Александр Авраменко - Экспансия

— Готово! Готово! Готово!..

Понеслись рапорта команд, выполнивших команду.

— Заряд восковой! Закатывай!

Вот оно, страшное оружие славов. Он взорвётся в воздухе, рассыпая сотни готовых пуль, которые уничтожат всё, что находится под ними.

— Готово! Готово! Готово!..

…Дар ощутил лёгкую дрожь в пальцах, стиснул крепче рукоять левого парного меча. Начинается! Воинский хмель заставляет кипеть кровь. Но… Нельзя. Нынче он не простой обоерукий, а Воевода. Тот, от трезвой, незамутнённой головы и верных решений которого зависит сегодня судьба Империи и всех славян, и многих и многих других людей. В том числе тех, кто сейчас должен умереть во имя высшей цели…

— Огонь с двухсот саженей! Выбирать цели самим!

Задвигались хоботы огнебоев, закрутились механизмы наводки. Начали набирать скорость баржи с воинами, поставившие дополнительные мачты, и даже посадившие на вёсла гребцов. Пусть они и неуклюжи, но по тысяче человек на каждой возить можно. Когда враги смешаются под огнём пушек, тогда и должны ринуться воины Империи добивать мелкорослых врагов…

Всё ближе и ближе берег, уже можно различить узкоглазые, жёлтые лица с оттопыренными ушами, перекошенные от гнева. Нелепые пышные доспехи, в которых невозможно двигаться, уродливые маски, украшенные кабаньими клыками. Кричат, трясут своими никчёмными железками, они что — думают, здесь им скоморохи представление давать собрались? Двести саженей!

— Огонь!

…БАХ! Бах! Бах!.. Все десять огнебоев, направленные по фронту, калибром с большую тыкву, враз выдохнули пламя, и сразу двулодник накренился, идя вдоль берега. И тут же снова — Бах! Бах! Бах! Бортовые пушки, калибром поменьше, зато их не десять, а три десятка! И бьют они восковыми разрывными зарядами, а первые уже достигли намеченных целей. И… Трах-тарарах! Трах! И визг тысяч круглых пуль, слышный даже после грохота огнебоев, и вскипает земля, валятся на землю мертвецы, словно детская плотина на весеннем ручье, построенная из песка и не выдержавшая водяного напора. Те, что на берегу замерли, не в силах понять, что происходит, а двулодник уже отходит в сторону, совершая почти мгновенный разворот, чтобы пушки второго борта ударили по пока ещё сбитой в кучу армии… И грохочут, выбрасывая языки пламени, заставляющие на миг вскипать само море, вновь большие огнебои, нацеленные уже чуть дальше. Туда, куда не достали пули первых восковых зарядов. Всё рассчитано точно и отработано не на одних учениях. Не зря пушкари всю зиму жгли своё зелье и заряды практически без перерыва, расстреляв не одну тысячу зарядов каждым полком и кораблём. Потом с заводов пришли новые орудия, заменившие расстрелянные стволы. Да здравствует стандартизация! Просто проверили огнебои парой стрельб, убедились, что бьют точь в точь, как прежние, и отдых. Перед походом… Бах! Бах! Ба-Бах! И груды тел на зелёном когда то поле, человеческих и конских, и ручьи алой крови, медленно пробивающие себе путь к морю. И по прежнему страшный огонь с кораблей, где каждый подходящий к берегу по очереди боевой двулодник бьёт из своих огнебоев всё дальше и дальше в глубь великанского острова… На две версты способен послать ядро тяжёлый крепостной огнебой, а начали палить с двух сотен саженей. Им из луков не достать, а огненного боя не имеется… Вот отвернул последний из боевых кораблей, образовав некий коридор, по которому несутся с невиданной до сего дня скоростью огромные транспортные корабли, разогнанные ветром и своими махинами. Пусть пришлось долго разводить пары в котлах, но когда пришло время — показали себя паровые двигатели лучше некуда.

— Ш-Ширх!

Выползает на алый окровавленный песок первый транспорт, и его широкий нос отваливается, образуя огромную сходню, по которой плотной стеной двигаются уже построившиеся заранее воины. Это — тяжёлые пешцы старого строя. Они ощетиниваются стеной ростовых щитов, на плечи товарищей вторая линия кладёт могучие копья. Секироносцы обнажают свои жуткие машины для шинкования ближнего своего на кусочки. Воины нового строя, вооружённые ручными огнебоями, пока собираются на самом плоту. Тот высок, и в случае невероятного, если пешцов сомнут, они смогут поддержать своих соратников огнём. А плот послужит укреплением, в котором гораздо удобнее отбиваться, чем просто на земле.

— Тресь! Ширх!

Второй гигантский транспортник чуть зацепив первый самым краем, так же вылетает на берег. Всё. Сейчас все, кто находится на новых кораблях сойдут на берег, истопники, между тем, пока поднимают давление в котлах до предела, чтобы сразу же освобдить место для остальных огромных судов… Первая тысяча на суше. Остальные на подходе. Пора! Вскидывает вновь меч Князь-Воевода Дар Соколов. Снова гремит барабан войны, выбивая короткий приказ:

— Вперёд!

— Р-рух!

Делает дружно первый шаг под дающий ритм марша свист флейты шеренга закованных в булат воинов, передвигая щиты столь плотно, что невозможно увидеть даже малейшей щели между ними. Появляется за спинами воинов первая шеренга стрелков из ручниц, мгновенно выстраивая строй, и так же ритмично шагая вперёд.

— Р-рух!

Снова шаг стальной стены, и вновь перестроение огнебойцев.

— Р-рух! Р-рух!

Но изменился звук шагов пешцов — достигли они заваленного телами луга… Напрасно уцелевшие враги ждали, что появятся бреши в железной стене щитов, что идеально прямая линия длинный копий вдруг начнёт колебаться. Откуда им знать, что пешцы отрабатывают подобный строй на специальном, усеянном колодами и камнями, ямами и траншеями поле? А тут — всего лишь горы трупов, которые послушно проминаются под весом закованных в сталь пешцов, хрустят мёртвые кости под стальными подошвами боевых сапог, время от времени доносится нечто непонятное. Потом понимаешь, что это предсмертный вздох умирающего, которого давит тяжёлая ступня…

— Шире шаг! Плотней щиты!

Под стальными масками усмехаются воины в усы — командиры орут для порядка. Попробуй, хоть лезвие ножа просунь между броневой пластиной с полупядь толщиной, что несёт щитоносец? И егозит под ногами дохлятина, пытаясь уронить слава, и лопается обтянутый кожаным нелепым шлемом череп, когда с силой опускается броневая подошва боевого сапога прямо на него. Не из прихоти. Чтобы держать строй приходится делать шаги строго положенной длины, и строго туда, куда приказано идти.

— Тресь. Хлюп. Хлюп…

— Тресь. Хлюп. Шмяк…

Хлюп. Хлюп… Плещет собравшаяся в лужи, не успевшая загустеть кровь желтокожих. Придётся попотеть вечером, отчищая от неё доспехи. Не сделаешь — станет вонять она. Ржа появится по коже поддоспешника. И товарищи засмеют. Плох тот воин, что не следит за оружием, а лишь пользуется им…