Алексей Рюриков - В БЕЗДНЕ ВРЕМЕН. ИГРА НА ОПЕРЕЖЕНИЕ

- Придется обождать, Николай Степанович - вежливо, но упорно пояснил поручик. Занят. Знаю, что сверхсрочно, знаю, что без доклада приказано, все знаю. Но сейчас нельзя.

"Вот так - философски подумал Гумилев. И верно, куда теперь спешить? Флеша уже нет, а остальное потерпит. Впрочем - тут же задал он себе вопрос, - я что, надеялся на вечную признательность? Если взглянуть на это отстраненно…"

Взглянуть получилось. И присев в удобное кожаное кресло напротив генеральской двери, он не отрываясь, на одном дыхании, дописал давно уже складывающееся стихотворение:

Поэт не знал, что как раз в то время, когда он беседовал с Флешем, в Царском Селе скончался Николай II, самодержец всероссийский. И для генерала, уже знающего, что Дубинин убит, первоочередным стало выяснение ситуации во дворце. Впрочем, ждать полковнику пришлось недолго.

Потом был разговор с фон Коттеном, совместный с ним доклад начальнику Корпуса, отчет… А вечером, выходя из Управления, Николай Степанович услышал от дежурного офицера, что в своем кабинете застрелился генерал-лейтенант Мартынов.

"Ну вот - подумал он устало, - как и следовало ожидать. Эпоха уходит, перелом. Государь мертв, и тени его правления с ним ушли. Флеш, Мартынов. Коттен остался при деньгах и должности, Глобачев порадовался успеху Охранного департамента… Только надолго ли они, при новой-то власти? Неблагопристойные тайны ушли в прошлое, покушения на княгиню Ольгу не будет… и интриги во дворце пойдут своим чередом. Нет, к черту, хватит, с меня. На курсы, опыт передавать. Пусть молодые при новом государе и начинают".

Его высокопревосходительству

Начальнику Отдельного корпуса жандармов

генерал-лейтенанту К.И. Глобачеву

Рапорт.

Прошу соизволения на перевод в должность заместителя начальника Отдельных жандармских курсов Отдельного Корпуса Жандармов.

Офицер особых поручений

при Начальнике

Охранного Департамента ОКЖ

полковник Гумилев Н.С.

7.XII.1934.

Виза:

"Согласовано"

Генерал-лейтенант М.Ф. фон Коттен.

Виза:

"В приказ по Корпусу"

Глобачев.

"Курс… Равняйсь… Смир-рна-а…" Строй замер.

Выпускники Александровского юнкерского, московское лето 1936-го, построение перед распределением в части. Последнюю неделю это построение снилось Косте каждую ночь. Почему именно оно - было непонятно, но копаться в себе летом нынешнего, одна тысяча сорок первого от рождества Христова года, ему было недосуг. Уж больно трудным выдалось это лето.

Потянувшись, проснувшийся штабс-капитан сел. Сон навеял воспоминания. В Александровском ему, потомственному военному "сыну двух генералов", как, шутя, называла его мать, учиться было легко. Отца он не помнил. Генерал-майор русской армии, тот погиб в мировую войну, и воспитывал Константина отчим, участник японской и германской войн, тоже дослужившийся после войны до генерала. Александра Ивановича, второго мужа матери, Костя всегда называл отцом. Тот воспитывал парня с пяти лет и передал парню свое отношение к жизни. Строжайшие требования к себе и стоическую уверенность, что честь и военная служба - неразрывны. Выбор профессии трудности не представлял. Мать - урожденная княжна Александра Оболенская, из знаменитого княжеского рода, против поступления в юнкерское училище не возражала. Оба ее мужа были военными, и к армии она давно привыкла.

Александровское училище Константин окончил с отличием, мог выйти в гвардию, но выбрал другое. Тогда как раз формировалась первая в стране парашютно-десантная бригада…

На Ближний Восток он попал после Манчжурии. Тогда их отдельную парашютно-десантную бригаду выбросили в тыл японцам. На память о кампании остались осколочный шрам на правом боку, крест "Владимира" IV степени и пристрастие к оборудованным позициям. Последнее было следствием первого - осколок отыскал поручика в наспех отрытом окопе. На Востоке он был уже четвертый месяц. Сирия, Британская Палестина, фактически британский Ирак.

После мировой войны, закончившейся весной 1918 капитуляцией Германии и Турции, Восток поделили Англия и Франция. Франция получила мандат на управление Сирией и Ливаном, Великобритания - Палестиной и Трансиорданией. России тогда достались только огрызки турецкой Армении и договор о свободном проходе судов через Проливы. И уже через десять лет в тех местах начались стычки. Русские торговые дома активно лезли в Иран, Афганистан, заходили и дальше. А дальше лежала жемчужина британской короны - Индия. Воевать в открытую с бывшими партнерами по Антанте в Петербурге не собирались. Да и не могли - сил не хватало. Но… в колониях и подмандатных территориях и без русских было много горючего материала - людей, ненавидящих англосаксов. И их вождей, желающих оставлять себе те деньги, которые сейчас уходили на туманный Альбион.

С 20-х годов русское оружие пользовалось на Востоке популярностью. Первыми покупателями были еще отряды дравшегося с французами военного министра Сирии Юсуфа Азме, афганцы, друзы в той же Сирии, потом - курды, персы, арабы, уйгуры, сикхи… Оставшиеся после мировой войны запасы винтовок и патронов русские отдавали дешево. Получая взамен кроме признательности покупателей и разгрузки своих складов, хоть какое-то покрытие затрат на эти горы уже ненужного собственной армии снаряжения и постоянное давление на бывших союзников. И рекламу России в целом.

Сначала это была просто торговля, ведущаяся владельцами военных заводов через небольшие "ручные" компании на свой страх и риск. Потом к торговцам добавились офицеры российской разведки, а еще позже у повстанцев появились и военные советники. А с ними и новейшие образцы вооружения - в небольших количествах, исключительно для испытания в боевых условиях.