Виктор Сиголаев - Шестое чувство [litres]

А? На это что скажете? Комсорги-парторги. Съели? Ограничители прав народа. Душители. Сатрапы!

Даешь свободу! У них же там есть… дьяволопоклонники? И нам… подавай!

А еще, между прочим, у нас наркотики запрещены!

Да где ж это видано? Люди добрые! Какая же это свобода, на хрен, без косяков? У них же там разрешают? Что? Тоже запрещают? Да не может быть! Чтобы у них, да и травку не покурить? Вы фильмы их посмотрите. Посмотрите-посмотрите! Врете все нам тут. Очерняете. Принюхайтесь: то, что в воздухе носится, зовет и пахнет – может, это запах разрешенных видов наркосодержащих веществ? А вы слыхали, что в Амстердаме… да-да! Везде в открытой продаже! Да ну… правда, что ли? А нам это почему не разрешают? И коноплю выкосили – была же в детстве на полях, сам видел.

Несвобода!

Да нас вообще здесь… затоталитарили.

И задиктатурили – продыху нет. Заговор на самой верхушке власти. Происки какие-то против оптимистов. Лишь бы притеснить кого-нибудь!

Сталина хотите вернуть?

Ну вот – затронули тему.

И как первый буревестник грядущей катастрофы: «Дети Арбата» Рыбакова.

Получите!

После «Кортика» и «Кроша» – как ушат ледяной воды в знойный день.

А потом от бедра очередями: «Ночевала тучка…» Приставкина, лагерные рассказы Шаламова, проза Домбровского. И контрольный в голову всему народу – перепечатка в «Новом мире» «Архипелага…».

А ведь фото усатого Генералиссимуса до сих пор – почти в каждом втором доме: скромненько ютится на дальних стенах, так, чтобы в глаза сильно не бросалось.

«Папа! А в школе нам про «культ» рассказывали. А почему тут… он?»

«А он, сынок, с нашим народом страшную войну выиграл».

И все! И крыть нечем.

На секундочку – мои личные воспоминания.

И это – несмотря на все старания Хруща, запуганного Женевой в пятьдесят пятом, и уже в пятьдесят шестом предавшего историю своего народа на двадцатом съезде КПСС. В мире что-то подобное случалось? Чтоб так наотмашь и… самому себе по роже! Какой подарок ненавистникам! Козырь русофобам на десятилетия: индустриализация, коллективизация, голод, репрессии. Бери и ешь ложками!

А потом к «голоду» хитроумные американцы прибавили окончание «-мор» и… нет Украины!

Ты сам-то понял, Хрущ, чего тогда наворотил?

Вот так! Не в восемьдесят четвертом все началось.

Неча тут на нас…

Тогда – да. На земле стояли, что еще после войны дымилась.

А сейчас… все же носится что-то в воздухе!

Сладкое.

Если пахнет сладко – значит, к нашему вагону добра обязательно еще прибудет маленькая тележка «добрищ-ща»! Представить то, что в этой тележке окажется муляж, подделка, а тот вагон, что побольше, что с реальным добром, возьмут и укатят по беспределу – оптимист не может. Не так учили! Цивилизация развивается поступательно: от простого к сложному, от слабого к сильному, от плохого к хорошему.

Вы что, теории не знаете?

Почитайте тогда классиков! Хуже просто не может быть, потому что… не может быть никогда! А с такой идеологической подкованностью, с такой уверенностью в завтрашнем дне, что бы там ни носилось в воздухе, – все пойдет в кассу! Все во имя прогресса и человечества. В будущем же – светлая идея, радость и счастье! Забыли, что ли?

Прошло время, и вагон отобрали.

Незадача.

А что ж так не по теории все? Не должно же быть… учили… обещали…

Не должно, но стало.

Кто-то сломался, кто-то загнулся, а кто-то озверел и стал стрелять вокруг себя от бедра во что ни попадя! Со всем своим оптимистичным азартом. «Мы мирные люди, но наш бронепоезд…» И даже те, кто схватился за стволы – они все равно пока еще оставались… оптимистами. Взращенный десятилетиями ген веры в светлое будущее так просто не убить. Да и то, что в воздухе летало, – оно врать не должно!

Оно сладкое.

И… стреляю ведь именно я! Не в меня. В меня нельзя, теория не позволяет. Летят в ответ пули? Это – нонсенс. Случайность. Исключение. Да и вообще… в молоко, мазилы! В самом худшем случае – в товарища. Что? Мне в лоб? Да ладно! Не попадет. Я же оптим…

Чпок!

Пули летели обратно, и не все… мимо.

Так из страны выбивали, выжигали, вытравливали и выдавливали по капле оптимизм. Уж больно много его стало в период застоя. Переели. Пресытились. Перестали полноценно переваривать то, что доставалось практически даром, – будь то хоть утопия светлого будущего могучей страны, хоть социальные гарантии пусть и не очень богатой, но все же стабильной, доброй и благополучной жизни.

А мы не хотим, чтоб благополучно!

Хотим – чтоб интересно.

Не ползать, а летать. Не тлеть, а гореть.

Не спать, а… проснуться! Проснулись? Опомнились? И что видим? Кто-то сгорел, кто-то улетел. А у тех, кто остался на месте, – лишь землянка да разбитое корыто. С лейблом «Сделано в СССР». Качественно ж делали! Хоть и коряво порой.

Как вариант – вообще не просыпаться.

Гляди – кто-то яростно продолжает цепляться за любимую подушку. А кто-то скачет по шпалам за исчезающим вдали паровозом. Что «вперед летит» в коммуну, где там у него остановка. Точно, не догонит, болезный!

А этот, смотри, и здесь пригрелся. Правда, душу свою человеческую продал за зеленые бумажки да потомство свое необратимо отравил вирусом мажорства и пресыщения жизнью. Кстати, кто-то совсем недавно рассказывал, как удачливый папа из партаппарата башку себе прострелил из-за повесы-сына. Из наградного оружия. Вот прямо на прошлой неделе был разговор, если мне память не изменяет. Не помню только где…

Впрочем, главные мажоры еще впереди.

И папы станут не такие впечатлительные. И без наградного оружия…

Куролесит сынок? Ничего страшного.

Зато кушается ему с аппетитом. Пока. И ездит он быстро на дорогой иностранной машине. По разбитым дорогам, на которые деньги есть, но папа их уже украл. И машину его делали уже не наши рабочие – пусть они лохи без работы сидят. И не на наших заводах – там сейчас торгаши развлекательные центры открывают, что горят, как спички. И супермаркеты, чтобы торговать… не нашими харчами, а иностранными. Пусть качеством похуже, зато – дешевле. А значит – прибыльнее. Экономика ж, блин! Маркетинг.

А не наплевать? Один раз живем!

Так или иначе – останутся в стране люди. Не переведутся в конечном итоге.

Вопрос только – а в будущем они останутся оптимистами? Будут вынюхивать блаженно ту субстанцию, что незримо порхает в воздухе? Или вынюхали уже все без остатка?

А ведь так витало! Манило. Пахло.

Лишь единицы тревожило и пугало.

Видимо… не напрасно!

А все это пресловутое шестое чувство!

Оно и кричит, и шепчет.

Кричит, что хоть каждый день гопак на заднице отплясывай без использования ног – все равно страна рухнет! Предопределено это. Нашим совместным внутренним состоянием. Дурошлепным.