю, Маргарита Николаевна – мне нужно на службу. Неотложные дела! – полковник откланялся и быстро исчез, как будто его тут и не было. Похоже, что не только я чувствовал себя неуютно в этих хоромах, с натёртым паркетом, обитыми шёлком стенами, антикварной мебелью и тяжёлыми хрустальными люстрами с позолотой.

Жил Первый секретарь в центре города – тихий переулок, в который нельзя было въехать без контроля наряда милиции, стоящего у кпп, старинное двухэтажное здание – похоже, что тут когда-то жил важный чин дореволюционной власти, или же богатый купец. Не знаю точно – но тот, кто это всё построил, был человеком совсем небедным.

В доме имелось несколько квартир, и все они были заняты номенклатурой – это я понял сразу. Высокие, просто высоченные потолки, уходили ввысь, толстые стены хранили прохладу, так что в квартире было даже слегка холодновато после раскалённой улицы. По приходу я обливался потом, но когда немного остыл, стал даже немножко мёрзнуть.

Впрочем – потом я понял, почему тут так холодно – дама заботливо спросила, не простыну ли я под кондиционером. Квартира охлаждалась. И я немного позавидовал этому обстоятельству – терпеть не могу жару.

– Вот вы какой – колдун! – усмешливо сказала Маргарита Николаевна, внимательно глядя на то, как я без зазрения совести сметал со стола дефицитные продукты, запивая их холодным яблочным соком – мне казалось, вы будете постарше.

– Последние часы мне только об этом и говорят – усмехнулся я, прожевав очередной бутерброд и стряхивая крошки с подбородка – заверяю вас – если молодость, это порок, то с годами он исчезает.

– Это точно…что-что, а уж это-то мне известно – увяла дама, тяжело вздохнув и неосознанно огладив свои явно крашеные волосы – потому я вас и позвала…Ваня? Вас звать Ваня? Вы не обидитесь, если я буду так звать?

– Почему я должен обидеться? Главное не зовите Гришей. Или ещё того хуже – Альбертом! А Ваня – есть Ваня, из песни слова не выкинешь.

– А вы забавный – улыбнулась дама – и очень…интересный мужчина. Где мои двадцать лет… Завидую вашей девушке. Той, что была раньше тридцатипятилетней дамой.

– Интересно – а откуда у вас сведения? – поинтересовался я, слизывая взбитые сливки с пирожного.

– Слухами земля полнится – уклонилась от ответа дама – у нас свои методы получения информации. Только вот слухи это, или же правда – развеять мои сомнения сможете только вы. И вы готовы развеять сомнения? Наелись? Или, может – вам принести что-то посущественнее, чем простые бутерброды? Суп? Второе? Я могу отдать распоряжение – через десять минут всё будет.

– Если бы раньше – ворчливо ответил я – а так уже наелся, не влезет!

– Ну кто же знал, что вы так голодны! – дама рассмеялась звонко и дробно, как будто по полу рассыпали стеклянные шарики – приятно было посмотреть, как вы едите – настоящий зверь, самец, так сказать! Наши мужчины какие-то вялые – щиплют кусочки, жеманятся, а едите как настоящий мужчина. Ну, так что, теперь в силах со мной поговорить? Я же знаю, что пока мужчина не поел – к нему и не подходи. То-то в русских сказках – 'Напои, накорми, в баньке попарь, спать уложи, а потом и расспрашивай!' В принципе – я и то, и другое могу устроить. И баньку сделать, и спать уложить. Но вряд ли вы согласитесь – вас же дома красотка ждёт, волнуется. Как только мы поговорим – вас отвезут домой на машине, не беспокойтесь. Всё будет в порядке.

– А мне кажется, мы уже говорим, и очень даже продуктивно – сказал я, насмешливо щурясь и отдуваясь от плотного обеда всухомятку.

– От вы вредный какой! – снова рассмеялась дама – вы же знаете, о чём я говорю. Итак, Ваня, вы в самом деле можете меня…омолодить? – Дама затаила дыхание, сжалась, вцепившись в сиденье стула, и впилась глазами в моё лицо.

Я наблюдал за ней сквозь полуприкрытые глаза и раздумывал – что делать? Вернее так – делать-то я знал что, но как это использовать в своих целях? И так, чтобы не промахнуться…не каждый день вызывают в дом Первого секретаря обкома партии. И грех не попользоваться этой возможностью урвать себе каких-либо благ. Они-то, вон, как сыр в масле катаются. А я чем хуже? Может, конечно, это звучит и стяжательски – но я имею некие способности, востребованные у сильных мира сего, распоряжающихся определёнными материальными ценностями. Так почему и я не могу воспользоваться этой кормушкой и сунуть туда свой нос? Встать в позу – 'Я денег не беру! Мне ничего от вас не надо, кроме БОЛЬШОГО спасибо'? Нет уж. Глупо.