Виктор Сиголаев - Шестое чувство [litres]

Можно. Вперед, скворец! Надо выручать прощелканные конспекты. Придумать бы еще, как уговорить этого уголовника – дабы он конструктивно повлиял на своего наркотического приятеля.

Я направился следом.

Не торопился. Здесь у бандита с незатейливой кличкой Пестрый одна дорога – по причалу: мимо ресторана и на пляж. Никуда он здесь не сможет свернуть, разве что… в море. Направо. Или налево – вверх по скалам, к монументу «Штык и парус». Что было бы не менее странно. Вот и шагает себе типок прямо по пирсу – руки в брюки. Наверняка считает, что я уже на месте и жду его в конце бетонки, а мне хочется понаблюдать за его телодвижениями на расстоянии.

Вот Пестрый остановился у трапа прогулочного теплохода-катамарана «Ахтиар» и прикуривает у вахтенного матроса сигаретку. Само благодушие! Постоял рядом, по-свойски поставив ногу на бетонный уступ причала, о чем-то посудачил с важным видом, докурил, метнул бычок в воду, ловко попав в щель между бетонкой и белоснежным бортом плавучего бара.

Однако он тоже не торопится!

Я ведь там… мерзну в конце пляжа. Наверное. Чай, не май месяц. Да и дождь вроде собирается – взвесь какая-то водяная в воздухе висит. Эй!

Неожиданно наблюдаемый объект вместо того, чтобы продолжить свой путь по берегу, коротким прыжком вскочил на трап и быстро поднялся на борт катамарана. Исчез в проеме судовой двери. Однако! Что характерно – вахтенный у трапа даже не почесался! Знакомый? Родственник? А может, Пестрый вообще в команде судна? Да ладно! Это было бы чересчур – пароходик-то элитный! Его из Польши всего-то пару месяцев назад как сюда пригнали. Для украшения досуга платежеспособного населения. И рабочее место на этой пафосной посудине еще заслужить надобно. А эта рожа… неужели все-таки работает здесь? Ага! А в свободное от элитной работы время типа он еще и гоп-стопом промышляет? По городским гальюнам.

Смешно.

Впрочем… а почему одно другому должно сильно мешать? Может, у него хобби такое?

В легком недоумении я застыл за павильоном междугородной телефонной станции, что напротив причала. И что дальше, скворец?

Вышел Пестрый!

Быстро управился. Что уже хорошо.

Только вот… вышел он не один. Что пока непонятно – хорошо это или плохо.

За громилой по трапу спускался слащавый паренек лет двадцати пяти в джинсовой двойке – наглаженный, причесанный, разве что не напудренный. На носу – новомодные солнцезащитные очки в тонкой оправе, хотя сумерки на дворе. Аксессуар явно для имиджа, статусная фишка. Виски у парня выбриты по-новомодному. На панковский манер: очень высоко, на пределе допустимого. Сейчас такая стрижка – хит сезона: баки нынче только крестьяне носят, «кресты». Ну и… битломаны еще – консерваторы от поп-культуры. Голый висок – это вызов! Риск. Чуть выше подбреешь – сразу пришьют тягу к неформалам: менты будут цеплять, рокеры бить. Панки сейчас у нас – дерзкое и преследуемое племя. И всеми признанный народный раздражитель, консолидирующий неконсолидируемые слои общества.

Феномен.

Кстати, модный «секс-пистолс» очень похож на бармена. Всяко уж не моторист на этом судне – на тех у меня глаз наметан. И бармен этот… далеко не чахлик, в отличие от прежнего подельника бандита Пестрова. Высокий, плечистый – торс перевернутым треугольником – явный качок, хоть и панку́ет. Фигура Аполлона. С лицом Алена Делона. Без висков…

И что это могло бы означать?

Пестрый для встречи со мной взял себе телохранителя? Вида отрадного и физкультурно подготовленного. Ноют еще, наверное, синяки на подмоченной уголовной пояснице, да вопиет к возмездию горящее пламенем бандитское ухо.

Уважает!

Только почему-то мне не сильно радостно от проявления таких беззастенчивых знаков пиетета. Тревожно даже. Видимо, не одумался злодей по поводу перспектив вожделенной вендетты. Похоже на то.

И что делать?

– Эй, Пестро́в! – неожиданно даже для самого себя крикнул я и вышел из-за угла павильона. – А ты не торопишься, я погляжу.

Пестрый разве что на месте не подпрыгнул от звука моего голоса, так близко я оказался. Нежданчик!

Как-то спонтанно получилось. Дергано.

Если это происки молодого сознания, заскучавшего у меня в башке, надо отдать должное – ход неплохой. На причале перед прогулочным теплоходом меня уж точно разматывать не будут. Опять же – «Баркентина» неподалеку, и для любителей пива с верхней палубы – мы как на ладошке. И до опорного пункта здесь рукой подать! Надеюсь, у Пестрого свежи еще впечатления после посещения сего заведения? Как ни крути – все в тему. Пока старый думал, молодой все решил!

«Что делать, что делать… трясти надо!»

Я медленно приблизился к застывшей парочке.

Красавчик-бармен вблизи оказался несколько рябоватым. И прыщеватым. Как это называется? Фурункулез? Не такой он уже и красавчик, если честно. Потасканный какой-то, мятый. Мешки под глазами даже через «хамелеоны» видны. Да уж…

А не наплевать ли мне?

– Друга привел, Пестрый?

– Че?

– Говорю, один, что ли, боишься ходить? Опасаешься кого?

Это при том, что росточком я ниже их обоих. К тому же моложе по возрасту, легче по весу и гораздо у́же в ширину. Каждого. Что тот муравьишка-хвастунишка перед толстым жуком: «Я инвалид, ножка болит….Сделайте одолжение, войдите в положение». Смотрели мультик? А я грешен, люблю…

– И кого мне опасаться? – неприветливо буркнул громила. – Тебя никак?

– Нет, конечно. Я мухи не обижу. Любую спроси.

– Хорош трындеть. Чего хотел от меня, студент?

– Помощи… Вася. Тебя ведь так, кажется, менты называли? Василий Кравсилович. Прикольное отчество у тебя. Папа – Кравсил? Это… «красная армия всех сильней»?

– Не твое собачье дело!

Неожиданно красавчик-бармен мягко качнулся в мою сторону и ловко ухватил меня за лацкан куртки. Я даже дернуться не успел.

– Найсная вельветина, – зловеще просипел модник, разглядывая ткань. – Где надыбал?

– Я тебя знаю? – Я аккуратно потянул куртку из цепких пальцев. – С какой целью интересуемся?

– Я не понял. Это ты сейчас нагрубил мне?

Опаньки!

Сильная заявка на победу. И очень характерная для кругов околохулиганского менталитета. Да меня ведь сейчас пытаются по понятиям развести, не меньше! Так сказать, сформулировать предъяву на абсолютно пустом месте. Из воздуха. Да еще и при всем честном народе! А это… нехорошо. Не слишком ли круто забирает панкующий хипстер?

– Ты ошибся, уважаемый. «Я вежлив, спокоен, сдержан тоже. Характер – как из кости слоновой то́чен».

– Чего?

– Не заморачивайся, дорогой. Это Маяковский.

Надеюсь, продолжения он не знает.

А там: «…А этому взял бы, да и дал по роже: не нравится он мне очень». Стихотворение мэтра ранней советской поэзии под названием «Мое к этому отношение». В тему так всплыло… из глубин памяти.