Татьяна Смородина - Фехтовальщица

– Это, конечно, неплохо, то есть… простите, я хотел сказать…

– Я поняла, сударь.

– Да, но чтобы подтвердить факт такого приказа, потребуются доказательства.

– Дело еще в том, что… маркиза де Шале была в это время беременна.

– Вот как?

Адвокат поморщился.

– Вы не верите, сударь?

– Нет, это… Вам следует сменить одежду, сударыня. От нее жутко пахнет.

– Я ползла воровским лазом.

– Понятно. Что ж… то, что вы беременны, это неплохо, – стал открыто общаться догадливый адвокат. – Есть шанс смягчить приговор, хотя я не помню таких историй в практике последних лет. Да, случай очень интересный… Давайте вот что – срок моего отстранения от уголовных дел кончается через три недели. Я квартирую в «Колесе фортуны». Найдете?

– У меня сейчас нет ни денег, ни связей, сударь.

Лодка ткнулась носом в пристань, где раскладывали белье прачки, но Серсо не спешил выходить.

– Тогда попробуйте дождаться мужа и связаться с ним. Дело громкое. Тут при любом исходе можно прославить свое имя. Не ожидал, что мне так повезет, тем более с утра!.. И вы так юны… а некоторые говорят, что вы исчадие ада…

– Врут. Люди любят сказки. Теперь я хотела бы получить плату за перевоз.

– А… плату? Сколько?

– А сколько вы платили Симону?

Серсо заплатил за перевоз, после чего долго смотрел, как Женька гребет обратно, совершенно позабыв о том деле, по которому так спешил.

Разговор с адвокатом ободрил фехтовальщицу. Серсо оказался не глуп, говорил толково, и глаза его светились не только азартом будущего шумного дела, но и участием. Она была уверена, что он ее не сдаст и на него можно положиться. Радовали и те небольшие деньги, которые ей удалось заработать. Пожалуй, они радовали даже больше самой встречи с адвокатом.

Лодочник, когда девушка вернулась в дом, проснулся. Сгорбившись, он сидел на своем лежаке, кашлял и сплевывал на пол.

– Ты кто? – спросил он Женьку, глядя на нее мутными глазами.

– Жанна. Вы вчера пустили нас переночевать.

– Переночевала?

– Да.

– Тогды ступай прочь… Нечего тут.

– А можно с вами остаться?

– Со мной? Зачем?

– Вы больны. Я на перевозе помогу.

Лодочник хотел что-то сказать, но снова закашлялся и, закутавшись в дырявое одеяло, повалился на лежанку. Женька тем временем еще раз перебрала имеющееся в лачуге барахло и нашла там женскую залатанную накидку. Возможно, у лодочника когда-то была жена. В верхнем крае накидки девушка проковыряла ножом дырки, просунула туда веревку, которую тоже обнаружила на чердаке, и заменила накидкой старую вонючую юбку. Веревка поддерживала накидку на талии вместо пояса. Под накидку Женька надела широкие штаны, найденные в том же барахле, тканевым жгутом прикрутила к правой ноге нож и только после этого вернулась в лодку.

За два часа фехтовальщица перевезла еще пять человек, потом сходила к лавкам и купила еды – несколько лепешек и бутыль чистой воды. Завтраком она поделилась с лодочником. Тот молча сжевал лепешки и снова погрузился в болезненную дрему. Женька вернулась в лодку и продолжила работу.

К вечеру вдруг появился Жан-Жак. Он принес краденные калачи, посмеялся новой деятельности «доброй госпожи» и спросил:

– Так и будешь здеся перебиваться, маркиза?

– Буду пока.

– Хочешь, до наших сведу?

– А что мне у вас делать?

– А что Герцог назначит. Можа кошели срезать, а можа и в налет пошлет. То, что Марени продырявила, ему понравится.

– Нет, такой жизни мне не надо.

– А какой надо?

– Мирной.

– Ха! Мирной? Тебе? Разве ж у тех, кто с ножичком ходит, мирная жизня бывает?

Жан-Жак ушел, а фехтовальщица осталась у лодочника. Заработав к вечеру еще немного денег, она снова купила еды и два полена. Ночью удалось немного прогреть каморку. Чтобы тепло держалось дольше, девушка законопатила щели особо ветхим тряпьем, плотно прикрыла двери и окна. Спала она рядом с очагом, а проснулась, когда стала подмерзать. К этому времени уже рассвело, и фехтовальщица снова вернулась к работе, чтобы разогреть себя движением.

Так она прожила у лодочника целую неделю, кое-как перебиваясь сама и поддерживая жизнь больного хозяина. Однако тот не спешил с благодарностью, – в один из дней он встал и велел девушке убираться.

– Это моя лодка, я не собираюсь тебя кормить.

– Меня? Да это я вас кормлю уже неделю, сударь!

– Знаю я! Дом у меня отнять хочешь! Ждешь, когда кончусь? Иди, откуда пришла мошенница, а то стражника позову!

Фехтовальщица вышла из домика лодочника и огляделась кругом, не зная, в какую сторону податься. «Может быть, все-таки попросить помощи у Франсуаз? Или набраться наглости и найти де Белара?.. Нет, так не годится. Зачем прибавлять ему забот? Да и неужели я ничего не могу сделать сама? Я же вот смогла работать на перевозе. Да, верно! Хватит воевать! Надо попробовать добыть средства мирным способом и без чужой помощи».

Приняв такое решение, Женька направилась искать новую дорогу к мирному финалу. Она шла по улице решительно, уверенная в своей силе и будущем успехе. В азарте своих светлых намерений фехтовальщица даже перестала ощущать нож, который продолжал оставаться прикрученным к ее правому бедру.

Женька направилась к рынку, где можно было узнать о работе. Там она остановилась у перовой же жаровни и купила на последние деньги толстый блин из тех, что выпекал хозяин этой уличной печки. На девушку с любопытством взглянула закутанная в большой платок немолодая женщина с чертами, вышедшей на покой, ведьмы. Она грела у жаровни руки и с прищуром посматривала кругом.

– Здравствуй, цветочек, – улыбнулась женщина. – Откуда будешь?

– Из деревни.

– Э-э, врешь, милая. Взгляд твой не селянки будет, и подбородок держишь неумеренно. Верно из разоренных? С юга?

– С юга.

– Сирота?

– Сирота.

– Сгинешь ты здесь.

– Посмотрим еще.

– Пошли ко мне, в дело возьму.

– В какое?

– Известно, в какое. Мне ладные девушки нужны. Мамаша Кошон я из «Красного чулка». Может, слыхала?

– Слыхала.

Женька захохотала, отчего мамаша Кошон, точно слепая сова, захлопала круглыми глазами.

– Чего скалишься? Аль минуешь, думаешь? – скривив губы в усмешке, спросила она. – Ты гордыню-то свою благородную спрячь подале! Ныне в продажу все идет, только не это!

– Я с тобой не пойду.

– Дурочка! Ты посмотри на себе! Да мы с тобой всех столичных кавалеров разорим! Деревенские девки дешево идут! Навару с них никакого. Богатые гости скучают и что поинтересней спрашивают. Ты не думай, что обману, я тетка добрая. Покрутишься годик-два, прибыль сделаешь, так я тебя еще и замуж пристрою. Торопись, пока все при тебе! Скажи, Юбер? – обратилась к хозяину жаровни Кошон.