Будущее банкинга

И все это — в обмен на растущую конкуренцию и снижающуюся прибыль? Имеет ли смысл?

То же самое касается и Директивы о рынках финансовых инструментов [MiFID) (см. главу 19 «Наилучшее исполнение с наилучшими намерениями»].

Наибольшее влияние Директива о рынках финансовых инструментов окажет, судя по всему, на фондовые биржи и компании, сочетающие функции брокера и дилера. Фондовые биржи больше не будут защищены от конкуренции, и им придется соперничать на территории всей Европы, причем зачастую на равных с брокерскими компаниями. Дело в том, что теперь предусмотрена обязательная публикация биржевых и внебиржевых курсов акций. Кроме того, грядут серьезные перемены в посредническом бизнесе, поскольку, согласно MiFID, все без исключения инвестиционные банки, компании, сочетающие функции брокера и дилера, и фирмы, ведущие операции с ценными бумагами, обязаны соблюдать правило наилучшего исполнения по всем сделкам, заключенным по поручению клиента. Чтобы суметь доказать соблюдение этого правила, все организации-участники биржевой торговли в Европе должны на протяжении следующих пяти лет хранить данные по всем ценам всех бирж и всех продавцов на все инструменты, с которыми они осуществляют сделки, на протяжении всего дня в режиме реального времени.

Вследствие этого возникнет потребность в накопителях информации огромной емкости и в каналах связи с огромной пропускной способностью. К слову, компания JPMorgan Chase в 2004 году заявила о том, что ежедневно ей приходится обеспечивать резервное копирование более одного терабайта (миллиона гигабайтов) данных, чтобы выполнить требования Комиссии по ценным бумагам и биржам. С введением в действие MiFID банкам, похоже, придется ежедневно копировать и сохранять уже не терабайты данных, а петабайты (миллиарды гигабайтов], хотя сегодня это не проблема, поскольку хранение данных дешевеет изо дня в день, равно как и каналы широкополосной связи через Интернет.

Финансовым институтам будет не так-то просто справиться с логически вытекающими последствиями внедрения MiFID, потому что она подразумевает более глубокие сдвиги в рыночных структурах и ценообразовании. Например, многие инвестиционные банки полагают, что MiFID создаст прозрачную конкурентную среду, в которой покупатели смогут легко, без малейших затруднений проследить ценообразование на акции и другие инвестиционные инструменты. Именно на это и направлена MiFID. В результате банки-продавцы более не смогут прибыльно продавать финансовые инструменты из собственного портфеля, а маржа будет сокращаться до тех пор, пока на рынке не останется несколько ключевых игроков — европейского масштаба и размаха, с прозрачным бизнесом, знающих, как сделать происходящие перемены технологически управляемыми. Можно насчитать не более восьми банков, удовлетворяющих таким требованиям.

По оценкам TowerGroup, европейским финансовым институтам придется потратить свыше € 5 млрд, чтобы выполнить полный перечень условий MiFID, внедрить соответствующие инфраструктурные изменения и организовать хранилища данных.

И все это — в обмен на растущую конкуренцию и снижающуюся прибыль? Ни о каком резоне в данном случае однозначно говорить не приходится.

Так следует нам сказать «да» или «нет» Плану действий в сфере финансовых услуг?

Если бы Европа пошла и дальше по пути формирования единой экономической структуры, намеченному в 2004 году, то FSAP, несомненно, имел бы смысл с политической точки зрения. Однако, учитывая «нет» французов и «нет» голландцев в адрес европейской конституции, вкупе с политическими потасовками, распрями и язвительным злословием со стороны лидеров Евросоюза, свидетелями которых мы стали во время согласования бюджета Евросоюза, то нет, этот план действий не имеет никакого смысла.

В свете последних событий возник ряд еще более принципиальных вопросов по поводу будущего евро. Во-первых, в немецком журнале Stern появилась статья о том, что Центральный банк Германии и Министерство финансов Германии обсуждают сценарии дальнейшего развития событий в случае обрушения евро и возникновения необходимости возродить немецкую марку. Пример второй: в Италии сформирована новая политическая партия — Northern Leagues («Северная Лига»), — которая не скрывает своей главной цели: подорвать позиции евро и уничтожить эту единую валюту. Добавьте ко всему экономические проблемы Европы — безработицу, нулевой рост и политическое беспокойство, — и станет понятным 11 %-е падение курса евро по отношению к доллару в первой половине 2005 года. Конечно, с тех пор курс евро вернулся к норме, однако скачок продемонстрировал, насколько хрупким и уязвимым может оказаться евроальянс, особенно когда такие заметные европейские игроки, как Великобритания, Швеция и Дания, непреклонны в своей решимости остаться за пределами еврозоны.

Так что сейчас перед евро стоят наиболее серьезные — с момента его появления в 1999 году — проблемы, а значит, это касается и SEPA, и FSAP. С одной стороны давят регулирующие органы, которые душат финансовые рынки непомерным количеством директив, с другой — бушуют и проигрывают референдумы европейские политики. Интересно будет посмотреть, чем все это закончится. В частности, что случится с Планом действий в сфере финансовых услуг?

Для реализации всех изменений в финансовой отрасли, которых данный комплекс мер пытается достичь, понадобится преодолеть несколько крупных препятствий.

Первым препятствием можно считать вопрос о правомерности принятых директив в условиях неопределенного будущего Европы и евро. Стоит ли задавать отрасли такую встряску, от которой ее может перекосить?

Второе препятствие заключается в чрезвычайно жестких временных рамках. Как можно ожидать от банков соблюдения всех законодательных требований, которые практически полностью реконструируют отрасли, рынки, продукты и услуги, если на внедрение новых правил отводится смехотворный срок, порой меньше года?

Третьим препятствием является процесс наладки и совмещения всех компонентов, необходимых для реализации FSAP. Может ли банк внедрять инфраструктуры, технологии, продукты и услуги в соответствии с требованиями директив, если правовая основа для их функциониро-1 ' вания пока отсутствует? Все эти препятствия преодолимы. Однако сейчас, когда европейский политический ландшафт выглядит намного суровее, чем когда-либо со времен нидерландского Маастрихта, возможно, стоит немного подождать, прежде чем активно приниматься за поиски решений.

Примечание

1. В 1999 году использовать евро начали 12 стран: Австрия, Бельгия, Финляндия, Франция, Германия, Греция, Ирландия, Италия, Люксембург, Нидерланды, Португалия и Испания. В 2007 году к ним присоединилась Словения; Кипр, Мальта и Словакия — в 2008-м, а Болгария, Эстония, Венгрия, Латвия, Литва, Польша и Румыния присоединятся в период между 2010 и 2014 годами.