Александр Плетнёв - Углём и атомом [litres]

К чести офицеров свиты, под одобрительный кивок наместника, один полковник тут же вызвался, выступив:

– Можете рассчитывать на моих гвардейцев!

Шпаковский весьма невежливо буркнул, дескать, непрофессионалы только мешать будут. Но капитан, отведя его чуть в сторонку, предложил иное виденье:

– Знаешь. Общий враг… просыпаются скрытые, хранимые в генах установки от предков, что выходили против монгольского нашествия, забыв соседские распри. В общем, к чертям лирику! Это сплачивает. Это может нам пригодиться. Займись. Расставь их на верхней палубе, оттуда сектор будет хороший. Лишняя пуля не помешает.

Переместились на центр мостика, поближе к рулевому.

За ручки управления вызвался стать штурман:

– Дай я. У меня расчет посекундный уже в голове сложился.

Андрей Анатольевич не возражал, кивнул, обратил внимание, что гости-имперцы в невидящие глазницы-иллюминаторы пялятся – бельма навыкате, губами шлепают (молятся?).

У самого в ушах шумит – плещется кровь в артериях, виски вторят сердечным толчкам, пульсируют!

Кадык сглатывает неожиданно голодную слюну:

«Сожрать бы кого! Ща сожрем.

Перед контактом с крейсером “полный назад” и “стоп!” Нам сильный удар не нужен.

Мы его мягко.

Как лед.

Как на лед.

Наползем, подомнем. Система отработана на самых толстых пластах. Только сейчас льды заменило водоизмещение железа.

Покроем, как мартовский кот самочку. У англов “корабль” женского рода.

Вот! Самое оно!»

– Заполнить кормовые балластные цистерны!

А в голове пульсировали слова: «Риск и победа».

Под которыми смело можно было выводить: «Риск и катастрофа».

– Вижу кильватер! – хрипит рация морпехов.

Связь с «Леной» на передачу-распоряжение: «На ост, шевелить винтами!».

И это правильно, это своевременно, так как «Аполло» хоть ползет на семи узлах, но стремится выскочить из завесы. На «британце» и не подозревают, что их с противниками разделяет всего три кабельтова (это фиксирует радар). Берлинскому бы приказ дать: «стреляй!», да жаловался он, что чуть ли не крен 20°, и пушки в воду глядят.

Связь с «вертушкой» на прием:

– Вы у меня на радаре! Цель на радаре. «Ямал» я спущусь на пол-кэмэ с траверза. Открою отвлекающий!

– Дистанция три кабельтова! – накаляет старпом.

Скорость ледокола – восемнадцать узлов! Тридцать три километра в час! До цели три кабельтова – полкилометра! Меньше минуты!

Из дымной плотности показалась, почти вывалилась… серая понятная конструкция.

– Вот он!

– Бл-л!

С кого это полуматерное «бл-л» слетело, никто и не обратил внимания. Даже благородия ухом не повели. Все внимание на противника.

Чертов тоже тиснул зубами – надеялся, что «тучка-тучка» скроет их до самого притыка!

А тут с полукилометра… и уже почти четко – корма, высокий срез, мутнеет грот, надстройка, трубы. Дым лоскутами, черной ватой…

И эта реальность на вид оказалась… показалась далеко не простой и легкой.

«И нас – громилу – тем более уже заметили! Неужели успеют пальнуть? Успеют!»

Сердце билось, вылетало… предынфарктно, ленью неспортзальной, крепким кофеем, одышкою на трапах. Голосило протестом… запоздалым, досадным:

«Что творим! Что, твою ж мать, творим! Атомоходом-микроскопом, как деревянным молотком! Будь ты проклят, генерал-адъютант Евгений Иванович, говорил же тебе, гаду, уходить было надо!»

Край глаза ловит всхрап старпома и перекошенное, пученное капиллярами лицо наместника.

«Это я что – вслух вырвалось?»

И все это мелькнуло, вспыхнуло в голове и на языке до того, как…

Тявкнули одиночки-снайперки, задолбил «Корд». Два «корда!»

Вслед треск «калашей» сливался гвалтом, вспышками, посевом гильз…

Страшилка на корме в 152-мэмэ повернута на борт (где где-то «Лена»), и уж повелась описывать стволом и замерла… прислуга валится, сметается под рикошетные метелики с казенника, искрами с орудийного щитка – не дать им развернуть, не допустить до…

Совсем невидимый… почти невидимый, лишь хлест винтов, лишь с хмари с высоты дорожки-трассеры в два «пэкаэма», сбивая краску, щекоча ее серую… в тела, надстройки, в черте куда! А между тем…

Разбоем-разнобоем свинец дробил по кормовому срезу, шлепками, звоном по железу, наверно попадая… пропадая в тех самых подозрительных портиках с торчащими 57-мм пушками, прежде чем…

И прежде чем успели дожать, дожалить, пушки пальнули… куце окутавшись невзрачным, белодымным, непонятно куда, попав ли?

Попав!

Но разбираться куда – потом!

А на этом – все!..

Догнали! Нос ледокола уже навис.

Профи-молодец-молодчина штурман выверенно, учитывая обоюдную скорость, отыграл руками-ручками на пять, на пять с плюсом, идеально бы…

Хотя ты поищи тот идеал! «Аполло-Пик» успел, вильнул «задом». Не так чтоб сильно и успел, не так чтоб сильно и вильнул, но…

Удар (все же удар, а как иначе) пришелся в скулу кормы под острым углом, скрежетом, содроганием сминая, проламывая стык борта-палубы.

А дальше знакомый аттракцион – махина ледокола полезла вверх, как в горку, давя, мостясь, прогибая верхнюю, главную палубы. В пулеметную какофонию вторгся противный до зубовного зуда скрежет, стон металла о металл!

Остается только представить, если кому из бриттов «посчастливилось» увидеть, как на траверзе образовалась в закручивающихся винтовых вихрях эфемерная летающая машина, пульсирующая чечеткой трассеров… а со стороны кормы из клубов дыма возник, что тот адский призрак, обрушившись зубастой пастью, кося свинцом из десятков пулеметов.

«Полный вперед», что был отдан на английском с характерным лондонским акцентом на мостике «Пика», еще бурлил воду под кормой, под брюхом крейсера.

«Ямал» подыгрывал винтами, не давая ускользнуть – держать, давить, пока вода не найдет себе пути, заливая внутренности жертвы.

«Пик» уже терял ход, горел, разгорался, после термобарических гранат «эрпэгэшек», после местных детонаций. Помимо дифферента навалившийся ледокол еще и кренил его на левый борт, сам начав медленно сползать из-за округлых обводов своего ледокольного корпуса.

– Соскальзываем, соскальзываем! – мычал штурман, как будто лично, на собственных плечах нес махину, и сам же отыгрывал ручками управления винтов, продолжая наседать, толкая монстр-ледокол вперед, тем самым разворачивая придавленного «британца» поперек.

Морпехи, набросав на баке гильз, пустых рожков, коробов, использованных труб от «шмелей», перебегали, смещались на левый борт, продолжая свое убийственное дело.

Избитый «Пик» медленно «беременел» водой, садясь на корму.

– Дойдет… – проговорил завороженным голосом Алексеев – предупредил: – Затопит котельные, вода дойдет до котлов… может рвануть.