Татьяна Смородина - Фехтовальщица

Женька прошла на кухню, над реконструкцией которой когда-то занималась вместе с де Бонком и Матье. Повар сначала хотел усадить ее в уголке на табурет, но она попросила дать какую-нибудь работу. Он подал ей корзинку с капустой, которую надо было нашинковать для рагу, но для начала показал, как это делается. На его раскрасневшемся лице при этом отражалось такое напряжение, что Женька решила немедленно подкрепить свои позиции, пока внутренние потоки сомнений в его доброй душе не снесли наскоро построенную там плотину благих намерений.

– Вы не думайте, – сказала девушка, – как только смогу, я заплачу вам за вашу помощь, Матье.

– Ах, подумайте лучше о себе, сударыня! Вам быстрей нужно укрыться в более надежное место. С тех пор, как мы с вашей помощью встали на ноги, здесь бывает много разного народа. Как бы кто не узнал вас.

– Вы забыли, что ко мне нужно обращаться на «ты».

– Это при посторонних, Северине и его сестре Лизи.

– Как вы думаете, они ничего не пронюхают?

– Северин дальше своего носа не суется, а у Лизи – птичья головка. На ее скудный ум никогда не придет, что у меня на кухне работает супруга фаворита короля, да еще только вчера сбежавшая из Бастилии.

Повар постарался усмехнуться, но усмешка получилась несколько скривленной, словно у человека, перенесшего приступ инсульта.

Днем посетителей в «Божьей птичке» было немного, поэтому на кухне, кроме Матье и Ксавье часто крутилась эта самая Лизи. С Женькой она не церемонилась, считала своей и без конца расспрашивала новую товарку про ее прошлую жизнь. Фехтовальщица еле успевала сочинять что-то на ходу, пока ей не помог Матье и не выгнал назойливую разносчицу в зал. Сам он сначала чуть ли не кланялся, прося маркизу де Шале сделать что-нибудь по кухне, но вскоре освоился и стал даже покрикивать, если она не на то место складывала ложки или неправильно резала овощи.

– Мельче, мельче, сударыня. Я говорю, мельче шинкуй, Жанин! Возьми другой нож. А куда вы … ты поставила горшок для запекания?.. Его нужно ставить сюда! Как плохо, когда нарушается порядок!

Ксавье, в отличие от Матье, вел себя с девушкой запросто, как с сестрой, и только смеялся, наблюдая, как маркиза де Шале пытается не плакать, шинкуя упругие головки лука. Хрустевшая под точеным лезвием сочная плоть вызывала не лучшие воспоминания, а от запаха мяса в миске снова начинало подташнивать, но фехтовальщица крепилась, упорно заставляя себя найти ножу в своих руках более мирное применение.

Матье заметил ее состояние, проворчал, что кухня – не лучшее место для беременной женщины, и через вторую дверь отправил свою титулованную помощницу проветриться во двор. Это место, закрытое от посторонних взглядов стенами соседних домов и глухой каменной оградой с надежно замкнутой калиткой, было вполне безопасным.

Женька вышла, села на скамейку у сарая и стала смотреть, как Северин колет дрова. «Ребенок… беременна…» Ей казалось, что эти слова относятся не к ней. Она не понимала, рада она или обескуражена, что делать теперь с тем, что появилось внутри нее, и как направить финал своего сюжета к победе.

«Вот почему профессор дал мне возможность бежать из Бастилии… Он знал… Нужно ждать Генриха… Или не нужно? Почему он уехал и не помог мне?.. Он уехал, и этим все сказано. Предатель!.. Нужно искать другого человека, выйти за него замуж и тоже уехать куда-нибудь. Да, это будет похоже на мирный финал, но… как теперь быть с фехтованием?»

– Жанин! Жанин! – крикнул вдруг Ксавье и махнул ей рукой.

– Что? – насторожилась девушка.

– Там стражники.

– За мной?

– Не, они наклеили какую-то бумагу у дверей.

Женька побежала за мальчиком. На стене рядом с дверями висел большой лист, возвещавший о побеге маркизы де Шале, в девичестве Жанны де Бежар, где стояли наградные в сумме десяти тысяч пистолей тому, кто ее обнаружит, и указывались приметы: темные короткие волосы, владение шпагой и возможное ношение мужской одежды.

Собравшиеся у крыльца прохожие из тех, кто пограмотней, бурно обсуждали его содержание.

– Ишь ты! Денежки-то немалые!

– Видать здорово она там насолила.

– А чего сделала-то? Мужа что ль отравила?

– Говорят, пристукнула кого-то.

– Да не кого-то, а герцога де Невера!

– Не герцога, а человека его. Хозяин мой так говорил, господин де Брюс. Сбегла она вчера из Бастилии. Пятерых там порезала!

– Врешь, Маржолен!

– Верно говорю! Семерых уложила!

– Так это сатана сама! Из Бастилии вырваться!

Ксавье и Женька весело переглянулись. Из окна высунулся Матье.

– А ну, быстро на кухню, Жанин! Будешь лениться, милая, скажу Шарлотте, она тебя выгонит!

Женька вернулась к своим кухонным занятиям, а Матье шепнул:

– Прошу вас, не выходите на люди, госпожа.

– А вы видели сумму?

– Вот поэтому и говорю, сидите на кухне и мирно режьте колбаски. Скоро придет Шарлотта, и все уладится.

Шарлотта, прочитавшая объявление у дверей своего заведения, тоже немного занервничала.

– Надо велеть Северину содрать эту бумажку.

– Не надо, – возразила Женька. – Никто не подумает, что я могу быть здесь. Ты нашла квартиру?

– Крестная велела подойти завтра.

– Что ты ей рассказала?

– Я рассказала, что вы девушка из знатной семьи, вас соблазнил учитель музыки и теперь вам нужно скрыть от родных свою беременность.

К вечеру в «Божьей птичке» стали собираться более привередливые посетители. Почтенных буржуа и чиновников сменили гуляющие сынки новых дворян и аристократы, ищущие приключений. Показную роскошь их дорогих костюмов разбавляли плащи мушкетеров и офицерские камзолы королевских гвардейцев. Зазвучала музыка нанятых на вечер музыкантов.

Женька продолжала находиться на кухне, хотя Шарлотта не раз предлагала ей спрятаться у нее в комнате.

– Там скучно, – ответила фехтовальщица, накладывая в миску порцию рагу.

– А здесь опасно. Мало ли какой солдат придумает заглянуть на кухню, чтобы найти себе подружку. Там ведь ваши пришли.

– Какие «ваши»?

– Из фехтовальной школы.

Не успела Шарлотта договорить, как в проеме, ведущем в трапезную, возникла крупная фигура в мушкетерском плаще и недовольно рявкнула:

– Матье, негодник, что за вино у вас сегодня? Оно не достойно того события, которое мы пришли праздновать, и если сейчас… – мушкетер запнулся и уставился на фехтовальщицу, которая, в свою очередь, тоже застыла с ложкой в руке, – … если сейчас… я… мы…э-э… м-м… – увяз в неопределенных звуках солдат короля.

Женька бросила ложку, дала знак Шарлотте не беспокоиться и, схватив мушкетера за рукав, вытащила его на двор.

– Вы уже в роте де Монтале, Ипполит? – спросила она шепотом.

– Да, сударыня… Позавчера всех зачислили.