Анджей Сапковский - Сага о Рейневане. Башня шутов

— Я тоже знаю, что делаю! Хозяин Стольца выкуп заплатит…

— Как же, жди! — обрезала Формоза. — Биберштайн-то? Заплатит? Дурень! Он на доченьке крест положит, а тебя достанет. Отомстит. Случилось уже нечто подобное в Лужицах, ты б знал об этом, если бы у тебя уши для слушанья были. Помнил бы, что случилось с Вольфом Шлиттером, когда он таким же манером столкнулся с Фридрихом Биберштайном, хозяином в Жарах. Какой ему жарский хозяин монетой отплатил.

— Я слышал об этом, — спокойно подтвердил Гуон фон Сагар. — Да ведь и дело было широко известно. Люди Биберштайна напали на Вольфа, истыкали копьями, как животное, кастрировали, выпустили кишки. В то время популярной была в Лужицах поговорка: «Таскал Вольф, таскал, да напоролся на Олений Рог, узнал, как тот бодается…»

— Знаете, господин фон Сагар, — нетерпеливо перебил Буко, — никакая это для меня не новость. Обо всем-то вы слышали, все видели, все умеете. Так, может, вместо того чтобы заниматься воспоминаниями, продемонстрировали бы нам свое магическое искусство? Господин Вольдан от боли стонет. Пашко Рымбаба кровью харкает, у всех кости ломит, так, может, говорю, вместо того чтобы умничать, вы б какой-нибудь дряквы [376] Чудодейственное лекарство ( устар .). нам наготовили? Для чего у вас в башне лаборатория? Только чтобы дьявола призывать?

— Ты смотри, с кем говоришь! — взвизгнула Формоза, но чародей жестом успокоил ее.

— Страждущим действительно надо облегчить положение, — сказал он. — А вы, господин Рейнмар Хагенау, не пожелаете ли помочь?

— Разумеется. — Рейневан тоже поднялся. — Конечно же, господин фон Сагар.

Они вышли вдвоем.

— Два колдуна, — пробурчал вслед им Буко. — Старый да младый. Чертово семя…

Лаборатория чародея располагалась на самом верхнем и определенно самом холодном этаже башни, и если б не то, что уже опустилась тьма, из окон наверняка был бы виден большой участок Клодской котловины. Как оценил профессиональным глазом Рейневан, лаборатория была оборудована по-современному. В противоположность магам и алхимикам старшего поколения, обожавшим превращать свои мастерские в барахолки, заполненные всяческой рухлядью, современные чародеи предпочитали лаборатории обустроенные и оборудованные по-спартански — только самое необходимое. Кроме порядка и эстетики, такой подход имел еще и то преимущество, что облегчал бегство. Чувствуя опасность со стороны Инквизиции, современные алхимики сбегали из лаборатории по принципу omnea mea mecum porto [377] Все свое с собой ношу ( лат .). , не сокрушаясь по поводу оставленного имущества. Маги традиционной школы до конца защищали принадлежащие им чучела крокодилов, засушенных рыб-пил, гомункулюсы, заспиртованных змей, безоары [378] Отравы, яды ( арабск .). и мандрагоры. И кончали жизнь на костре.

Гуон фон Сагар вытащил из сундука оплетенный соломой кувшинчик, наполнил два кубка рубиновой жидкостью. Запахло медом и вишнями. Это, несомненно, был кирштранк [379] Вишневая наливка ( нем .). .

— Садись, — указал он на стул, — Рейнмар фон Беляу. Выпьем. Делать нам нечего. Готовых камфарных мазей против ушибов у меня в достатке, это, как ты понимаешь, лекарства, которые в Бодаке в большом ходу. Лучше идет, пожалуй, только отвар, облегчающий похмелье. Я пригласил тебя, потому что хотел поговорить.

Рейневан осмотрелся. Ему понравился алхимический инструментарий Гуона, радующий глаз чистотой и порядком. Ему нравились реторты и атанор [380] Алхимическая печь. , нравились ровненько уставленные и снабженные красивыми этикетками флакончики с фильтрами и эликсирами. Но больше всего его восхитил подбор книг.

На пюпитре покоился, видимо, читаемый — Рейневан сразу узнал, в Олесьнице у него был точно такой же, — экземпляр « Necronomicon’a » Абдула Альхазреда. Рядом на столе разместились другие известные ему чернокнижеские гримуары — « Grand Grimoire » и « Statuty » папы Гонория, « Clavicula Solomonus », « Lbber Yog-Sothothis », « Lemegeton », а также « Picatrix », знанием которого не так давно похвалялся Шарлей. Были и другие знакомые ему медицинские и философские трактаты: « Ars Parva » Галена, « Canon Medicinae » Авиценны, « Liber medicinalis ad Almansarum » Раза, « Ekrabaddin » Сабура бен Саала, « Anathomia » Мондина да Луцци, « Zohar » каббалистов, « De principiis » Оригена, «Исповедь» святого Августина, « Summa …» Фомы Аквинского.

Были тут, разумеется, Opera Magna [381] Основной труд ( лат .). алхимических знаний: « Liber ucis Mercuriorum » Раймунда Луллия, « The mirrour of alchimie » Роджера Бэкона, « Heptameron » Петра ди Абано, « Le livre des figures hiérogliphiques » Николя Фламеля, « Azoth » Василия Валентина, « Liber de secretis naturae » Арнольда де Вильяновы. Были и истинные раритеты: « Grimoriun verum », « De vermis misteriis », « Theosophia Pneumatica », « Liber Lunae » и даже пресловутый «Черный Дракон».

— Я горжусь тем, — он отпил немного кирштранка, — что побеседовать со мной пожелал сам знаменитый Гуон фон Сагар, которого я ожидал бы встретить где угодно, но не…

— Но не в замке раубриттеров, — докончил Гуон. — Что ж — рука судьбы. На которую я, впрочем, отнюдь не в обиде. У меня здесь есть все, что я люблю. Тишина, покой, безлюдье. Инквизиция, вероятно, обо мне уже забыла, забыл, надо думать, также преподобный Гунтер фон Шварцбург, архиепископ магдебургский, некогда страшно на меня взъевшийся, твердо решивший расплатиться со мной костром за то, что я избавил страну от саранчи. Здесь у меня, как видишь, лаборатория, я немного экспериментирую, немного пишу… Порой, чтобы глотнуть свежего воздуха и отдохнуть, выезжаю с Буко на разбойничий промысел. В общем…

Чародей тяжело вздохнул.

— В общем, жить можно. Только вот…

Рейневан вежливо сдержал любопытство, но Гуон фон Сагар явно был расположен откровенничать.

— Формоза, — поморщился он. — Что она такое, сам видел: siccatum est faenum, cecidit flas [382] «Трава засохла, вянет цветок». Книга Исайи; 40; 7. , пятьдесят пять годков стукнуло бабе, а она, вместо того чтобы слабеть, прихварывать да готовиться сойти на тот свет, постоянно требует, кобыла старая, чтобы я ее трахал; не переставая утром, вечером, днем, ночью и всякий раз самыми изощренными способами. Желудок и почки, псямать, я себе афродизияками вконец доконаю. Но приходится старуху ублажать. Не покажу себя в постели, потеряю ее расположение, а тогда-то уж Буко меня отсюда выкинет…

Рейневан не комментировал и теперь. Чародей быстро глянул на него.

— Буко Кроссиг пока что мне повинуется. Но недооценивать его было бы глупо. Это, несомненно, хват, но в своих скверных делишках порой бывает так предприимчив и хитер, что аж скулы сводит. Сейчас, например, в афере с Биберштайнувной он, вот увидишь, чем-нибудь блеснет, убежден. Поэтому я решил тебе помочь.