Татьяна Смородина - Фехтовальщица

Подвластная, как и все живое, силам природы, фехтовальщица настойчиво тянулась к свету, пробивая те завалы, куда ее заносило ветром обстоятельств, – она чувствовала, что может прорасти даже на скалах, но забывала лишь о том, что трудная почва рождает карликовые деревья.

Хотя де Брук в течение дня не появился, девушка хорошо понимала, что он ей не спустит. Оставалось лишь гадать, какой может быть его месть.

К вечеру пошел дождь. Его шум убаюкивал, и Женька стала засыпать, но вскоре некрепкий еще сон был нарушен звуком, услышать который в это время суток она не ожидала. Лязгнул дверной замок, кто-то тихо вошел и закрыл дверь на ключ. Девушка тут же резко села и попыталась понять по силуэту, кто это такой.

– Это вы, де Брук? – спросила она, положив руку на корсаж, за которым хранились ножницы.

– Это Ренуар, госпожа, охранник, – с каким-то странным волнением в голосе откликнулся солдат.

– Ты один?

– С Жанкером. Он ждет за дверью.

– Зачем ты здесь?

– По приказу господина де Брука.

– Он хочет, чтобы ты… убил меня?

– Нет, госпожа. Он хочет, чтобы я нанес вам оскорбление.

– Оскорбление?

– Да. Я должен совершить насилие.

– И ты… ты сделаешь это?

– Мне хорошо заплачено.

– Зачем же ты говоришь об этом?

– Чтобы вы смирились, госпожа. Если вы будете противиться, я могу покалечить вас. Мне жаль портить вам тело. Прошу вас именем Бога, смиритесь, госпожа.

Темный силуэт приблизился.

– Именем Бога?! – воскликнула фехтовальщица и вскочила. – Пошел прочь, скотина!

Она оттолкнула Ренуара ногой.

– Сучья дочь! – воскликнул он. – Говорил же, смирись!

Солдат снова подскочил к фехтовальщице. Она выхватила из-за корсажа ножницы и, чутьем ночного хищника угадав направление в темноте, одним стремительным движением ткнула их под нависший над ней подбородок… Она ударила еще и еще раз… Солдат захрипел сильней, потом ослаб и, шурша одеждой, словно хлопающая крыльями раненая куропатка, сполз на каменный пол…

Фехтовальщица застыла, слушая это страшное затухающее движение и невнятные горловые звуки, доносившиеся снизу. Когда стало тихо, единственным шумом, мешающим сосредоточиться, были удары ее собственного сердца, которые, казалось, слышит сейчас вместе с ней вся Бастилия.

Не переставая держать ножницы в руке, девушка бесшумно подкралась к двери, послушала, потом повернула ключ и выглянула в коридор. Жанкера не было, но у стены стоял горящий ночник. Возможно, солдат вышел по нужде или его позвал кто-то. Недолго думая, фехтовальщица схватила ночник, вернулась в камеру и снова заперла дверь на ключ. В камере уже при свете она быстро осмотрела мертвого Ренуара. Кровь, стекавшая из его распоротого горла, запачкала воротник… «Это плохо… это заметят… воротник не буду надевать», – решила девушка и стала стягивать с себя тесный лиф, разрезая его ножницами и бросая на пол, словно сдирала со стен старые обои – шнуровка находилась на спине, и она не могла снять верх платья иначе. Гораздо дольше пришлось повозиться, раздевая Ренуара. Тело было тяжелым, а одежду надо было снимать аккуратно. От нее зависел сейчас весь исход этого, спонтанно возникшего, дерзкого замысла.

Костюм был довольно велик, но Женька не растерялась и подвязала штаны полосой ткани, оторванной от нижней юбки, потом надела куртку, колет и сильно стянула в талии ремнем. Из оружия фехтовальщица взяла только боевой кинжал, отложив в сторону пистолеты, от которых могло быть много возни и шума.

Вдруг в коридоре послышались шаги, и в дверь стукнули.

– Эй, Ренуар, это ты взял ночник?

Фехтовальщица задула свечу в фонаре, освободила кинжал от ножен, подошла к дверям и решительно повернула ключ. Движения ее при этом были точны и грациозны как у охотящейся кошки. Ни одной лишней эмоции и мысли не смутило ее холодной сосредоточенности. Жгучее до боли желание выбраться на свободу властно диктовало ей сделать это немедленно и любой ценой.

Как она и предполагала, Жанкер не сразу узнал ее под одеждой своего напарника, а когда в полусонных глазах забрезжила слабая догадка, то последнее, что мелькнуло перед гаснущим в них светом – это сверкающая полоса стального лезвия, молниеносно скользнувшая под подбородком. Женька решила, что удар в грудь может быть не точным, а в живот – даст солдату возможность крикнуть, – ей не нужен был шум, он мог погубить ее.

Жанкер не крикнул. Глухо брякнув оружием, он свалился на пол. Кровь снова полилась на воротник, но надобности в костюме второго стражника не было, поэтому быстро обтерев лезвие о край его штанины, фехтовальщица затащила тело в камеру, закрыла дверь на ключ и быстро направилась к лестнице, ведущей на первые этажи. Она смутно представляла себе, где находится выход, и возложила все надежды на свое, предельно обостренное сейчас чутье, которое и вело ее, как собака-поводырь за собой.

По лестнице девушка спустилась в помещения полуподвала, где жила прислуга. Несмотря на поздний час, там было еще довольно людно. Навстречу попадались женщины, волокущие корзины с грязным бельем, мужчины с дровами или инструментом, шныряющие по поручениям дети…

Женька слегка заволновалась, пытаясь найти выход. Она попадала то в кухни, то в кладовки, то в чьи-то комнаты…

– Эй, солдатик, ты к кому? К Луизе, к Мари? – спросила одна из женщин.

– Я…я к Денизе, – нашлась фехтовальщица. – Она здесь?

– Здесь. А зачем она тебе?

– Ее требует господин де Брук.

– Дениза, тебя к де Бруку!

Дениза появилась мгновенно. В коридорах, на счастье фехтовальщицы стояла полутьма, поэтому потрясенного лица девочки, увидевшей «нового солдата» Бастилии, никто не разглядел. Женька сделала знак не шуметь и вывела ее за собой на лестницу.

– Мне нужно выйти отсюда. Ты поможешь? – спросила она.

Девочка закивала, смешивая в одном этом движении, и испуг, и восторг.

– Как попасть во двор?

На лице девочки возникли сомнения, и она отчаянно замахала руками, пытаясь сказать что-то.

– Что?.. – постаралась понять ее фехтовальщица. – Не можешь вывести?.. Можешь? Что же тогда?.. Там солдаты? Во дворе?.. Нет? А где?.. У ворот?.. Так ведь я тоже в форме. Не пропустят?.. Нужно еще что-то? Что?.. Бумага? Какая?.. Разрешение на выезд?.. Черт!.. Черт!

Поддавшийся было капкан, грозил захлопнуться вновь. В порыве отчаяния девушка схватила Денизу за ворот.

– Где де Брук? У себя?.. Он один?.. Со слугой?.. Впрочем, наплевать! Веди меня к де Бруку, Дениза! Быстрей!

Дениза привела фехтовальщицу к дверям комнаты де Брука, где раньше жил Дервиль, но с ней не пошла, чтобы ее не видели и не обвинили в пособничестве. Женька, хорошо понимая это, велела ей спрятаться за углом и подать знак в случае опасности.