Александр Дорофеев - Мексиканский для начинающих

Васька бормотал, сильно заплетаясь и коверкая слова:

— Видел Приску, Борду. Выпили немножко…

— Тришка с бородой? Не знаю такого! В любом подземелье собутыльника отыщешь, — ворчала Шурочка. — С того света достанешь. Все, дитятко, спета твоя песенка до дна. Завтра конец такой жизни!

И оторопь брала, какими вещими были ее слова. Только любящая женщина способна прорицать, не сознавая.

Есть путаница в отношении призраков и духов. Мол, призрак одного поля ягода, а дух — совсем другого. Так ли? В общем-то, никакой разницы! Призрак — это дух, видимый невооруженным глазом. И наоборот, дух — это призрак, которого без помощи специальных приборов не разглядеть. Как правило, призраки являются ночью или в затемненных местах — на чердаках, в погребах, на дискотеках и в кинотеатрах. Духу легче стать видимым в потемках, что зависит от целого букета лучей — ультрафиолетовых, инфракрасных, гамма, бета, альфа, райос-икс и прочих покуда безымянных. Короче, если определенный дух имеет цель кому-либо явиться, уверенно превращается в призрака. Но бывают случаи, когда дух настолько засветился, что обратного хода нет. Невидимость утрачена! Ужасающа неприкаянность таких призраков. С тоски они устраиваются на службу, фиктивно бракосочетаются, выдвигают куда-нибудь кандидатуру. Это невольные призраки. Более специальное название — перманентные. В народе известны как вечные жиды, или Агасферы. Для любого духа невольное призрачничество — страшный позор!

Дух Илий не пробовал до сих пор превращаться. При живом-то Ваське было бы странно. Летал по асьенде, нюхал цветы, пил горный воздух, заглядывая во все углы и закоулки. Любознательный дух, ему нравилась старина. Спустившись в шахту, он запечалился — столько пота, крови и слез пролито здесь. Увы-увы! Природа мира такова, что слишком часто дух гоним в угоду плоти. И редко вспомнит кто о том, что плоть смертна, а дух бессмертен. Все молят Господа о плоти — здоровье, сытости, достатке, успехе в обществе, чинах, пустых заслугах и богатстве. Повсюду грех. Грех лицемерия, грех насилия, грех рабства, грех коварства, грех тысячи грехов. Все божий мир, и все страдает, не понимая, для чего…

Духовные стенания привлекли дона Борда. Хоть он и был навеселе, а почуял пришлого.

Призрак обесцветился, поблек и растаял, как папиросный дымок. Легче беседовать без трепа языком.

— Милости просим! — мысленно поклонился он. — Дух дона Хосе де ла Борда!

— А я Васьки Пруна, — скромно ответил Илий.

— Как же сразу не признал? — обрадовался дух Борда. — Мы с твоим Васькой дружки неразлучные! Гуляли вместе!

— Высокая честь быть вашим другом, дон Борда! — расшаркался Илий.

— Ты церемонии брось! Давай, любезный, опризрачнимся по-свойски.

— Сумею ли? — засомневался Илий. — В первый раз.

— Пустяки! Представь Ваську во всей полноте и жми по полю из края в край, — объяснил дон Борда.

Действительно, получилось просто, как чихнуть с маленькой заминкой. На рельсах теперь сидели два призрака — дон в камзоле и Васька, в чем мама родила.

— Оплошность новичка, — успокоил дон Борда. — Всегда спешат, да одеться забывают. Не смущайся, милок, — на Ваську похож! Только невесел. Чего невесел-то?

— Обстоятельства, — пожал плечами Илий.

Дон Борда насторожился:

— Какие такие? Не помер ли наш друг с перепою?

— Почивает, слава богу!

— А чего, дражайший, витаешь соло? Не по правилам!

— Каюсь, — вздохнул Илий. — Так заведено было, что Васька отпускал проветриться. И представьте, сеньор, — доигрались. Вселился кролик Точтли!

Дон Борда подпрыгнул на рельсе, прихлопнув по коленям:

— Вот и гляжу — Васька, не Васька! У тебя взор голубиный, со слезою. А у того — шальной, с косым огоньком. Знаю прощелыгу Точтли, — в любую дыру скаканет. Невелика беда — надерем уши!

Илий повеселел, но закис дон Борда.

— Кролик — дрянь. Кролику — по шее… У меня печаль профундей. [34] Профундо — глубоко. Следовательно, «профундей» — должно означать «глубже». Обокрали! Был тайник, где берег на судный день золотые уши да изумрудный…

— Франциско! — воскликнул Илий. — Человек из Тулы!

Призрак дона Борда раскалился, как утюг.

— Он, собака! На моих глазах! Уж я грозил костлявым пальцем, кандалами звенел, филином ухал, черепами швырялся и тазобедренными костьми…

— А серой, сеньор, воняли? — поинтересовался Илий.

— Уж как вонял, прости Господи! Чем только — зарином, заманом, табуном! Не берет, собаку. Сунул в карман глаз с ушами — и был таков! Грабитель!

От профундного огорчения дон Борда замельтешил в воздухе, как густое облако мошки, еле удерживаясь в более-менее призрачном виде.

— Лучше Ваське подарил бы на свадьбу!

— Какая свадьба? — удивился Илий.

— Хорош дух! Слухов не знает, сплетен не ведает. Есть у твоего милая. Шурочкой звать! — подмигивал дон Борда то левым, то правым. — На святую Приску похожа!

— Простите, сомневаюсь! — твердо сказал Илий. — С девицей знаком и святости не заметил.

— Святость дело наживное, поверь старику. Не было ни на грош и — хоп! — полны закрома!

— Сложный вопрос! — уперся Илий. — Что есть святость? Оставим! Не то запутаемся греховно в тонких материях.

Дона Борда задел этот тон и скептицизм касательно Шурочки.

— Ты, дорогуша, не забывай, что голым задом на рельсе сидишь. Смешно, право, умничать!

— Умничать дурно, — покорно кивнул Илий. — Одно скажу — свет святости это, как свят светости.

Вряд ли у призраков чего-либо отваливается, но у дона отвалилась Борда. Он шарил в темноте по шпалам. И тогда все воссияло серебристо, и сеньорита прилучилась, как свет немыслимой звезды.

Дон живо отыскал Борда и поклонился в пояс:

— Святая великомученица Приска! Какими судьбами в наши рудники?

Сеньорита молчала, посверкивая святостью.

— Вырвали язык на заре христианства, — пояснил дон Борда. — Но слышно мысли.

— Могу послушать? — застенчиво спросил Илий.

— Голые призраки не ловят святых мыслей, — покачал пальцем дон Борда. — Кстати, неприлично светиться… Не в бане все же.

— Пердон, гран пердон, — зарделся Илий, поспешно укрываясь в шахтерской вагонетке. — Не обращайте внимания!

— С радостью бы. Но дело в том, что святая Приска явилась забрать Ваську.

— То есть?! — выскочил Илий, будто чертик из коробочки. — Куда?

— Сожалею, — в чистилище!

— Уже взвешен? — спросил Илий, бледнея всем телом, как это могут только призраки.

— Увы! И найден слишком легким.

— Это не по закону! Взвешивали без меня! Буду жаловаться!

— Напрасно, — поморщился дон Борда. — Скройся, дружок, а я поговорю со святою тет-а-тет.

Илий скорчился на дне вагонетки, как измочаленный забойщик. Он не понимал, что происходит. Как могли взвешивать Ваську без духа? Но если взвесили-таки и нашли слишком легким, — какие разговоры!? Дело решенное! Узнать, когда исполнятся сроки, да готовить беднягу в путь. Жалко до слез! Только о наследстве узнал, жениться надумал и — нате вам! — чистилище. Все суета сует, вечная суета!