Евгений Щепетнов - Магия, детектив, принцесса. Возвращение грифона

– Ну чего ты пристала? Ну… картинки вижу – летаю в небе. Ещё – машины странные – и я с ними разговариваю. С чего это вдруг машины со мной говорят? А ещё вроде как я бегу куда-то, бегу, а по мне стреляют огненными шарами. Вот и всё. Потом всё исчезает. Пытаюсь вспомнить, и не могу. Голова начинает болеть.

– Память цела, но она заблокирована – задумчиво протянула Маша, поглаживая меня по животу и спускаясь рукой всё ниже и ниже. Я перехватил её руку и укусил за мизинец. Она взвизгнула от неожиданности и сильно хлопнула меня по бедру. Потом наклонилась и стала целовать красное пятно, оставшееся от удара:

– Не больно? Я от неожиданности! Чего ты кусаешься?

– А чего ты крадёшься, как тать? Мы о серьёзном говорим, а у тебя одно на уме.

– Почему одно? Может два? Или тебя на два уже не хватит? А что может быть серьёзней любви?

– Это для вас, женщин, серьёзней любви ничего не может быть. А для мужчин есть ещё долг и дело.

– Глупости. Главный инстинкт – инстинкт размножения человеческого рода. И важнее его ничего быть не может. На первом месте у организма всегда самосохранение, а когда самосохранение совершилось – организм требует размножения. Это нам институтский профессор говорил, когда выгонял беременных студенток с экзамена. Мол – идите, родите, а потом приходите. Вы удовлетворили самый главный инстинкт, и нечего совать мне в нос своё пузо – всё равно скидки не будет. Что заработали, то и получите. Двойку!

– Хе хе…крутой у вас профессор был, крутой. И правильно. Думать надо было! Хмм…эй, ты чего затихла? Чего пригорюнилась? Тэээкс…ты зачем мне рассказала про профессора и беременных баб? Что, правда?

– Правда. Задержка уже две недели. Похоже – залетела.

– Ну и замечательно! Разве ты не этого хотела?

– Хотела. Только…

– Что только?

– Хотелось, чтобы у сына был отец…или у дочки. А ты – уйдёшь.

– Уйду. Но ты же знала об этом! Чего снова поднимать вопрос?

Маша замолчала, потом легла, накрывшись простынёй, и закрыла глаза:

– Давай спать. Завтра снова начнут в дверь звонить, ни свет, ни заря.

– Кстати – давай наймём прислугу? Пусть готовит, стирает, убирает. Ты мне нужна на приёмах. Я заметил – когда ты присутствуешь, они как-то успокаиваются, прямо-таки лучатся добродушием и любовью. Наверное, больные в психушке тебя любили…

– Вань…я тебе хотела что сказать…странно что-то. Со мной странно. Я ведь волосы крашу. Ты заметил?

– Ну…заметил, и что? Все женщины волосы красят. Сегодня она белая, завтра синяя, послезавтра чёрная или рыжая – что такого? Есть у вас такая дурная привычка менять внешность.

– А в глаза ты мне давно смотрел?

– Только что…хмм…мда. Странно. У тебя всегда были карие, а теперь зеленоватые какие-то. Вроде как с зелёными точками. Не обращал внимания – теперь вижу. Так что случилось?

– У меня волосы зелёные. И кожа стала с зелёным оттенком. Ты что не видишь, что я, когда выхожу, тональным кремом мажусь? Так вот – теперь я зелёный человечек! Типа – инопланетянка!

– Нимфа… – автоматически сказал я, и в голове мелькнуло картинка какой-то невероятно прекрасной женщины с зелёными распущенными волосами.

– Что ты сказал? Какая нимфа? – встрепенулась Маша

– А я что-то сказал? Не помню – растерянно ответил я – правда, не помню.

– Ты сказал – нимфа!

– Значит так и есть. Не знаю, зачем я это сказал. Хмм…сам не понимаю. В голове вертится – нимфа, нимфа – и всё тут. И ещё…с этим словом связано одно дело…интересно, получится?

– Что именно?

– Попробуй внушить мне любовь к себе. Ну-ка! Просто представь, что я тебя люблю, что тебя страстно желаю, что к тебе отношусь как к божеству. Попробуй.

Маша полежала неподвижно, потом уселась на постели, отбросив одеяло, сложив руки и ноги в позе медитирующего Будды. Затем распахнула зелёные глаза и вперилась в меня, как будто гипнотизируя.

Меня – как кипятком ошпарило! Я почувствовал такой прилив сексуального желания, что аж затрясся. Зарычав, как зверь, буквально в прыжке бросился на Машу, завалил, раздвинул ноги и вонзился в неё, не обращая внимания на вытаращенные глаза подруги, на слабые попытки меня оттолкнуть, и минут пять яростно скакал на ней, пока не излился, в мучительно сладких, почти болезненных судорогах. Перед глазами у меня стояли яркие сполохи, голову распирала кровь, и опомнился я только тогда, когда Маша перевалила меня с себя на постель, тяжело дыша и вздрагивая, от непрекращающегося, невероятно длительного оргазма.

– Что это было? – выдавила из себя она, заикаясь, и прижимая руку к вздрагивающему животу – ты же меня практически изнасиловал! А такого бурного оргазма у меня никогда не было! Что такое было?

– Нимфа. Так это назовём. Я помню, что те, кто так умеет делать, называются нимфами. Ты теперь умеешь вызывать сексуальное желание у мужчин, и у женщин тоже – у тех, кто бисексуален, или же вообще любит только женщин. А может и у обычных женщин – не знаю. Это у меня в памяти. Сильная нимфа. Но не самая сильная, какие бывали. В памяти у меня мелькает одна женщина, перед которой я ползаю по земле, как червяк, и целую её ноги.

– А может попробуем? И передо мной поползаешь? – коварно усмехнулась Маша – а мне понравилось, скажу тебе! Ты был такой…ненасытный, такой…первобытный – я в восторге! Интересно, а можешь ли ты от этого защититься? Ну – от моего воздействия, от любовной магии?

– Да. Специальные заклинания. А ещё – изумруд. Вспомни, что было с Маргаритой! Я тогда просто обалдел. Ну, думаю – всё, хана нам. Решил, что способности у меня закончились, и сейчас мы за наглость будем наказаны.

Я закрыл глаза и стал вспоминать:

Комната – огромная кровать, застеленная шёлковым покрывалом. На ней лежит Маргарита Николаевна – в лёгком халатике на голое тело. Её лицо раскраснелось от волнения, а губа слегка дрожит. Я стою перед ней, и читаю заклинание, делая пассы руками. В воздухе попеременно мелькают знаки – Огня, Воды, Воздуха, Земли, становится то жарко, то холодно. Наконец, заключительная фраза, и я замолкаю, глядя на женщину.

Упс! Результата ноль.

Она встаёт, и ощупывает себя руками. Потом недоумённо смотрит на меня:

– И что, это всё?! Может быть какое-то время надо ждать, чтобы пошёл процесс?

Я растерянно смотрю на неё, и не понимаю, что произошло – всё должно было получиться как в случае с Машей – Маргарита Николаевна должна была помолодеть, и обрести облик двадцатилетней девушки. Однако – результат нулевой.

Все растеряны, женщина не смотрит мне в глаза, удручённая и опустошённая. Она даже как-то постарела на глазах, и стала выглядеть на свой возраст, и старше – далеко за пятьдесят. Я опустился на кровать, наблюдая за пациенткой, растерянный и не знающий, что делать, когда вдруг луч, отразившийся от тяжёлых серёжек женщины блеснул мне в глаза, и я вскочил с места: