Андрей Буровский - «Прогрессоры» Сталина и Гитлера. Даешь Шамбалу!

Вошел и главный: средних лет казак, в бороде посверкивает серебро, могучий, неуклюже-ловкий, как медведь.

— Казаки?

— А кто ж тут могет еще быть? Казаки. Где у вас золото?

— Какое золото у государевых людей? Кто ж возит золото вот так?

— А может, и могут, — туманно отозвался казак. — Клянешься, что золота нет?

— Могу и поклясться… но давай лучше так: ищи золото. Найдешь — будет твое.

— Ох, найду!

— Ох, не найдешь! Что делать будем, когда не найдешь?

Казак раздумывал…

— А если не везете золота, для чего едете?

— У нас свое задание, секретное.

— Коммунисты дали задание? Жиды? — неприязненно вопросил старшой. — Коммунистов нам отдай, мы их повесим.

Васильев устроил великолепную истерику:

— Коммунистов отдать?! — орал он. — Ну, я коммунист, меня бери!!! Так меня возьмешь, кто задание будет исполнять?! А?! Жидов тебе отдать! Так нету жидов! Какой я тебе жид, скажи на милость?! А?! Я тут задание выполняю!

И, только набрав нового воздуха в легкие:

— Я фронтовик! — орал Васильев. — Я инвалид!

Тут внезапно вылез Каган, внятно обратился к атаману:

— А вот я и есть еврей… Жид, по-вашему.

— А вот и врешь, парень. Что, думаешь, мы совсем дураки? Ай, врешь… У тебя, парень, рогов нет. Не притворяйся.

Атаман говорил сердито, строго — но видно было, очень убежденно. Каган так и застыл с открытым ртом. Еще спорили, выясняли, кто тут русский, а кто враг русских, кого обманули и зачем и кому надо, чтобы русские всаживали друг в друга пули и взрывали друг друга гранатами. Видно было, что боевики никакой враждебности к группе не испытывают, что Васильев им скорее симпатичен, понятен, что выполнение задания для казаков — признак правильного поведения. Становилось понятно, что договориться удается. Может быть, казаки и поломаются, и захотят взять выкуп — но пропустят.

А Петя все внимательно наблюдал за одним из казаков… За бритым казаком, стоявшим у полотна вместе с другими парламентерами. Как будто ничем не отличался этот человек от других, а Голос говорил: словно волны опасности расходились во все стороны именно от него.

Все время наблюдая за казаками, Петя замечал — у этого человека и выражение глаз другое, и черты лица более тонкие, чем у других. Или это ему только казалось? Но вот что человек потащил из кармана пистолет — это никак не казалось! Человек прикрывался другим казаком, движения его были осторожными, плавными — не наблюдай Петя самым внимательным образом, никто не отследил бы этого ствола, быстро поднимаемого вверх, за спиной переднего человека.

Стрелять нельзя — стоит Пете выстрелить, как казак бросит или просто выпустит гранату… И тогда всем в вагоне пропадать. Оставалось одно: Петя шагнул вперед, поймал недоуменный взгляд казака, оттолкнул его и применил уроки Васильева по системе Ощепкова: вцепился в запястье с пистолетом, нагнул, впился в кисть, заставляя нажать на спуск и стрелять. Одновременно Петя изо всех сил вопил:

— Нихт шиссен!!! Нихт шиссен! Ду каннст нихт шиссен! {4} 4 Не стрелять! Не стрелять! Ты не должен стрелять! ( нем. ).

Судя по выражению глаз, чужой понял … Понял, и все! И ничто уже не имело значения — даже то, что человек бешено пытался поднять оружие, а потом второй рукой вцепился Пете в горло. Как-то очень ловко, четко искал он какое-то место на шее, нашел и надавил, втискивая палец в мягко пульсирующую вену. Мир поплыл было, наполняясь нехорошим звоном, но давление пальца тут же и прекратилось: человек лежал, подмятый Каганом. Петя так и не выпустил его руку с пистолетом, а теперь прижал ее к полу, даже встал для верности на руку обеими коленями. Он продолжал орать по-немецки, требуя сдаваться… Человек внезапно коротко вскрикнул, изогнулся дугой, приподнимая и Кагана. В воздухе поплыл запах горького миндаля, а Васильев позвал:

— Атаман! Посмотри, кто с тобой пришел, атаман!

— А кто? Наш человек, хотя из города…

— Это немец! — перебил Петя. — Он понимал немецкую речь!

Васильев одобрительно кивнул.

— А еще посмотри вот сюда…

Васильев разжал челюсти лежащего, показал сверленный зуб, раскушенную фаянсовую крышку.

— Видел?!

— Неужто и правда германец?

— Без «неужто»… Германец и есть. Он вас на наш поезд и натравил?

— Сказал, что везете ценный груз…

— А вы сразу и границу перешли, рады стараться.

— Ха! Коммунист, мы тут возле железки и стояли. А нам говорят — жиды золотой запас везут, коллективизацию готовят.

Васильев заливисто хохотал.

— Казак! У нас денег не много… Но, может, ты ко мне на службу пойдешь? Я не германский шпион.

— Не, не пойду… — казак помотал головой. — Мы коммунистам не служим. А если ты к нам захочешь — найди атамана Васильева, это я.

— Ты Васильев? И я Васильев!

— Ловко! — усмехнулся атаман. — Ладно, пока давай, мы уйдем. Только сперва гранатами отсалютуем.

— Салютуем…

— Эй, православные! Расходись, рвать будем эту заразу! — азартно прокричал главный казак. Может, Пете померещилось, но вроде бы он заметил движение в чаще: народ уходил в разные стороны.

Красиво, точно кидал гранату казак, встав возле поезда. Не хуже кидал и Иван. Обе гранаты рванули практически одновременно, поднимая фонтаны огня. Грохот надавил в уши, потом еще с полминуты звучно падали взлетевшие на высоту дерева куски грунта.

Казаки не прощались, ничего не говорили под конец. Молча прыгали из тамбура; как только стало не опасно, молча задвигались к лесу. Уходящие начинали мелькать среди низких березок, смешивались со стоящими там и словно растворялись в сером сумраке. И все. И приключение окончилось.

Остался невероятный бардак после экстренного торможения. Остался Бубих, найденный под рундуком: там все время он и просидел. Еще осталась необходимость идти к начальнику поезда и к машинистам, разбираться — кто и зачем сорвал стоп-кран — и объяснять, что теперь надо продолжать движение.

— Совершенно мы себя раскрыли… — простонал Петя, достойный ученик Васильева. — Кто и не хотел, давно понял — не мирные люди тут едут…

— Ты прав, это самое плохое, товарищ Кац. И знаешь почему? Потому что теперь не одни германцы, теперь и наши «друзья» из НКВД легко могут понять, где мы находимся.

Петя быстро убедился: «друзья» и правда узнали о них главное. Он узнал об этом из радиограммы, полученной в 10 часов вечера. Это была не простая радиограмма. Настолько непростая, что Петя попросил повторить. Только Васильев молча пожал плечами:

— Мы солдаты. Нам приказали? Исполняем.

Поезд должен был прийти в Читу под утро. Поезд старательно нагонял после вечернего приключения, пыхтел на подъемах, лязгал и грохотал на стыках. Но оказалось — не судьба им комфортно ехать до самой Читы и оттуда машиной — на военный аэродром. Так не получится!