Александр Калмыков - На пути «Тайфуна»: На пути «Тайфуна». А теперь на Запад. Жаркий декабрь [сборник litres]

При посадке в машины возникла маленькая заминка. Погрузку личного состава в грузовики мы отрабатывали, но без лыж. Поэтому когда красноармейцы начали залезать в кузов и рассаживаться, все застопорилось. Постепенно сержанты навели относительный порядок, и всем удалось рассесться. Вот только алгоритм укладки лыж везде был разный. В одних машинах бойцы держали их вертикально, в других положили вдоль кузова, а где-то лыжи лежали поперек и далеко высовывались наружу.

По плану, нас должны были довезти до Андреаполя на грузовиках, а в километре от станции нам придется спешиться и дальше идти на лыжах, чтобы мы смогли продемонстрировать все свои умения. Для бойцов ничего сложного в этом не было, а вот батальонному хозвзводу пришлось нелегко. Имущество-то они получили по штатному расписанию, а людей в подразделении был некомплект. В результате большое количество снаряжения, оказавшееся невостребованным, в санные упряжки, положенные лыжбату, просто не помещалось. Впрочем, Иванов этой оказией ничуть не смутился и приказал водителям, которые везли наши сокровища, ехать дальше как ни в чем не бывало и делать вид, что они к нам отношения не имеют.

Между тем наш бравый батальон выстроился на лыжах, как на смотр, и комбат прошел мимо нас, придирчивым взглядом выискивая недостатки. Выглядели мы немного экзотично. Так как везти наши личные вещи было некому, то все напялили на себя как можно больше одежды, и теперь мы были похожи на армию белых колобков. Для пущей маскировки некоторые бойцы даже выкрасили в белый цвет свои автоматы, кроме ствола, естественно, и теперь их оружие выглядело так причудливо, что сразу и не сообразишь, что это такое у них в руках.

А потом начался марш, и мне захотелось провалиться от стыда сквозь землю. Моя рота должна была выступить первой, а ее командиру следовало возглавить колонну. Вот только не опозорю ли я свой батальон, ведь тренироваться правильно ходить на лыжах мне почти не пришлось. Давешний поход был не в счет, тогда я думал лишь о том, чтобы не упасть. Впрочем, все обошлось. Мы буквально на рысях проскочили мимо группки командиров, в которой, кстати, мелькнула генеральская папаха, без равнения направо и без положенных приветствий. Как-никак руки у нас заняты палками, а идя на лыжах, головой особо не покрутишь, так и упасть не долго. Впрочем, командование как раз и хотело посмотреть, как мы шустро бежим, и батальон не обманул его ожиданий. Дистанция в километр для нас была шутейной, и мы, разогнавшись, легко промчались до станции, не снижая скорости.

Оглянувшись, я увидел вереницу саней, замыкавших нашу колонну. Интересно, как они смогут двигаться за нами в боевых условиях, когда придется продираться через заросли? Ну что же, поживем, увидим.

До начала погрузки еще оставалось время, и нам предстояло провести его с пользой. В тупичке на запасных путях стоял вагон-теплушка, который нам отдали для тренировок. Командир каждого взвода распределил места в вагоне среди своих подчиненных и несколько раз отрепетировал посадку и выгрузку. Свободного пространства в теплушке так мало, что все бойцы одновременно не помещаются, поэтому крайне важно соблюдать порядок посадки.

Для меня такой вид транспорта был настоящей экзотикой, и пока бойцы прыгали туда-сюда, я с любопытством все рассматривал. Привычные для нашего времени длинные четырехосные товарные вагоны появились только недавно, и еще оставались редкостью. Основным видом транспорта сейчас являлась двухосная теплушка, вместимостью на сорок человек. Концепция этого, без сомнения, настоящего чуда техники, была придумана еще в русско-турецкую войну. Не знаю, кто изобретатель этой идеи, но она быстро распространилась по всем странам. С тех пор конструкция всех грузовых вагонов предусматривает быстрое переоборудование для перевозки людей: стенки и сдвижная дверь утепляются дополнительными щитами, грузовые люки заменяются окнами, приделываются нары, а посередине устанавливается жестяная печка.

Мне, естественно, отдельного вагона не полагалось, но так как численность взводов не дотягивала до штатной, то я вместе с канцелярией втиснулся к свиридовскому взводу, нагло заняв лучшее место у окна. Мои гэбэшные сопровождающие расположились здесь же, кроме Ландышевой, которую пришлось отправить в пульмановский вагон, где вольготно разместился медвзвод. Находиться в маленькой теплушке среди толпы мужчин, где из так называемых удобств имелось только одно ведро в углу, ей было бы не очень удобно.

Отрепетировав посадку заранее, мы смогли быстро разместить личный состав по вагонам, но сначала солдаты помогли с погрузкой нашего имущества. Грузовики, в которых оно хранилось, подъезжали задним ходом к высокой деревянной платформе, и бойцы вытаскивали из них многочисленные мешки, ящики с боеприпасами и консервами, тюки с сеном, и прочие очень нужные на войне припасы. На открытые платформы закатывали пушки и затаскивали сани. Лошадей заводили в стойла, размещенные в точно таких же вагонах, что и наш. Это напомнило мне песню бравого солдата Швейка про «сорок человеков или восемь лошадей». Действительно, одна лошадь занимала место пяти человек.

Вскоре все было загружено, и мы расселись по местам. В эшелоне, кроме нашего батальона еще насчитывалось много вагонов, в которых переезжало какое-то подразделение. Кто были наши соседи, нам расспрашивать запретили, впрочем, как и им тоже. Все, что мы должны знать, это номер эшелона и временные номера, присвоенные всем командирам. Если, к примеру, на станции нас должны будут кормить, то никто не кричит, чтобы 179-й лыжбат выгружался. Сначала дежурный подбегает к комбатовскому вагону и объявляет, что тринадцатый должен явиться к первому. Иванов мчится к начальнику эшелона, узнает все у него, а потом уже объявляет нам, каким номерам вести свои роты в пункт питания.

Обговорили также порядок выгрузки в случае бомбежки. По тревоге все бойцы выскакивают с оружием и боеприпасами, оставив личные вещи. Дневальные заливают огонь в печке, и от каждого взвода выделяют часовых, которые должны отгонять от состава местное население и тыловиков.

Не поняв последнее требование, я отвел комбата в сторонку и стал у него выпытывать, на кой ляд кто-то должен лезть к эшелону, который бомбят. Помня, что я далек от реалий современной жизни, Иванов не стал сердиться на мою тупость и спокойно все объяснил. Когда в поезд попадают бомбы, то продукты, хранящиеся в вагонах, разлетаются и служат желанной добычей для изголодавшегося населения. А если во время налета погибает лошадь, то ее буквально за минуту могут разделать так, что ни кусочка не останется. Потому-то часовые и нужны.