Дмитрий Калюжный - Грани сна [litres]

– Есть в Кашире купец, который берёт урожай сразу за деньги, но дёшево, – посверкивая глазками, втолковывал ему советник. – Крестьяне ему своё не сдают, а государеву долю, то есть твою, за милую душу. Им всё равно, расклад-то в натуре, а деньги отдают не им. Ты разберись, почто дешевит-то он.

– А вы? Не должны разве государев интерес блюсти? – благодушно отвечал Лавр.

– Оно так, да разве мы можем за всем уследить?

– Можете! Ладно, сговоримся. А лучше скажи, как бы тут прямо, без денег, обменять часть того, что есть, на пастилу белёвскую, или на рыбу?

– Что ты, что ты! – испугался земской деятель. – Только на городском рынке, за деньги, да с уплатой пошлины. Иначе никак! А пошто тебе обменивать прямо?

Лавр только усмехнулся. Нельзя же объяснять мужику, что любимый царёв дьяк желает получить с него бакшиш за сверхсрочный отпуск! Кто же будет деньги на это тратить, когда простой продукт имеет?.. Впрочем – подумал он, – если мои крестьяне своё купцу не отдают, то наверняка меняются продуктом и с рыбаками, и с кондитерами напрямую! Они и подскажут, как быть.

Земли эти перешли под руку московского государя недавно, всего сорок лет назад, а до того из-за бесконечного воровства степняков тут царила подлинная анархия. С установлением твёрдой власти крестьяне охоткой утверждали крепкую запись, что не разбегутся, а будут полностью платить установленную для них дань на содержание царя и его служебных людей. Но сначала не было фискального аппарата, и они разбаловались. Потом дурак-управляющий пытался взять дань за несколько прошлых лет сразу, и они озлились. Потом царский ратник Лопатин, коего они содержали, плохо служил царю и пытался бежать к литвинам: его повесили, а они задумались…

По этим-то причинам крестьяне встретили нового землевладельца настороженно. К счастью, Лавру в прежние свои жизни приходилось бывать простым крестьянином, и он с ними нашёл общий язык. Уезжал просто очарованный: ему и раньше, когда жил при Вятко-князе, полюбилась эта местность, а теперь понравился и народ.

Только один эпизод ударил прямо в сердце, оживив память о былом.

Шли они берегом Жежелки с вещим Аксёном. [129] Вещий – старший по положению, староста; таккже – больший, знатный. Аксён – уменьшительное произношение старорусского имени Аксентий (Авксентий).

– Отчего вы эту горушку не возделываете? – поинтересовался Лавр, указывая на правый берег, туда, где бывший ювелир Вятко-князя грек Герасим священствовал в незаконной церквушке, а Негожу, чьё имя Вятко-князь велел навеки забыть, крестил именем Николы. – Смотри, она скосом на Солнце, там и надо сеять пшеничку!

– Так ведь это Николина гора! – ответил ему Аксён. – Святое место, в честь мученика Николы.

– Николы? – удивился Лавр. – Мученика?

И Аксён рассказал, как во время о́но безбожный царь идолопоклонников схватил тут христианского праведника Николу, приказал прибить его за руки и ноги внутри храма, самим Николой поставленном, и спалил его вместе с храмом. После чего по воле господа нашего Бога навеки исчезла там вода. Ни родничка, ни озерца. Совсем не можно ничего сеять. Как год без дожжа, так всё на солнышке выгорает.

Лавр, впрочем, пооглядевшись, понял, что на распашку этого участка в деревне просто нет рабочих рук. А сказки про святого мученика и отсутствие воды мужики плетут, чтоб не увеличили бы им план по валу!

Польский король Зигмунд помре, династия Ягеллонов прекратилась. В Кремле имели точные сведения, что перед кончиной король шепнул, мол, зовите на трон Ивана Васильевича. Но самый доверенный его вельможа, Мнишек, приложил все силы, чтобы скрыть его последнюю волю!

В Москве новость обсуждали в Посольском приказе. Лавра больше всего изумило поведение Мнишека. Из учебников ХХ века он знал о нём, только как об отце Марины, будущей царицы России – а вот, оказывается, он задолго до того вёл свою игру!

Но царь московский и без опоры на завещание Зигмунда имел все права, чтобы предложить на освободившийся трон свою персону, и сделал это. А в качестве запасного игрока назвал второго своего сына, Фёдора.

Претендентов на польскую корону выдвинули и другие монархи Европы, а также султан Турции. От Римской империи идти в короли собрались два кандидата: сам император Максимилиан Габсбург и его второй сын, эрцгерцог Эрнест.

Шляхта была в восторге: под эту предвыборную кампанию в страну потекло золото.

Про русского царя в Европе распускали слухи, будто он, коварный, задумал взять себе Литву, Польшу и немецкое Поморье, а потом пойти дальше и захватить вообще всю Европу. На деле же Иван Васильевич не хотел даже Польши. С помощью своих посольских дьяков он плёл интригу ради объединения под своей рукой исконно русских земель, прежде всего Великого Литовского княжества. Непредсказуемую же Польшу он считал полезным навязать римскому императору, чтобы, во-первых, империя утихомирила её, а во-вторых, получив такую гирю, разорилась бы сама. Но чтобы Максимилиан захотел такого дележа, надо было его стимулировать, вот потому-то Иван Васильевич и выставился на польские выборы.

Император поддался на эту хитрость. В Кремль зачастили его посланцы, предлагая за поддержку имперских кандидатур тот раздел, который и был нужен: Польшу им, Литву – царю. Они даже не догадывались, что работают на царский план.

Лавра на обсуждения этих проблем обычно не звали. В Приказе ему поручили заниматься югом, чему он был только рад. Съездил в Турцию и Тебриз. Стал создавать агентурную сеть. Постоянных посольств ещё нигде не было, как и атташе-разведчиков, поэтому все приказные дворяне, имея средства, подкупали иностранцев, близких к монаршим дворам. Эти занимался и Лавр.

В декабре 1575 года польский сенат провозгласил своим королём старого римского императора Максимилиана; тот болел и затруднялся не только ехать в Краков, но и просто подписать согласие. Практически одновременно шляхта на своём сборище избрала на тот же трон турецкого ставленника Стефана Батория. Этот согласие прислал, но тоже никак не ехал, застрял в родной Венгрии. В Речи Посполитой – то есть в объединённых Польше и Литве, началось бескоролевье при двух королях.

Царь Иван, продолжая интригу, в грамотах своих, раз уж такая незадача с королями, предложил новое решение: эрцгерцог Эрнест возглавит Польшу, а Литву возьмёт Фёдор Иванович. Авантюра имела шанс на успех, но, к несчастью, Стефан Баторий успел приехать в Краков и короноваться до очередного заседания законодательных органов.

И царь возобновил войну с Польшей за Ливонию. Наверняка по наущению Батория почти сразу началось восстание в казанских землях, которое поддержала ещё и Турция. Лавр с головой ушёл в работу, пытаясь разрулить ситуацию, а царю пока приходилось уводить войска на восток. А ведь они уже занимали почти всю Ливонию, кроме Риги и Ревеля! – но теперь начались поражения и отступления: поляки взяли Полоцк, шведы наступали на Новгород и воевали Кемскую волость на Белом море.