Артем Рыбаков - Переиграть войну! В «котле» времени

«А сам, вон, смех еле сдерживает!» — подумал я, но от Зельца отстал.

Присев на корточки, я тоже достал бинокль и стал изучать окрестности.

— Сань, третий дом справа в ближней линии — во дворе грузовик.

— Ага. А во втором, в этой же линии, белья многовато на заборе сохнет. Надо полагать, большая постирушка у солдат рейха.

— Посты на въездах есть?

— Не-а. По крайней мере, на ближнем я ничего не вижу, — откликнулся Люк И спросил меня: — Рискнем?

Я бросил взгляд на карту:

— Не будем, Шепели объехать можно. И вообще — по шоссе стремновато ехать.

— Согласен.

Проскакав с километр по полю, мы подъехали к деревне, обозначенной на карте как «Лысовичи». На первый взгляд немцев в деревне не было. Надо сказать, что я был в немецком мотоплаще, надетом прямо поверх камуфляжа и разгрузки, а вот мои спутники щеголяли в немецких мундирах. И у всех троих на шеях висели нагрудные знаки фельджандармерии.

Пока мотоцикл медленно катил по главной и, честно говоря, единственной улице деревни, я с интересом посматривал вокруг. Мы уже почти проехали всю деревню, когда нас окликнули.

— Пан официр! Пан официр! — крикнул нам немолодой мужчина, выглянувший из-за забора.

Я снова похлопал Саню по плечу, давая команду остановиться. Видя, что мы услышали его, мужик вышел из калитки, неся в руках крынку.

— Дзякую, пан официр, за вызваленне ад камунистав! — улыбаясь, крикнул он нам, протягивая крынку. — Молочком не хочаце?

Краем глаза я заметил, как перекосилось лицо Дымова, и успел успокаивающе положить правую руку на его плечо.

А Люк слез с мотоцикла и, улыбаясь так искренне, что хоть сейчас во МХАТ на сцену, поздоровался:

— What a fu***ing bastard! I want to kill you! [45] Вот ублюдок! Убил бы! ( англ. )

Пейзанин повторил свое предложение:

— Молочком не хочаце?

— О, млеко? Йа, йа. Зер гут! — ответил Люк, забирая из рук у крестьянина крынку и отпивая. — О, дас ист фантастиш! Try it Tony! [46] Попробуй, Тони! ( англ. )

Пришлось мне тоже пригубить. Молоко было восхитительно на вкус, но, передавая крынку Дымову, я ощущал во рту непонятную горечь.

А еще я очень боялся, что у Дымова не выдержат нервы и он учудит что-нибудь этакое. И что-то смущало меня в окружающей обстановке. Но вот что именно, я понять не мог.

Тут на противоположном конце деревни показалась телега, на которой восседало четверо вооруженных мужчин, одетых, что называется, с бору по сосенке.

— Luke, we've got a problem! [47] Люк, у нас проблемы! ( англ. ) — привлек я внимание Саши, стоявшего к новым действующим лицам спиной и потому не видевшего их.

Отойдя чуть в сторону, я скинул с плеча и взял на изготовку автомат. Винтовка Люка стремительно перекочевала из-за спины в его руки. Зельц, правда, слегка замешкался, не зная, то ли доставать «наган», то ли вытягивать из коляски мотоцикла винтовку.

— Holen Sie sich das Pistole! [48] Достань пистолет! ( нем. ) — пришел я на помощь «молодому». Всю фразу он, конечно, не понял, но слово «пистоле» стало подсказкой.

Люк же, покосившись на меня и убедившись, что я его страхую, сделал шаг навстречу подъезжавшим и повелительно вскинул руку:

— Halt! Zeigen Sie mir Ihre Papiere! [49] Стоять! Предъявите документы! ( нем. )

«Хм, похоже, он взял у Тотена пару уроков!» — подумал я, не отрывая взгляда от приближающейся подводы. У мужчины, правившего лошадью, из-за плеча торчали стволы охотничьего ружья, а сидевший рядом с ним держал в руках обрез «мосинки». Остальные были вооружены охотничьими двустволками.

После команды Люка возница натянул вожжи, подвода остановилась, и мужик с обрезом спрыгнул. Сделав несколько шагов нам навстречу, он крикнул: «Хутен таг, пан официр!» и, повернувшись к нам боком, показал рукой на белую повязку на своей левой руке.

«Polizei» и «БНС» было написано на ней в две строки.

«А вот и пресловутые полицаи! Быстренько мужички подсуетились — и трех недель, как наших отсюда выбили, не прошло…» — подивился я.

— Zeigen Sie mir Ihre Papiere! — Люк повторил свое требование.

— Конечно, конечно! Минуточку, пан официр! — заторопился «обрезоносец» и полез за пазуху.

Я вскинул автомат к плечу.

— Нихт непакоицца, пан официр! — видно было, что полицай не очень уверен, что я не выстрелю.

Кончиками пальцев он вытащил из кармана какую-то бумажку и с опаской протянул ее Люку. Тот развернул ее, и мельком просмотрев, одобрительно сказал: «Gut!». [50] Хорошо! ( нем. )

Полицаи сразу повеселели. «Ну да, у нас же горжетки фельджандармов, а от этих парней и природные немцы, бывалочи, страдали, не то что какие-то полицаи из унтерменшей», — подумал я и вернул автомат на плечо. Правда, повесил я его так, чтобы при нужде, не напрягаясь, полоснуть очередью по сидящим в телеге.

— Што, дзядзька Астап, дапамагаеш новай улады? — окликнул мужика, подавшего нам молоко, один из сидящих в телеге — средних лет хмырь с лицом, покрытым оспинами.

— Помогаю.

— А з бальшавиков никога не бачыв? — продолжил общение полицай.

— Та никага, уцякли усе… — По тону было понятно, что «дядька Остап» не сильно жалует вопрошавшего.

«Пора нам покидать этот праздник жизни, а то еще проколемся на чем-нибудь. Или у Зельца нервы не выдержат». — Я заметил, как побелели костяшки руки, которой сержант сжимал «наган».

— Luke komm! Los geht's, [51] Люк, поехали! ( нем. ) — позвал я Саню.

Сделав ручкой полицаям, я сел на мотоцикл, а Саня запустил движок.

Когда деревня осталась метрах в ста за спиной, Саня остановил мотоцикл и сказал, обращаясь к Дымову:

— Сержант, ты револьвер-то спрячь.

— Сволочи! Предатели! Почему вы их…

Бац! — оглушительная пощечина прервала его.

— Оттого, что у нас — другое задание. А если тебе нервы не позволяют, то давай, слезай! И топай обратно в лагерь.

— Но ведь они… Да… — похоже, что Зельц сам не знает, что же там «они»…

— Кстати, Антон, ты ничего странного у этого крестьянина не заметил? — обратился Люк ко мне.

— Что-то такое было, но я не могу сформулировать.

— Бинты окровавленные у него на заборе, вот что!

— Точно! Думаешь, дед прячет кого?

— Скорее всего…

— Получается, мы деда отмазали от полицаев?

— Выходит, что так.

— Надо будет этого Остапа проверить на обратной дороге.

— Не загадывай.

— Товарищ старший лейтенант, — обратился ко мне Дымов, — это что же, мы так и будем от всякой сволочи прятаться?

— Слушай сюда, сержант, — опередил меня Люк, — ты думаешь, когда мы там… «за речкой», в засаде лежа, видели, как ду… басмачи пленным глотки резали, нам легко было? Ну, постреляли бы мы их, но главари ушли бы! Это война, сержант, и не всегда она простая и честная!

Дымов от такого напора сник, но потом взял себя в руки:

— Слушаюсь, товарищ лейтенант госбезопасности!