Александр Плетнёв - Углём и атомом [litres]

Зато на радаре вокруг сблизившихся меток испещрилось мелкими короткоживущими светлячками.

– Они обстреливают друг друга! Вижу всплески от падений снарядов!

– Связь! Что там происходит?

Вспомогательный крейсер, наконец, раскочегарился до необходимых ходовых показателей и, как задумывалось, накрыл «палочкой» английский корабль.

А значит, и завесой. Радар дым показать не мог, но сами мысленно дорисовывали, согласно направлению ветра. В пределах разумного оценивая жирную полосу достоверно до километра. С шириной в треть… в половину.

А там уж как ветер порвет, развеет… клочья.

Вот только вспомогач вместо того, чтобы продолжать циркуляцию, отвернул на норд, ковыляя, натурально, почти стопорясь – умная техника эрэлэски отсчитывала «доплером», показывая в углу экрана бегущие цифры: «семь узлов… пять…».

Рядом высвечивалась зеленым колонка цифр по объекту № 2, и старпом громко оповещал о любых изменениях:

– «Аполло». Курс прежний, ход «уронил!» Десять… восемь!

– Связь с «Леной!» – требует… струной звенит капитан. – Что там у них случилось?

Запрос-ответ, разумеется, проходил закономерный путь (мостик – рубка), озвучивался по мере поступления, урывками, рвано, дергано, неполно:

– …обстреляны противником…

– …получили повреждения…

– …пробоина ниже ватерлинии…

– …вынужден замедлить ход…

– …ответным огнем добились…

– Все, – мрачно хрипнул Шпаковский, – «Лена» нам не защитник. Надо было все ж с вертолом и напалмом тему мутить.

– Английскому крейсеру перепало? Он ход скинул…

– Не верю! Он просто в дыму плутает, боится столкнуться.

Андрей Анатольевич подался чуть вперед, отступил. В голове выметнулось: «Что дальше? Что вскоре произойдет неизбежно!»

Тихий мат едва слетел с губ. Дрогнули ресницы… взгляд потонул в неожиданно поплывшей воображаемой картинке.

Жесткой, убийственной!

Снаряды взбивают фонтаны у ватерлинии ледокола, бьют в высокий борт, рвут, корежат тонкий металл надстройки. Лопаются стекла, лохмотьями антенны, пылающим шлейфом на юте из ангара вертолетная горючка, команда мечется, борясь с пожарами. Гибнет под осколками. А ты, не имея возможности ответить, только и можешь, что обреченно убегать, отплевываясь кильватерным следом.

Мерзкое ощущение бессилия!

Затем взгляд капитана уперся в нос ледокола. Нос, который он водил на все румбы и стороны. Который повидал немало препятствий. Вспомнился тот клык-айсберг, что взяли «на один зуб» в прошлую навигацию.

В решении была не спонтанность, не трезвый расчет – привычность.

Привычность того, что периодически делал последние двадцать лет!

Лед топтал!

И сейчас собирался.

Притопнуть. Притопить!

Но не воду замерзшую, а железо. Не одно и то же, но…

А остальное? – детали… мелкие и покрупней! На них ни времени, ни возможности. Все учесть за столь короткое время невозможно. По ходу приложится… если что.

– Дым, – пока тихо промолвил капитан, – если там еще хорошее задымление…

– Что ты задумал? – Уже подозревая это «что», вздернулся помощник.

– Шабанова на связь. Быстро! Пусть сверху высветит бортовой РЛС обстановку, и непосредственно «бритта». И оценку мне по задымленности. Быстро!

Ответ с «вертушки» пришел незамедлительно. Просторечиво:

– Ни хрена там не видать. Кубло пердячье…

– Лево руля. На лаге – 18. Курс на «Аполло!» Волкова на мостик! – Чертов схватил гарнитуру связи с «вертушкой». – Вова, мы пойдем давить его! Понял?! Подстрахуй, если что, отвлеки, в конце концов! Повиси, пусть на тебя пялятся. Но не рискуй. Машиной не рискуй. Низко не спускайся. А то всю дымовуху лопастями раздуешь!

Если бы подобный исход не обсуждали, пусть не на этот случай, но давеча, ранее, было бы удивление. А так… Шпаковский извлек черкатню морского офицера, отыскал взглядом этого самого каперанга, взглядом, просительным кивком позвал:

– Слышали, уважаемый? Толкуйте, что тут да как.

– Не забывай, Анатолич, – предостерегает штурман, – сверху с «вертушки» вид совсем другой, а мы дура здоровая, нас, невзирая на дым, раньше увидят!

Спеша, топоча берцами, прибыл лейтенант Волков. Капитан быстро посвятил его в замысел:

– Гони всех своих на нос. Позиции по баковым сторонам. Снайперки, пулеметы, крупняк какой есть, РПГ. Орудия на нем не в башнях, важно выбить прислугу, чтобы мы снаряд не схлопотали. Сильного удара постараемся избежать, но приготовьтесь, пристегнитесь карабинами к леерам, распоркам.

– Сошками там не зацепишься.

– Не знаю, зови боцмана, кумекайте, хоть приваривайте на скоряка.

– А если катер на воду и авангардом? Причесать с «Корда?»

– Ща, – Чертов повернул голову к помощнику, корпящему с офицером над рисунком «Аполло». – Вадим, есть что? Коротко.

– Значит, так, – с готовностью откликнулся Шпаковский, – конечно, есть искушение переехать его пополам. Весу в нем на три с половиной тысяч тонн, против наших двадцати трех – скорлупа, но… Побортно у него натыкано разнокалиберок, да и с оконечностей развернет 152-мм и влепит. А вот если выскочить на него с кормы да задавить сразу, бортовые стоят не в спонсонах и стрелять назад не в состоянии. Ко всему винты при удаче вполне достаем.

– Мин – рогатых страшилок на корме нет? – обеспокоился штурман. – А то мы носом сядем. А они кэ-эк жахнут.

– Мин нет. А вот кормовой торпедный аппарат на главной палубе вроде бы имеется.

«Ямал» уже «глотал» дым. Почернело, помрачнело за бортом, потянуло жженым, печной гарью. Захлопывали двери наружу. На мостике включилась мерцающая подсветка. Старпом втолковывал о решении капитана Алексееву и офицерам. Те косились, тянулись, как стебли колыхались… после вида вертолета готовые ко всему.

– Катером? – снова заикнулся Волков, неуютно оглянувшись на потемневшие иллюминаторы.

– Паршиво, – замотал головой Шпаковский, глянув и получив поддержку у офицера, – у «Аполло» фальшборт высокий. И вообще, учтите, защита на пушках стоит весьма толстая. Ее «кордовской» пулей не возьмешь. А вот с верхотуры ледокольного носа они будут как на ладони. И еще, вот тут у него в оконечности пушки в 57-мм торчат. Стреляют через вырезы-порты в корпусе. Учтите.

– Все, все. Бегом. Время! – подстегивал капитан и, как спохватившись: – На «Лену» передать, категорически, задробить стрельбу. Любую!

Старпом как метрономом считывал показания с радара.

Шли, как призрак, впотьмах, в клубах дыма. Отголосив «громкой» по внутренним службам, каютам, отвыв сиреной «ледовой тревоги».

Видимость, если честно, «гуляла» порой до того, что и плотно рассредоточившихся на носу морпехов не всегда различали.

На «Лену» Берлинскому дали приказ: кровь из носу, но двинуть на ост и чадить, чадить, иначе…