Татьяна Смородина - Фехтовальщица

– Сударыня, вы еще не спите?

– Нет.

– Если хотите… я выведу вас на стену, – сказал он.

– Куда?

– Наверх, на стену, чтобы подышать воздухом.

– А солдаты?

– После десяти они сидят в дежурной.

– Вы не боитесь, что я сбегу?

– Это невозможно. Внизу и у ворот всегда дежурит охрана. Вот, накиньте мой плащ.

От прогулки Женька, конечно, не отказалась и направилась за Дервилем на одну из широких стен этой древней крепости.

Ночь выдалась пасмурной. Небо затянули тучи, и накрапывал дождь, но фехтовальщица и не требовала звезд. Она подставила холодным каплям лицо, словно хотела получить какое-то небесное благословение.

Чтобы скрасить возникшее молчание, Дервиль стал рассказывать о себе и о детях, особенно о младшем сыне, которого он любил больше других.

– Смелый мальчишка, ничего не боится! Хочет стать мореплавателем и уплыть в Америку.

– Почему в Америку?

– Там живет мой брат Гонтран. Там много земель и свобода. Я сам когда-то хотел уехать, но не получилось.

– Почему?

– Меня женили. Выгодный брак. Потом отец купил эту должность, и Гонтран уехал без меня.

Женька опустила голову, стерла небесное прикосновение с лица и посмотрела вниз. От высоты слегка затошнило, но она не смутилась и даже прикинула длину веревки, по которой можно было бы спуститься на землю.

– Высоко, сударыня, – сказал, будто что-то понял, Дервиль.

– Да… Отсюда мог бы начать свой полет Форгерон.

– Полет?

Женька рассказала об изобретателе летательного аппарата, на что комендант скептически покачал головой.

– Человек – не птица, ему не следует вмешиваться в замыслы божьи. Да и кто начинает полет со стен тюрьмы? Это нехороший знак, сударыня.

Однако после этой прогулки совершенно неоригинальная мысль о побеге, присущая каждому нормальному узнику, стала мучить фехтовальщицу все сильнее. К этому подвинул и новый допрос, который устроил Катрен. Ее недавние предположения оказались верны – комиссар был и в «Парнасе», и на Марне.

– Я выяснил, что вы уехали из «Парнаса» в воскресенье двадцать восьмого августа в экипаже герцогини де Шальон.

– Да, после бала в Булонже я ночевала у герцогини. Я проигралась в Булонже. Герцогиня дала мне денег, и утром я собралась ехать домой, на родину. Мне удалось украсть лошадь у какой-то гостиницы, но я перепутала дороги и оказалась на Марне.

– Перепутали? Марна находится в противоположном направлении. Как можно было так перепутать?

– Значит, мне неправильно указали направление.

– Кто указал?

– Какой-то прохожий.

– Я ездил на Марну и выяснил, что вы приехали туда не одна. Кто вас сопровождал?

– Это случайный человек, – стала сочинять на ходу фехтовальщица. – Я попросила его помочь.

– Так это он указал вам неправильное направление?

– Да.

– И привез вас на Марну.

– Привез.

– Мне известно, что это некий знакомый господина де Грана, имени которого, к сожалению, никто не знает.

– А что говорит сам господин де Гран?

– Ничего. За день до моего появления он уехал из охотничьей резиденции, забрав деньги, слугу Раймона и конюха Гиборто. Это случилось после того, как к нему явился тот самый его знакомый, он же ваш «случайный человек», сударыня. Кто это был? Как его имя?

– Он не сказал.

– Неужели? Хм, я не первый раз в сыске и хорошо знаю, когда со мной хитрят, сударыня.

– Этот человек не имеет отношения к дуэли с графом д’Ольсино.

– В самом деле? Тогда зачем господину де Грану после последнего приезда этого «неизвестного человека» забирать государственные деньги, бросать столь престижное место и подаваться в бега?

– Вы ищите не там, лучше бы съездили в поместье графа.

– Я ездил в поместье графа и выяснил, что там был застрелен из арбалета некий де Барбю, а застрелила его девушка, очень похожая на вас. Позже я устрою вам встречу со свидетелями это преступления.

– А дети, которых убил граф? Доминик и Бертиль? Вы узнали о них?

– Брат графа, епископ реймский отрицает факт этого убийства.

– Еще бы он не отрицал! А Филипп? Слуга графа! Он все видел!

– Епископ утверждает, что старик спятил, он не дал мне говорить с ним.

– Но, вы же понимаете, что епископ врет!

– Мало понимать, нужно доказать это.

Катрен так и не добился от фехтовальщицы имени ее помощника, но предупредил:

– Вы можете молчать и дальше, сударыня, но когда начнется процесс, к вам могут применить более жесткие меры дознания.

Женька поняла, о чем он, и стала думать о побеге с новой силой. В воскресенье от Дервиля она узнала, что в Бастилии содержится де Зенкур.

– Де Зенкур? Почему де Зенкур? Король дал обратный ход новому эдикту?

– Нет, господин де Зенкур находится здесь по обвинению в смерти господина де Вернана, с которым дрался на дуэли. Об этом поединке сообщил некий де Жери.

– Де Жери?

– Да. За это он получил звание лейтенанта в королевской гвардии.

– Скотина!.. А де Зенкур? Что с ним будет?

– Ему дали понять, что возможен выкуп. Король не жаловал де Вернанов. Они некогда выступали на стороне его матери, поэтому его величество отнесся к виновнику его смерти столь снисходительно.

– Я хочу видеть де Зенкура, сударь!

– Это категорически нельзя, сударыня!

– Но господин Дервиль! Мне же только повидаться!

– Нет-нет, если это узнается, я лишусь места, сударыня, если не головы.

Комендант не сдавался, хотя сильное колебание в его глазах проступало довольно отчетливо. Женька нашла умным временно отступить, чтобы не мешать прорастать тому, что было уже посеяно, и против чего Дервиль был бессилен.

Перед ужином к девушке неожиданно пришел де Брук и приказал солдатам сделать обыск.

– Зачем? – не поняла фехтовальщица. – Что-нибудь случилось?

– Еще ничего не случилось, госпожа де Шале, но мало ли что может прийти в голову узникам, дерзости которых потакает начальство.

– Вы думаете, что комендант готовит мне побег?

– Почему бы и нет? Стоит только взглянуть на эти его приседания вокруг вас.

– Господин Дервиль не будет так рисковать, у него семья.

– Какая семья, сударыня, когда с тобой будет горячая свеженькая девочка с упругими грудками? И потом я знаю, что господин Дервиль давно бредит дальними странами.

– Да, он в отличие от вас мечтал быть не начальником тюрьмы.

– И напрасно! Должность коменданта Бастилии – греза не романтическая, но доходная.

Ночью пришел Дервиль. Он снова подал ей свой плащ, но повел девушку не на стену, как в прошлый раз, а куда-то вниз. С ним были два незнакомых солдата охраны.

– Это, чтобы было меньше разговоров, – шепнул Дервиль. – Охранники с нижних этажей вас не знают. Я сказал, что вам разрешена встреча с мужем.

– Генрих здесь?