Александр Авраменко - Экспансия

…Тресь. Хлюп. Хлюп…

…Тресь. Шмяк. Хлюп…

Свистит флейта, задающая ритм воинам. Гулко бьёт барабан войны…

…Тресь. Хлюп. Хлюп…

…Тресь. Хлюп. Шмяк

…Дар, наконец, тоже спустился на новый берег. Песок, алый от крови. Груды мёртвых тел. Такой пейзаж становится уже привычным… Осмотрелся — транспорты разгружались непрерывно, один за другим, выплёскивая из своих трюмов волну за волной воинов, животных, тюки и мешки с припасами. Подозвал одного из гонцов, небольшой группкой ожидающих его распоряжений:

— Всей всадникам, включая тяжёлых — немедленно к городу. Пешцам — зачистить местность.

Тот кивнул, отдал воинский салют, умчался. За спиной началось шевеление, а князю подвели коня. Взлетел в седло, тронулся, въезжая на небольшой холм посреди усеянного мертвецами поля. Сзади двигалась личная сотня охраны. Ехал не спеша, всматриваясь в трупы. Маленькие ростом, хилые. Глаза раскосые, как правило, тёмные. Волосы тоже.

— Флоту — сутки на отдых и пополнение запасов воды, потом пусть выдвигаются обратно.

Снова умчался гонец, передавать распоряжение. Ему навстречу уже двигались плотные колонны конников и наездников на турах. Это вам не выделанная кожа. Булат. Длинные кафтаны из стальных пластин, плотно сцепленные между собой стальными же кольцами. Массивные пластины на груди, бёдрах и руках. Шипованные латные перчатки, круглые металлические щиты и глухие шлемы. Длинные копья с листовидными наконечниками. Впервые в седельных сумках заряженные заранее ручные огнебои.

— Марш! Марш!

Донеслась команда, и ровный слитный гул тысяч копыт, лошадиных и турьих. Две колонны по тысяче всадников стремительно устремились к городу, по узкой дороге между холмов.

…А кони у этих узкоглазых тоже мелкие. Нашим уступают. Да что за чудеса? Совсем низкорослые. Всё, абсолютно. А там что? Взгляд устремился на залитые водой квадраты земли. Поля? Вполне возможно. Тайникам нужно немедленно учить язык местных жителей. Как то ведь придётся объясняться? Отстегнул флягу, глотнул воды, снова повесил её обратно. Донёсся топот копыт, вернулся один из гонцов:

— Распоряжение кораблям передано, княже.

— Хорошо. Сейчас пусть десяток всадников проверит вокруг, пешцам — оставить одну линию в готовности, остальные пусть начинают собирать трофеи.

— Будет сделано!..

Достал дальнозоркую трубу, осмотрелся — горы, долины, деревья. Видны узкие тропы дорог. По дальней, что ведёт в глубь земли — пёстрая ленточка спасающихся из города жителей. Это плохо. Нам народ сейчас нужен. Как рабочая сила. Мертвецов хоронить, лагерь строить. В городе, естественно, останавливаться не станем. Там нас в первую же ночь вырежут. Ставить лагерь будем здесь, на берегу. Но не на этом поле, а немного в стороне, у реки. И воды будет достаточно, и место вполне открытое. Да и лес недалеко… Ага! Похоже, наши добрались до города!.. Всадники, отчётливо видимые через мощные линзы, с ходу влетели в распахнутые ворота, размахивая своим оружием. Это конные. Те. Что на турах, немного приотстали, но уже тоже совсем близко…

— Командира крепкоруких ко мне. Пусть ищет нас там.

Показал гонцу на присмотренное для лагеря место, тронул коня. Личная сотня — рядом…

…Действительно. Здесь и поставим городок. Отсыпаем валы, выроем рвы. На валах — частокол и огнебои. Внутри — палатки для воинов.

— Звал, княже?

А вот и крепкорукий. Лёгок на помине. Как будто чувствовал, что сейчас позовут. Обвёл рукой местность:

— Как тебе?

— Вроде ничего. Надо грунт проверить.

— Здесь хочу лагерь ставить. Да и бухта удобная.

— Момент, княже…

Спрыгнул со своего коня, из сумки лозу вытащил, прошёл небольшой круг, всматриваясь в деревянные веточки в руках, утвердительно кивнул.

— Нормально, княже. Можно приступать?

— Нужно. Сделай пока разбивку, сейчас пригонят рабов, пусть они и работают.

— Понял, княже.

Кивнул, умчался. Пяти минут не прошло — уже шагает отряд, тащат с собой инструменты: топоры, лопаты, кирки, ломы, пилы. Да мало ли что у них в обозах имеется? На всякий случай что-нибудь, но отыщется… Пока князь окрестности осматривал — уже раскатали мерные верёвки, стали построения на местности чертить, мелом дорожки просыпают, намечают рвы, валы, по лесу шуршат, отмечают пригодные для постройки деревья, да ругаются — низкие больно. Привыкли к мачтовым соснам, да дубам великанским и секвойям на родине. Простите, други — здесь другой мир…

— Княже, обед готов.

— Обед?

Дар удивился. Потом взглянул на солнце — ничего себе! Вроде и только на берег сошёл, а времени четыре часа прошло! Однако! Ну, раз обед — дело нужное, полезное. Сошёл с коня — на расстеленной скатерти котёл с кашей, густо мясом сдобренный, взвары разные, хлебушек. Сотня тоже слезла, им так же еда готова. Молодцы ребята, что обеспечением и тылом занимаются, сопли не жуют, сразу за дело принялись!.. Пока ели, первые пленные пожаловали. Гонят колонны, плотно верёвками увязанные. Как принято у славов — жердь длинная, с петлями на концах, что вокруг шеи человека захлёстнуты. Руки за спиной скручены. Мужчины и женщины. Те, кто работать способен. Стариков, старух, детей не брали. Зачем? Пускай остаются. Лишние рты ни к чему. Подъехал всадник, осадил коня, спрыгнул на землю, поклон отвесил в знак уважения:

— Людей набрали. Сейчас остальных пригонят. Куда их, княже?

— Крепкоруким передайте. А в городе что?

Тот пожал плечами:

— Да как сказать? Ничего странного нет. Правда, дома у них из пергамента особого, да рам деревянных, и склады нашли на окраине. Дорогу из города перекрыли. В гавани корабли под охрану взяты.

— А что на складах?

Заинтересовался князь, и воин протянул ему горсточку необычного зерна. Подивился Дар.

— Отдай нашим тыловым, пусть посмотрят.

— Нам бы пеших — вывезти оттуда надо полезное.

— Распоряжусь. Ступай пока. Продолжайте делом заниматься.

— Слушаюсь, княже!

Снова поклонился, убежал, веля коня в поводу. А Дар заинтересовался пленниками. Ну, да. Мелкие, худосочные. Одеты, в основном, в чёрную одежду. Сверху вроде как рубаха, с разрезом спереди, чем то короткий тулуп из ткани напоминает, поясом прихваченная. Штаны срамные, что бёдра голыми оставляют. На ногах — плетёные сандалии. У жёнок — кто в простых длинных платьях, с узлом на спине. У некоторых — попроще, однотонные, у нескольких пышные, цветами изукрашенные, переливаются на солнце. Семенят мелко-мелко. Никак, знать местная? Ну-ну… Смотрят с ненавистью и страхом. Но больше страха — никогда таких гигантов не видели. А вот и крепкорукие. Начали людишек разбирать, пытаются втолковать, что к чему. На собственном примере показывают. Пешцы уже охрану ставят, надзирают, за работой. Двинулись в город повозки грузовые. Грабить идут. Перво-наперво склады вычистят, потом по домам пойдут. Ну, уже всё отработано… Донёсся перестук топоров, потом со стоном и шумом рухнуло на землю с гулким ударом и треском ломающихся сучьев первое дерево. Второе… Молодцы, крепкорукие! Уже и лопаты раздали, ров рыть начали. Палатки разбивают. А там что? Что за свалка? Поднялся, поблагодарил за еду, рот вытер полотенцем, двинулся на шум… Девица мелкая, с пышной причёской, гребнями заколотой. Платье её даже на неопытный взгляд понятно, что дорогое. Осанка надменная, смотрит зло, перед ней — обычное ведро с песком. Она руками в длинных рукавах машет, ножкой, в сандалию на подставках топает, кричит что-то. Да тут и без перевода ясно — работать не хочет. Не хочешь — заставим. Князь плеть из-за пояса выдернул, и со всего маха — на! Взвизгнула от боли, когда кожаный ремень драгоценную ткань располосовал, на колени рухнула, голову прикрывая, а Дар распорядился: