Александр Дорофеев - Мексиканский для начинающих

Меня же в этой ослепительно-сияющей лавке сразу привлекла как бы посторонняя тут стойка бара, на которую я и указал Пете.

— Гляди, как она одинока в этом пространстве. Мне жалко ее до слез.

— Мамуля, — сказал Петя, — ты здесь смотри, а мы — вон в том уголке…

Сбитая с толку сиянием сапфиров, изумрудов и прочих яхонтов, Оля проморгала незамысловатый маневр, и мы с Петей удалились в «уголок».

За стойкой не было ни души, но как только мы присели, возник джентльмен, встречавший нас у входа:

— Кабальерос! Что предпочитаете? — произнес он со всей любезностью, заложенной в слове «гентиль».

— Вискаря что ли трахнем? — спросил Петя.

И мы взяли по «виски деречо», то есть безо льда и содовой.

— Мало, гады, капают, — сказал Петя, превращаясь потихоньку в Педро. — А дерут небось три шкуры. Почем тут, интересно?

— Еще по рюмке, а потом выясним.

— Не знаю даже — стоит ли, — он поискал глазами Олю, но та была абсолютно занята выбором подарка…

— Ладно, только по одной. Ресторан впереди!

Мы выпили и попросили счет.

— Простите, кабальерос! — улыбнулся персонаж во фраке. — Дом угощает! Мы не хотим, чтобы вы скучали, пока сеньора выбирает украшения. Еще виски?

Это был удар точно «под дых», в солнечное сплетение. Петя открыл рот, но вздохнуть не мог.

— Погоди, — вымолвил он в конце-концов. — Это не шутка?

— Педро, — сказал я, — в таких магазинах не шутят.

— Минуточку! — Петя в мгновение ока возник рядом с Олей и горячо зашептал: «Мамочка, мамуленька, деточка моя, ты не торопись, выбирай внимательно, не жалей времени, а мы уж подождем тебя, посидим в уголочке, поскучаем».

Оля опять не заметила ничего преступного, и Петя, возвратившись, молодцевато оседлал мягкий табурет.

— Что тут самое дорогое?

— Думаю, французский коньяк, — предположил я. — Только стоит ли мешать?

— Однако когда угощают, — стоит! — веско заметил Петя.

Коньяк нас не особенно восхитил. Мы вернулись к виски «Джонни вокер», заказав сначала красную, потом черную и, наконец, голубую этикетки.

— В общем-то, один шиш, — сказал Петя. Он уже не оглядывался на Олю. Глаза его, немного расходящиеся по сторонам, тщетно пытались удержать одному ему ведомую очередность бутылок.

— Что у нас теперь идет? — спрашивал он поминутно. — «Чивас ригал», «Буканам», «Бифитер»? Или ореховый ликер?

Джентльмен во фраке проявлял к нам большой интерес.

— Кабальерос, откуда вы с визитом?

— Мы с визитом из России, — отвечали мы гордо. — Наливай!

Некоторое время он еще пытался продолжать этнографические исследования.

— У вас там круглый год зима? Очень холодно?

— Не то слово, — говорил Петя. — Полный отпад!

Джентльмен кое-чего не понимал, но в принципе ему было крайне любопытно почерпнуть новые сведения о великой стране бывшего социализма.

— Слушай, выпей с нами, — сказал я. — Тебе будет яснее. Иначе — потемки!

Мало помалу этот милый парень отбросил фрачный лоск и, как говорится, глушил напропалую. Выяснилось, что звать его Хесус, или, в просторечии, — Чучо.

— О’ кей! — восклицал он. — На очереди чинзано!

— Спокуха, Чучо! — возражал Петя. — Сейчас идет бренди «Дон Педро». И вообще, имей совесть, — наливай по-человечески!

— Как это? — живо заинтересовался Чучо.

— Да так это — лей в стакан до краю!

Чучо наливал, но еще пытался поддерживать осмысленную беседу.

— А как вам жилось при тоталитаризме?

— Жилось, — отвечал Петя сурово, с видом здорово настрадавшегося. — Русский народ все выдержит! Наливай!

Чучо, пожалуй, уже смекнул, что русский народ в нашем лице выдержит многое. Он даже пытался припрятывать некоторые заветные бутылки под стойку.

— Ты не прав, Чучито, — отечески наставлял Петя. — Угощаешь, так не жмись! Не то распну!

— Ребята, — всхлипнул Чучо. — Меня уволят.

Петя потрепал его по щеке:

— Эка невидаль! Усыновим!

Вообще-то время в гнезде своем имеет странные свойства. Оно явно относительно! То сжимается до неизмеримых величин, то растягивается беспредельно. В нашем случае оно, конечно, здорово ужалось. Глазом не успели моргнуть, как услыхали Олин голос:

— Петр, плати!

Петя, поперхнувшись красным вином «Христова кровь», кое-как сполз с табурета.

— Ке паса, ми амор? — удивился по-испански. — За что платить?

— Я выбрала гарнитур — кольцо и серьги.

— Ах, ми амор! — раскинул Петя руки. — Ты еще не знаешь — здесь все даром!

— Надо же, какая свинья, — тихо сказала Оля. — Плати, барбос.

— Все гратис! Даром! — упорствовал Петя. — Здесь угощают! Бери — и носи на здоровье.

— Ошизел! — прошипела Оля, мило улыбнувшись Чучо.

— Сеньора! — сказал он, падая головой на стойку бара. — Все гратис!

— Это сумасшедший дом! — говорила Оля, таща нас к выходу. — Не нужны мне никакие гарнитуры — только бы в полицию не угодить.

— Друзья! — кричал нам вслед Чучо. — Вернитесь — еще кое-чего осталось!

Столик мы купили за углом. Как только я увидел его, понял, что он создан для Оли. Он был каменный, но напоминал Пятое солнце. В глубинах ониксовой столешницы был целый мир. Там что-то поблескивало, перетекало, пульсировало, струилось и заворачивалось спиралью. Это было окаменевшее время.

— Оникс повышает сопротивляемость организма, — наукообразно заметил продавец.

— У моей мамули сопротивляемость — дай бог каждому, — брякнул Петя, но осекся, глянув на Олю.

Было очевидно, что столик тронул ее душу. Энергия оникса проникла до таких глубин, которых не смогли достичь рубины и бриллианты. Такое, поверьте, бывает в жизни.

— Я буду пить за ним свой утренний кофе, — сказала Оля.

— Мамуля, а мне разочек дашь попить? — подлизывался Петя.

— Барбосам место под столом, — заметила Оля беззлобно. — Неси аккуратненько!

Петя, подобно атланту, взвалил ониксовый стол на плечи. Оля страховала сбоку. А я шел позади, имея в виду подхватить в случае чего набравшегося атланта.

— Стол есть, — сказал он. — Пора и пожрать!

И в этом был, конечно, глубокий смысл.

Мне не хотелось, чтобы читатель думал, будто речь здесь идет о забулдыгах. Это не так. Как говорится, не генеральный момент во взаимоотношениях с действительностью. Но когда эта действительность, эта реальная жизнь чрезмерно отягощает, — хочется разделить ее тяготы хотя бы на троих. Случается! Простите — случается.

В ресторане «Мой старик» было чрезвычайно уютно. Что-то откуда-то свисало, где-то журчало, мягко освещало и даже порхало над нашими головами.

Первое, что нам подали, — это небольшие пуховые подушки.

— Чтобы отдыхали ваши уважаемые ноги, — сказал официант с полупоклоном.

Мы скинули сандалии и возложили ноги.