Владислав Конюшевский - Попытка возврата – 3

Я про нее, уже после всех гипнотизеров, просто в разговоре вспомнил. Хорошо, Колычев обратил внимание на мои слова. Оказывается, патенты на эти шариковые ручки уже вовсю выдавались, но сами ручки, были полным отстоем. Паста в них либо засыхала, либо вытекала, пачкая одежду. И над их усовершенствованием трудились только отдельные энтузиасты. А когда я сказал, что именно шариковая ручка является основным пишущим инструментом моего времени, то за ее доводку посадили целую лабораторию. И результат не заставил себя долго ждать – буквально через три месяца, появилась не мажущая и не засыхающая паста. СССР получил на это изобретение новый патент, и теперь шариковые ручки, активно используют авиационные штурманы и крупные партапаратчики. Правда, этих суперпопулярных новинок еще мало, но по слухам строится целый завод, с закупленными за валюту станками, так что, в ближайшем будущем, Союз их и на экспорт поставлять начнет. Да еще и с разноцветными пастами! На этой ниве даже советские частники стали рубить свою деньгу малую. То есть совсем не малую, но вот как завод построят, так и цену можно будет сразу снижать, а частникам скорее всего останется ниша по изготовлению особо эксклюзивных или подарочных авторучек.

Мда... и исходя из этого гадать, что именно от меня понадобилось технарям, можно до ишачьей пасхи. Поэтому с трудом удерживая зевок, я сказал Тверитину:

– Вот когда командование прикажет, тогда и начнешь меня третировать. А пока у нас своих дел по горло. Война-то еще идет...

– Той войны – на месяц осталось, а сейчас вся страна уже вовсю переходит на мирные рельсы. Поэтому я и говорю – готовься.

– Ладно – все-таки не удержав зевок, я передернулся всем телом – пойду готовиться. Спать осталось всего ничего, а завтра я так думаю, еще тот денек будет!

И пожав руку красноглазому от недосыпа Стасу, пошел к дежурному требовать машину.

– А теперь, главный приз – а-а-автомобиль!

Нет, разумеется, вслух никто ничего подобного не говорил, только у меня в ушах почему-то звучали именно эти слова. Причем, сказанные голосом Якубовича с соответствующими зазывно-истерическими интонациями. А все потому, что перед нами, на плацу, стояли пять поблескивающих светло-серой краской "Побед". Самых настоящих, которые я видел еще в глубоком детстве. Только здесь это были не побитые временем и дорогами рыдваны, а новенькие, еще пахнущие свежей краской машины.

Колычев гордо, как будто он сам приложил руку к их изобретению и выпуску, посмотрел на наш строй и царственным жестом протянув руку, предложил:

– Ну что товарищи, можно приступать к осмотру! Разойдись!

И мы разошлись... Ух как разошлись! Сгрудившись возле ближней машины, бойцы спецгруппы моментально открыли все что открывается и только что не начали отвинчивать все, что отвинчивается. Стоящее неподалеку и с улыбкой глядящее на нас начальство, на своем месте оставалось буквально несколько минут, но через этот малый промежуток времени потерявший всякую генеральскую выдержку Гусев, уже торчал из-под поднятого капота и возбужденно говорил подошедшему Наркому НКВД:

– Иван Петрович, вы только посмотрите! Какая компоновка! А двигатель?! Не четырех, как на основном выпуске, а шестицилиндровый, и как мне сказали – форсированный, аж на девяносто лошадок! А стеклоочистители? Смотрите, смотрите они ведь не механические, не пневматические, а электрические! – в этот момент замигал правый поворотник и восторженно подпрыгивающий командир обратил внимание на него – О! И указатель поворота – электрический!...

В общем, Серега тараторил без передышки. Я тоже добавил свою лепту и выныривая из-под переднего крыла, добавил:

– У нее еще и кузов – несущий!

Ползающий рядом Гек, в этот же момент завопил:

– Козырев, прекрати крутить руль, ты мне чуть голову не прищемил!

Только Змей на его крик внимания не обратил и продолжал активно вертеть баранку, имея при этом вид пятилетнего пацана, которому подарили давно вожделенный велосипед. Искалиев, сидящий рядом с Женькой, вид имел не менее обалдевший. С огромным удовольствием подпрыгивая на переднем диване, он периодически дергал и нажимал рычаги и кнопки на приборной панели, искренне радуясь, когда после очередного нажатия происходило какое-то действие. Особенно его умилил потолочный плафон, выключателем которого он щелкал с искренним наслаждением.

Глядя на это, я заметил:

– Слушай Марат, а тебе не кажется, что если Змею вместо автомобиля отдать только баранку, Жану – потолочную лампочку, а Геку передний амортизатор, их счастье ничуть не уменьшиться?

Собеседник кивнул:

– Еще как кажется. Да у них с позавчерашнего дня, когда в Кремле награды получали, этого самого счастья – полные штаны. До сих пор не очухались от эйфории.

Я хмыкнул:

– А сам?

Шарафутдинов непроизвольно покосился на новенький орден Ленина, весьма органично вписавшийся в его остальные награды и, ухмыльнулся в ответ:

– Я-то ладно, а вот ты что теперь делать станешь? Дважды Герою положен бронзовый бюст на родине. А ты даже имени своего настоящего не помнишь, что уж говорить про место рождения... Где бюст теперь ставить будут?

В этот момент, неслышно подошедший Гусев, который наконец оторвался от созерцания ГаЗовского шедевра, спросил:

– Чего это вы тут шепчетесь?

– Да вот, Шах интересуется куда бы мой бюст – я изобразил руками арбузные груди – присобачить? Лично я думаю – пусть возле нынешнего дома ставят. Во всяком случае, если увижу, что мой благородный профиль стал слишком сильно засижен голубями, всегда могу протереть!

На что Колычев, который услышал мою реплику, обломил:

– Никаких голубей. Он будет стоять в УСИ. Нам лишняя популярность не нужна, а там ты его всегда сможешь начистить до блеска. Я даже специальную бархотку для такого дела выделю!

Шмыгнув с деланной обидой, я ответил:

– Вот всегда так! Как другим так – памятник на родине, а как мне, так бархотку. И вообще – если я в УСИ буду стоять, то там меня дневальный каждый день полировать будет! Лично за этим прослежу!

Серега хохотнул:

– Ага, и так до тех пор, пока у тебя морда, как на старых монетах, не сотрется вконец!

– Это в тебе зависть говорит – у тебя только одна Звезда, а у меня уже две! И вообще товарищ генерал-полковник, я хотел бы очередной раз обратить ваше внимание на недостойное поведение товарища генерал-майора! – Колычев вопросительно приподнял бровь, а я обличающее выставив палец в сторону подхихикивающего Гусева, доложил – Когда мы уходили на крайнее задание, командир особой группы Ставки собрал у нас документы, награды и личные вещи. А когда вернулись, то сказал что ничего не брал и вообще нас первый раз в жизни видит! Ладно бы он один раз такое сотворил, но подобное практически постоянно происходит! Согласитесь, это ведь не дело?