Константин Радов - Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 5

Русская Америка росла не только за счет притока колонистов, но и (может быть, даже преимущественно) благодаря встречному движению туземного населения, втянутого в торговлю и промыслы. Степень вовлеченности была максимальной для прибрежных племен и резко убывала с удалением от моря. Культурное влияние следовало за экономическим, не будучи, впрочем, односторонним. Русский язык сделался lingua franca, но принял в себя изрядное число индейских слов и понятий. Если в английских колониях самобытная культура аборигенов просто уничтожалась под корень (иногда вместе с носителями), то в русских — можно говорить, скорее, о синтезе. Некоторые туземные обычаи, с точки зрения англосаксонских поселенцев просто безумные, будили отзвук глубинных струн русской души. Например, потлач: раздача богатыми и знатными людьми накопленного за многие годы имущества. Не только метисы, не только местные уроженцы — даже приезжие через какое-то время начинали считать этот обряд признаком хорошего тона и своего рода светской обязанностью. Тут даже нашли параллель со Святым Писанием. Отец Иегудиил Ястребинокогтев, самый успешный проповедник христианства среди туземцев Анианского берега, в своем переводе Евангелия на тлинкитский язык слова Христа о раздаче имения нищим передал так: «устрой великий потлач, бери весло и садись в мое каноэ».

И вот, в этот сложный конгломерат вломились, как слон в посудную лавку, не знающие удержу пионеры. Энергичные и предприимчивые в зашибании деньги для себя; туповатые и непонятливые, когда надо принять в расчет чужие интересы. Виламутские старообрядцы свои угодья пока удерживали: они были достаточно сплоченными и, главное, белыми. В их владения лезть опасались. А вот к индейским племенам, признавшим русскую власть, пришельцы из-за гор относились, как к зверям лесным. К служителям Компании — в лучшем случае, как к недочеловекам. «Они же там все метисы!» Если даже не все, то белый, вращающийся в обществе цветных, теряет достоинство своей расы, — таков был американский взгляд на вещи. Первоначальную демаркацию границ провели только у моря; внутриконтинентальное размежевание стало актуальным лишь в 1830-х. Последовал новый цикл переговоров, долгий и бесплодный. Годы шли. Давление сеттлеров нарастало. Меховая торговля в Кантоне, когда-то сверхдоходная, грозила стать убыточной: теперь китайцы предпочитали тратить деньги на опиум. Америка накачивала мускулы. После войны с Мексикой и отнятия у нее половины территории, в Вашингтоне звучали призывы исправить аналогичную несправедливость на северо-западной границе. Президент Джеймс Полк добивался, отчаянно блефуя, уступки британских и российских прав в Орегоне — но до войны доводить не хотел. Две первоклассных державы — это вам не Мексика… Зато, когда Британия с Россией насмерть схватились меж собой, американцы своего шанса не упустили. Мирно доставшийся Орегон лишь раздразнил аппетит к приобретениям.

Дипломатический и военный провал метрополии оставил колонии без защиты; выбор был между английским завоеванием и североамериканским покровительством. Хрен редьки не слаще, — считали в руководстве Компании. Все же отправили посланников к недавно избранному Франклину Пирсу. Выторговали приемлемые условия — но, когда пришло время утверждения договора императором, санкт-петербургский трон оказался пуст. Революция! С ужасом глядя, как Россия погружается в хаос, колониальные власти решились объявить независимость. Раздел бесхозных богатств двумя англосаксонскими хищниками стал закономерным итогом этой попытки.

Вначале его не восприняли, как трагедию: цивилизованные нации, все же! Французы в Квебеке, вон, живут — не тужат. Ударом набатного колокола прогремела Беловодская резня.

Этот городок сделался американским раньше и на законных основаниях, в составе территории Орегон. Уайтвотерс, как называли его новые хозяева, даже стал административным центром. Бунт вызвала попытка передела угодий. Понаехавшие чиновники и судьи никак не могли понять, что такое общинное владение. Раз не частная собственность — значит, земля муниципальная или федеральная, и может быть роздана поселенцам из новоприезжих. Староверы взялись за оружие. Назначенный президентом губернатор вызвал кавалерию и подавил мятеж с примерной жестокостью. Десятки убитых, сотни скрывшихся от расправы… Резонанс был очень сильный, и не только в Соединенных Штатах. Британцы приложили все усилия, чтобы вымазать грязью конкурентов. Все же, не индейцев-кайюсов постреляли, а белых христиан. Попавшие под случайные пули женщины и дети не сходили с газетных полос.

Примерно в это же время истощение золотых россыпей Сакраменто выгнало поиздержавшихся старателей дальше на север, в бассейны Вымола и Стауло. Туземцы принялись объяснять этим ловцам чужих богатств, с винчестером за плечом и кольтом на поясе, кто в лесу хозяин. Вялотекущая партизанская война продолжалась ряд десятилетий. Русские жители приморских городов и поселков прямо в нее не ввязывались — но явно симпатизировали аборигенам. Отчасти, на взаимной основе: те тоже добром поминали старые изобильные времена под нетяжким правлением Компании. Взять, к примеру, тлинкитов. Под русской властью они упрямо хранили древнее язычество; с приходом же англичан дружно крестились в православие, назло протестантским миссионерам.

Начало возрождения России после Второй Смуты совпало с Гражданской войной в Америке. Вернуть захваченное Англией как-то возможности не виделось, а вот с другим грабителем посчитаться… Впрочем, тут надо отдать должное изощренному коварству Foreign Office: европейская коалиция против американцев-северян стала блестящим образцом удушения конкурента чужими руками. Российская республика ничего из утраченного обратно не получила, зато сецессия южных штатов сковала Союз и Конфедерацию цепью нескончаемой вражды, которая длится и поныне. Успешный пример отделения обратил вспять начавшуюся концентрацию власти в руках федерального правительства; все англосаксонские государства Нового Света остаются довольно-таки рыхлыми образованиями. Из них Канада — не вполне англосаксонская, поскольку включает в себя иноязычные провинции: преимущественно французский Квебек и преимущественно русский Аниан. Сепаратистские партии в них большинства не набирают, оставаясь в то же время заметной политической силой. Заметной, шумной и горластой: ежегодные марши под девизом «Помни Беловодье!», этно-фестивали, драконовские языковые правила на муниципальном уровне… В Нью-Петербурге, вне туристического и делового центра, за обращение на улице по-английски вполне можно получить по лицу. Если же несчастный англофон встретил фанатов хоккейного клуба «Петербургские медведи» — спастись от телесных повреждений он может, лишь прокричав спасительный пароль: «Medved chempion!». А в соседних штатах Северо-Американского Союза потомки русских, вопреки исторической и этнографической истине, добились статуса туземного народа и содержат в своих резервациях казино!