Владислав Конюшевский - Попытка возврата – 3

– Этто феть дороко, сразу столько часофф покупат?

– Не дороже денег. – оглянувшись на бережливого Макса, который как раз в этот момент тоже смотрел на новенькие часы, я спросил – Лучше расскажи, что значат твои погоны и каким это макаром обер-лейтенант Вермахта умудрился получить лейтенантское звание в нашем ведомстве? Ты ведь, когда в Алленбург на побывку отправлялся, ехал просто вольнонаемным служащим. А теперь что вижу – Максимилиан Шмидт стал советским офицером!

– О, этто отшень интересный и неожиданный история!

– Ну так расскажи! Нам ведь еще долго ехать... Кстати – повернувшись к Геку, поинтересовался – Леха, долго или нет? И вообще, где конкретно база находится?

– Наш фольварк? Недалеко от Карлсруэ. Точнее, в восьми километрах северо-восточнее города со смешным названием – Баден-Баден. Наверное, для особо тупых придумали, кто с первого слова не просекает! Я там уже был – красиво, и вода горячая прямо из-под земли шурует, вот наверное поэтому, в городе банно-прачечные подразделения с четырех дивизий и штаб армии расположились, все места заняв. Ну а мы как обычно – на выселках, от цивилизации подальше.

Услыхав о знаменитом в мое время крутом курорте в такой неожиданной интерпретации, я только потрясенно крякнул, а Макс ворчливо сказал:

– Этто не тля тупых. Просто семля насыфается – Баден-Вюртемберг и отшень часто гофорили про этот корот: Баден в Бадене. А с трисать перфого кода его стали официально насыфать Баден-Баден. И фоопще, фам интересно про эттот курорт слушат, или про то как я опьять стал официером?

– Конечно про тебя! Это Гек меня отвлек! Ну, давай, рассказывай!

Шмидт еще пару секунд обиженно шевелил бровями, но видя мой неподдельный интерес, начал свою историю. Оказывается, вернувшись от сестренок, он застал базу спецгруппы ставки в полузамороженном состоянии. Из основного состава осталась только часть связистов и подразделение охраны. А самое главное, никто не мог толком сказать, куда все делись. Говорили, что мы укатили куда-то в тыл, но куда именно и зачем, никто не знал. Потом, они перебрались под Штеттин. Макс сильно рассчитывал встретиться с нами там, но обломился в своих надеждах. И если связисты хоть как-то были заняты, обеспечивая действия осназа в Свинемюнде, то Шмитд, чувствовал себя отрезанным ломтем и постепенно стал всерьез беспокоится за свою дальнейшую судьбу.

Нет, того, что по окончании войны его могут посадить в лагерь для военнопленных, он не боялся. Немец достаточно хорошо понимал статус нашей группы и поэтому подобную судьбу для себя исключал. Только будущее, один черт рисовалось весьма туманным. Максимилиан был отличным сапером и больше в жизни ничего толком не умел. Поэтому на гражданке, даже не представлял куда податься. Можно было конечно двинуть в горнодобывающую отрасль, где подрывники нужны и в повседневной жизни, но тут шли сомнения по поводу того, насколько бескровно его отпустят из НКВД. Оставайся он сапером-инструктором, коим был полгода назад, уволили бы без проблем, но после того, как бывший офицер вермахта поработал с людьми из спецслужб, его будущее находилось под большим вопросом. Вот так, находясь в тревогах, наш немец и встретил приказ о передислокации группы на юг в зону ответственности Второго Украинского фронта. А прибыв в Нюрберг и встретившись там с Гусевым, Шмидт получил предложение, о котором не мог и мечтать. Серега сказал, мол, непосредственное руководство решило, что Макс человек достаточно надежный, знающий и отлично себя зарекомендовавший. А так как в немецких военных училищах уровень обучения практически не отличался от советских, то принято решение, в случае согласия Максимилиана Шмидта продолжать службу в органах НКВД, присвоить ему звание лейтенанта и оставить в нашей группе.

Услышав про это, я только удивленно покрутил головой. Ну, Колычев – мужик! Видно, переговорив с Серегой он решил взять на себя эту ответственность и теперь я мог наблюдать совершенно счастливую морду Шмидта, который наконец-то обрел почву под ногами. Интересно только, как же быть с гражданством? Он ведь германский подданный и даже если ему дадут гражданство СССР, как он потом к сестрам ездить будет? Хотя, что-то мне подсказывает, уж куда-куда, а в Германию из Союза, проехать можно будет совершенно без проблем. Иван Петрович как-то обмолвился, что с Чехословакиями, Венгриями, Польшами и прочими Румыниями, мы еще будем разбираться, а вот Германия уже никогда воевать с нами не будет. Не знаю пока, что он имел в виду, вряд ли полную ее советизацию, но говорил очень уверенно.

Так что там дальше видно будет, а сейчас я очередной раз поздравил Шмидта с новыми погонами и уступая настойчивому канючинию Гека, стал рассказывать, каково это иметь в родственниках, иностранных миллионеров. Потом, вспомнив часы перед отлетом, проведенные с Аленкой, я замолк и только глупо улыбался, щурясь как объевшийся сметаны кот. Тактичный Макс промолчал, а Пучков, глядя на мою физиономию заметил:

– Вот прямо так и хочется предложить тебе съесть лимон. Столько счастья на лице я давно уже не видел! Хотя правильно. Ведь если исходить из пословицы, большую часть жизненной задачи ты уже выполнил!

Шмидт заинтересовался:

– Какой послофицы?

– А такой – у нас говорят, что каждый уважающий себя мужчина должен посадить дерево, построить дом и вырастить сына. Вот теперь Илье осталось только дерево посадить!

Макс на несколько секунд задумался, а потом выдал:

– Интсересно полючается... Вет если пы фсе так телали, то ф России люти жили ф испах, ф глухом лесу... И жили пы там только отни мушики...

От такой неожиданной интерпретации старинной мудрости, Пучков выпучил глаза, не находя слов, а я заржал и подытожил:

– Вот и следуй после этого старинным заветам! Таким макаром и до голимого непотребства докатится можно... – а потом меняя тему, поинтересовался у Гека – Ты лучше скажи что в округе творится и зачем нас вообще в эти дивные места определили? Тут вроде поблизости боев уже не ожидается, так как ближайшие вооруженные фрицы только во Франции остались.

Лешка, обиженный тем, что я поддержал не его а Макса, сделал серьезную морду и начал скучным голосом просвещать:

– После полного блокирования Берлина, основные бои идут по линии Люксембург– Кассель-Магдебург-Ганновер-Бремен. Это в центре и на северо-западе. Здесь у нас, фрицы было заняли оборону за Рейном, но войска Первого и части Второго Украинских фронтов сходу форсировав водную преграду сломили сопротивление гитлеровцев и освободили первый крупный французский город – Страсбург.

– Леха, сейчас в лоб дам! Я последние пять дней, в Вене, летную погоду ждал и сводок наслушался – во!– проведя ладонью по горлу, продолжил – так что не зюзюкай, а толком скажи, чем мы тут заниматься будем?