Дмитрий Селин - Судьба наизнанку

– Это очень интересное предложение, – сказал Вознесенский, выдержав паузу, – мы обязательно обсудим его подробней, а пока предлагаю сосредоточится на текущих вопросах.

– Хорошо, – легко согласился Щербинин, раскрыл другую папку, приготовленную для утреннего заседания, – предлагаю начать с электроэнергетики. Согласны?

Вознесенский кивнул и работа началась.

– Никого нет, – Вероника пристально смотрела сквозь лобовое стекло, – куда они все делись?

– По блокам попрятались, – Олег внимательно рассматривал нелепо длинное здание таможни, перегородившее дорогу в сотне метров от съехавшего на обочину «Логана», – поехали, на месте сориентируемся. Документы у нас в порядке, ничего запретного не вывозим.

Уже подрулив вплотную к пограничному переходу, Олег убедился в том, что первые впечатления его не обманули. Некогда оживлённый, как муравейник, погранпереход выглядел пустым и покинутым. Но получивший в армии всё-таки неплохую подготовку, Олег смог найти пару замаскированных огневых точек в самом здании и подготовленные огневые позиции среди окружающих таможенный комплекс заграждений. Ворота «легкового» терминала были распахнуты настежь, внутри никого не было, только на российской стороне скучал пограничный наряд в весьма усечённом – до трёх человек – составе.

– Нам в Долбино, к родственникам едем, – Олег вышел из машины и предъявил старшему наряда, даже не офицеру, а всего лишь сержанту, выданный в Харьковском отделении СБ пропуск в северную погранзону и два паспорта.

Сержант молча взял документы, бегло сверил паспортные данные с оригиналами.

– В Союз потом не собираетесь? – спросил пограничник, возвращая Олегу бумаги

– Нет, а что?

– Интересно, как там люди живут.

– Бедно, но счастливо, – ответил Олег, уже садясь в машину.

Долговязый сержант внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал, поправил автомат и отошёл в сторону. Олег завёл двигатель и выехал с территории терминала.

До Октябрьского им изредка попадались встречные машины, легковушки и грузовики, но за последней заправкой, закрытой и пустой как таможня, шоссе было безлюдно и безмашинно.

Хронораздел они проехали по уже накатанной полевой дороге, оставив слева так и не засыпанный щебнем двухметровый обрыв.

– Непонятно, – Олег крутил головой во все стороны, стараясь высмотреть хотя бы следы военного присутствия на формально советской территории, – и здесь никого. Как они всё это удерживать будут?

Разумеется, на этот вопрос Вероника ответить не могла. Рассеять недоумение Реутова было некому вплоть до поворота на Долбино, где российские пограничники с оборудованного на скорую руку блокпоста ещё раз проверили документы, бегло осмотрели машину и без долгих разговоров пропустили их к родственникам.

Блокпост на белгородской дороге оказался единственным. От быстро поставленной огневой точки на краю поля осталось только укатанное и вытоптанное пятно среди пшеничных ростков. «И здесь никого. Что же случилось?» Уже практически перед самым спуском, где дорога ныряла в ложбину Олег смог, наконец, найти ответ на волнующий его вопрос.

– Смотри, Ника, – он показал рукой вправо, – видишь, что там?

– Колючка, – невеста добросовестно всматривалась в тянущуюся параллельно рокадному просёлку спираль Бруно на рогатках в два ряда.

– Нет, дальше, на поле видишь?

– Ямы какие-то.

– Вот именно. Когда мы отсюда ехали, их не было, верно?

– Не помню, – Вероника пожала плечами, – да, вроде не было. А что это за ямы?

– Воронки от ракет. «Град» поработал. Одна машина, судя по рассеиванию, скорее всего.

– По кому стреляли, – у Вероники округлились глаза, – неужели по советским?

– По полю. Кроме воронок никаких следов, ни пеших, ни конных, и машины с танками там не катались, видишь? Тут бы всё горело и истоптано, было. Нет, – Олег крутанул руль, объезжая полувысохшую яму, – обошлись без жертв, дали, значит один залп и на этом успокоились. А с той стороны наблюдали.

Олег задумался.

– Да, так, скорее всего и было, – он кивнул собственным мыслям, – показали, значит, огневую мощь. В согласованном квадрате или может не согласованном, кто его знает. Ткнули в точку на карте, координаты и время сообщили на ту сторону и давай пулять, для вящего эффекта. Жуткая вещь, этот «Град», особенно когда по позиции с перекрытием два дивизиона бьют. А здесь одной установки хватило. Вундервафля, блин.

– «Чудо» что? – удивилась неплохо знающая немецкий Вероника.

– А, так в Интернет-форумах «чудо-оружие» называют. Которое одним махом позволяет все битвы выиграть, без каких-либо проблем. Попал, значит, царевичу в руки меч-кладенец от магистра Йоды и давай он валить всех ворогов одним поворотом ладони. Практически не затрачивай никаких усилий, в том числе умственных…

Вероник вдруг прыснула, прикрыв рот ладонью.

– А батарейка «энеджайзер» в мече возьми и разрядись, пришлось царевичу бежать в тридевятое царство, новые батарейки доставать, – сказала она.

– Нет, никуда царевич не побежал, – не поддержал Олег шутку невесты, – не успел.

– Почему? – удивилась она.

– Он не знал, что такое батарейка и куда её вставлять надо. Поэтому прожил царевич жизнь яркую, но недолгую. Снесли ему башню обычным мечом, без всяких магических и технических наворотов.

За таким интересным разговором они быстро доехали до Лапинского дома, где перед воротами уже крутилась Полина.

– Здравствуйте. Я вас с утра дожидаюсь, – заявила она Олегу и Веронике, как только они вышли из машины, – всё время на дорогу выглядываю, а вы не едете!

– Привет, красавица, – Олег проигнорировал деланное возмущение юницы, – родители дома?

– Скоро будут, они на станции, – сухо ответила молодая бабушка, ныряя во двор. Скрипнул отодвигаемый засов.

– Отойди, я открою, – сказал Олег, надавив руками на воротину. Створки распахнулись – медленно, но без лишнего шума. Олег тем временем вернулся к машине.

Вытащив из багажника объёмистые сумки, он занёс их в сени, оставив невесте разборку гостинцев, личных вещей и образцов на продажу. Поздоровался с младшими Лапиными, облепившими Веронику, и вышел загонять машину во двор.

Когда он поставил «Дачию» на уже привычное место между баней и домом, вдруг подумал, что скажи ему кто пару недель назад, что он вот так, спокойно, будет мотаться между прошлым и будущим, неизъяснимым образом совмещенным в одном пространстве, то в лучшем случае он принял бы говорившего за немного не в себе гражданина. Как быстро человек ко всему привыкает, даже к встречам с давно умершими людьми! Вот, казалось бы, это самый жёсткий экстрим из всего, что можно придумать – снова быть среди тех, кто уже и жить-то перестал несколько десятков лет тому назад! Чья судьба склонилась в лучшую или худшую сторону, кто, в конце концов, может пристрастно судить тебя, как воплотившего или нет их мечтания довоенной юности. «Ситуация, однако», – думал Олег, закрыв ворота и присев на крыльцо. Сквозь прикрытую дверь доносились обрывки женского разговора и детская беготня по дому. «Отцы и дети, блин. Нет, скорее всего, прадеды и правнуки. Моё поколение слишком отличается от них, я для них должен быть наравне с иностранцем-западником, из Штатов, например. Чужим, непонятным и подозрительным. Как и они мне. Но на самом деле всё совсем не так! Мне с ними легко, да. Как будто встретился после очень долгой разлуки с… – он постарался подобрать более-менее точное определение, – давним, ещё с детства знакомым. Не другом, нет, но достаточно известным тебе человеком. Встретился и убедился, что он совсем-совсем не изменился, остался таким, как ты его помнишь с тех далёких времён»