Татьяна Смородина - Фехтовальщица

– И вы пришли за это выпить?

– Я… мы… нет, мы пьем за ваш побег, сударыня, – тем же шепотом отвечал де Панд, и лицо его волновалось при этом, как море, по которому только что промчался прогулочный катер.

– Кто «мы»?

– Де Стокье, де Блюм и де Бра… А вы что здесь делаете?.. Этот наряд… чепец…

– А вы не догадываетесь, Ипполит?

– А, да-да, я понял!.. Я чертовски рад, что вы здоровы, сударыня!

Де Панд в восторге пожал Женьке руки, а она в ответ крепко обняла его за плечи. Из дверей выглянула остренькая мордочка Лизи. Она улыбнулась, подмигнула фехтовальщице и снова убежала на зов какого-то посетителя. Де Панд слегка смутился, но довольная улыбка продолжала невольно растекаться по его лицу, как поплывшее на жаре, мороженное.

– В Лувре было много шума из-за меня? – спросила девушка.

– Все до сих пор только об этом и говорят, сударыня! Привезти королю бумагу о собственном побеге! Памфлетисты просто захлебываются от восторга!

– Меня ищут?

– Еще бы! Король даже вернул для этого Марени.

– Марени?

– Да. Говорят, отменная ищейка, сударыня! Одно время он переусердствовал в сыске и был отправлен офицером в Фор-Крузе. Там он чуть не взял пособников де Монжа в доме его любовницы. Может, слыхали?

– Слыхала.

– Я бы советовал вам укрыться понадежнее, сударыня.

– Да, я скоро переберусь на другую квартиру.

– Свяжитесь с де Сандом, он поможет вам.

– У него школа, сын…

– Что с того? Все знают, что он влюблен в вас.

– Но я замужем, Ипполит.

– Ну, это вы бросьте! Что за муж – маркиз де Шале? Уехал куда-то, а его семья ни разу за вас не похлопотала!

– Нет-нет, я не могу трогать де Санда, я все разрушу… Не говорите ему, что я здесь и вообще помалкивайте…

Во двор выглянула Шарлотта и сказала де Панду, что его ищут друзья. Он еще раз крепко пожал фехтовальщице руки, обнял и ушел в трапезную. Женька не стала больше возвращаться на кухню и поднялась в комнату. Она понимала, что положение ее в «Божьей птичке» крайне неустойчивое, но ей пока не оставалось ничего другого, как ждать решения вопроса по новой квартире. «А там… там придумаю еще что-нибудь».

Ночью фехтовальщице приснилась та же странная комната, которую она уже видела однажды, – мерцающая стена, радужный свет… Только теперь перед стеной стоял широкий серебристый пульт, а за пультом сидел Этьен Саваль. Он обернулся. Девушка подошла ближе и положила руку ему плечо.

– Что ты делаешь, Этьен?

– Составляю тебе программу на завтра.

– А профессор? Он что же, вышел из игры?

– Нет, он просто вышел. Приехал комиссар полиции. Ты разве не знаешь, что тебя ищут.

– Знаю. Это профессор устроил мне побег?

– Нет. Мы сами не верили, что он когда-нибудь состоится. Твоя мышеловка была захлопнута слишком плотно. Профессор даже пожалел об этом, но все развернулось на сто восемьдесят градусов, когда к тебе пришел этот Ренуар… Лихо, ей богу? А де Брук?.. Я просто потешался! Почему ты не прикончила эту гадюку?

– Еще прикончит, – сказал кто-то. – Это только начало. Ведь так, Женечка?

Женька обернулась. Профессор Монрей величиной с двухэтажный дом стоял позади и тянул к ней руку. Она постаралась уклониться, но он взял фехтовальщицу, словно куклу и начал поднимать вверх… И это уже не был сон, – какая-то грубая сила извне вдруг властно посадила девушку на кровати и стала яростным полушепотом излагать свои претензии:

– Какого черта?! – сверкнули знакомые зеленые глаза.

– Отпусти! У меня будет синяк! – рванулась из рук де Санда фехтовальщица.

– Синяк? Это у меня от вас уже давно опухоль в мозгу, господин де Жано! Почему я ничего не знаю, а?

– Кто тебе сказал, что я здесь? Шарлотта?

– Де Панд.

– Предатель!

– Он не предатель, он беспокоится за тебя!

Даниэль прижал девушку к своей груди и стал целовать ей лицо, шею и плечи, открытые в сорочке. Она слабо отбивалась.

– Собирайся, поехали ко мне! – велел он, но Женька оттолкнула от себя его руки.

– Ты с ума сошел! – воскликнула она. – Мне нельзя к тебе! Там меня найдут! Ты видел сумму? Как ты приехал? Они, наверное, уже выследили тебя!

– Не выследили! Я не такой дурак, и выехал задней калиткой. Потом еще полчаса мотался по городу. Вставай! Давай поговорим!

– Погоди, дай мне хотя бы посидеть на стульчаке.

Через несколько минут Женька была готова к разговору и первым делом рассказала Даниэлю историю своего пребывания в Бастилии. Де Санд посуровел лицом, снова обнял ее и сказал:

– Ничего, все еще можно поправить.

– Как?

– Давай махнем в Италию. Я открою там класс, сначала небольшой, потом расширюсь. Мне нечего цепляться за место при короле! Я, где хочешь, встану на ноги!

– Что я буду делать в Италии?

– Будешь жить со мной. Можешь помогать мне вести уроки.

– Мне и там не позволят носить мужскую одежду, Даниэль.

– Носи женскую. Тебе она идет не меньше.

– Но я замужем. Ты разве забыл?

– Для меня это не имеет значения.

– А для меня имеет.

– У тебя все равно нет другого выхода, сейчас только я могу помочь тебе.

Фехтовальщица высвободилась из объятия де Санда и сжала губы. Она понимала, что позиция ее была невыгодной, и Даниэль спешил воспользоваться этим. Он явился к ней хозяином положения, считая, наконец, вправе распорядиться ее судьбой по своему усмотрению, как когда-то распоряжался судьбами Жули, Ажель и сына. Так думала Женька, и эта мысль сильно заслоняло в ее глазах ту, другую сторону его решительного стремления увезти свою ученицу с собой, которая понуждала его бросить все и начать новую жизнь практически с нуля.

– Я сама могу заработать на жизнь, – хмуро сказала фехтовальщица.

Даниэль расхохотался.

– Где? Здесь, на кухне или, может быть, у мамаши Кошон в «Красном чулке»? Очнись, Жанна! Для тех, кто держал в руках оружие, мирная жизнь заказана!

– Неправда! Я смогу! Вот увидишь!

– Ну и славно! Для начала переберешься на другую квартиру, а через недельку-другую я все слажу, и мы уедем в Италию!

Де Санд не стал больше слушать возражений и, коротко переговорив о своем намерении с Шарлоттой, ушел готовиться к переменам. Узнав о состоявшемся разговоре, Шарлотта была искренне рада.

– Ну вот, теперь вы устроитесь, госпожа, – сказала она. – Господин де Санд – это хороший выход.

– А ребенок, Шарлотта?

– Так скажете, что это его ребенок. Когда срок маленький, это не трудно.

– Но я не была с ним.

– Так будьте. Это даже лучше, чем с вашим мужем!

– Чем лучше?

– Надежнее.

Женька понимала, что Шарлотта была права. «Может быть так и сделать? Это, в самом деле, выход, только… Ладно, переберусь на другую квартиру, подумаю, а сейчас… что там Этьен говорил мне про какую-то программу?» Женька вынула из-под подушки нож Ренуара и тряпкой, свернутой жгутом, привязала сбоку его под коленом. Она ограничила свое перемещение кухней и комнатой, но чувствовала, что границы эти весьма иллюзорны. События, случившиеся ближе к вечеру, подтвердили ее ощущения.