Татьяна Смородина - Фехтовальщица

Время от времени зал пересекали какие-то молчаливые люди, которые тихо, шепнув что-то хозяину, скрывались под лестницей, а потом так же тихо, укрывшись плащами, уходили прочь. На обычных подвыпивших посетителей окраинного кабачка они были похожи мало.

– Кто это? – спросила девушка у де Шале.

– Воры. Сбывают краденое.

– А хозяин знает, что вы знаете это?

– Конечно. Я сам покупаю здесь кое-что по дешевке.

– Вы?..

– Да. Колечко с рубином помните?

– Что?

– Знаете, мне рассказывали, что кольцо никак не снималось с пальца, – как ни в чем не бывало, продолжал фаворит короля, – так некий поножовщик его просто отрубил, неловко, правда, оправу повредил. Хотите, мы еще купим здесь что-нибудь? Или нет! Давайте, я закажу вам поединок?

– Поединок? Какой поединок?

– На ножах. Это вам наверняка понравится! Робен, поди сюда!

К де Шале подскочил парень в повязанном по-пиратски платке. Фаворит короля шепнул ему что-то на ухо и показал один из перстней на своем пальце. Парень глянул на Женьку, потом усмехнулся, кивнул и кликнул одного из своих приятелей.

– Чума, его светлость ставит двадцать пистолей и брюлик за победу! Выйдешь?

– А то! – поднялся с места бородатый детина. – Мне денежка нужна. Вчера Тулузцу проигрался! Сходи, помочись последний раз, Красавчик.

В публике засмеялись и со своей стороны стали подначивать поединщиков. Те, не отягощая поединок длинным вступлением, выхватили ножи и с черными прибаутками начали наступать друг на друга. Середина зала мгновенно опустела. Кабачок, уже давно подогретый винными парами, взорвался новыми криками:

– Бей Робен! Режь его, Чума!

Поединщики дрались весело, словно играли. Их кинжалы сверкали блеском чуть ли не рождественских огней, однако зоркому взгляду уже было видно, как эти праздничные блики сплетают в дымном угаре невесомые сети смерти. «Робен, Робен… – вспоминала фехтовальщица, – да-да, дядька того пацана Жан-Жака, а Чума?… Чума… Да, я бежала от него в ту первую ночь, когда меня выгнал судья. Хорошо, что я в мантилье!».

Робен тем временем сделал ловкое обманное движение, вскочил на стол и, прыгнув на Чуму сверху, воткнул кинжал ему прямо в шею. Тот запрокинул лохматую голову, покачнулся и оба свалились на пол, словно сцепившиеся в схватке медведи. Кабак разом охнул и замолк. Робен поднялся и победно посмотрел кругом. К Чуме подошел хозяин, потрогал, посмотрел…

– Готов, – сказал он и махнул слугам. – В Сену. Да шевелитесь, пока стражники не подоспели! Скрипач, играй! Громче! Громче!

Слуги потащили тело на улицу. Снова запиликала скрипочка, и публика, как ни в чем не бывало, продолжила веселиться.

Робен спрятал нож и подошел к столу де Шале.

– Вы довольны, ваша милость?

– Славно, Робен! Ты, в самом деле, красавчик! Держи!

Фаворит короля отдал Робену кошель и перстень. Парень подмигнул фехтовальщице и, забрав свое вознаграждение, отошел к приятелям.

– Ну как, сударыня, вам понравилось? – спросил безмолвную фехтовальщицу маркиз. – Вижу, что понравилось. Я выйду по нужде, а потом вы расскажите мне про свои впечатления.

Де Шале вышел, а Женька все еще смотрела на то место, где только что лежал заколотый Чума, и не понимала своих чувств. Они, конечно, были на пределе, но до последнего момента она думала, что это шутка.

– Госпожа, потанцуйте со мной, – вдруг предложил кто-то.

Перед девушкой стоял Робен. Он протягивал ей руку, которой только что заколол своего противника и улыбался. Женька, плохо понимая, зачем это делает, подала ему свою, и вышла с парнем на середину зала. Ее словно кто-то подтолкнул туда, где еще дрожали от новой пойманной души белые сети небытия.

Робен обхватил девушку за талию и в такт бойкой мелодии повлек ее по кругу. Руки его были крепки, а глаза сверкали куражом и наглой воровской отвагой, в угоду которой он всегда мог отнять чужой кошелек, жизнь или девку.

– Красавчик, не про тебя штучка! – подзадорил кто-то. – Его милости не понравится.

– Помолчь, Трюфель! Я – вор, и разрешения не спрашиваю!

– Тебе мало моих денег, Робен? – возник за спиной дерзкого вора вернувшийся де Шале.

Фаворит короля долго не думал и немедленно оттащил парня за шиворот. Робен ловко вывернулся и выхватил из-за сапога нож.

– Поберегись, маркиз! Ты здесь не дома!

Генрих рассмеялся.

– Уж не думаешь ли ты испугать меня? Ты, паяц, который продался за несколько пистолей, чтобы повеселить мою даму?

Фаворит короля выхватил шпагу… Робен отскочил, и клинок пронесся над его головой. Парень едва успел присесть, но тут же в резком броске руки с разбойничьим кинжалом пронзил маркизу бедро. Кто-то потянул Женьку за юбку.

– Давай сюда его девку! – заорали пьяные глотки. – Бей их! Бей!

Девушка вырвалась, выхватила стилет и стала яростно размахивать им прямо перед носами напиравших людей.

– А ну, отойди!

– Бей их!

– Стража! Стража!

– К выходу! – крикнул, прокладывая дорогу шпагой, де Шале.

Все смешалось, пьяные посетители уже дрались не только с маркизом, но и друг с другом. Выскочили слуги хозяина с дубинами, ворвалась стража, раздался выстрел, звон разбитого стекла… Робен куда-то исчез…

– Сюда, ваша милость, сюда! – всплеснулась в общей сумятице белая рука Цезаря.

Маркиз и фехтовальщица кое-как протиснулись наружу. Цезарь вместе с лакеями подтолкнул девушку в экипаж и втащил следом хозяина.

– В «Привал странников»! – приказал де Шале, упав на скамью и прижимая рану в бедре рукой.

Светлая ткань его штанов окрасилась багровым, будто он опрокинул на себя стакан с вишневым соком. Цезарь продолжал в панике всплескивать руками.

– Ваша милость! Ваша милость!

– Ты сейчас истечешь кровью, Генрих! – не на шутку занервничала девушка.

Она оторвала от своей нижней юбки кусок ткани и стала заматывать маркизу ногу прямо поверх мокрой штанины, а он, то ли смеялся, то ли стонал, наблюдая за ее усилиями его спасти.

В «Привале странников» де Шале отнесли в Женькин номер и положили на кровать. Девушка тотчас послала Цезаря за лекарем Лабрю, который квартировал в этой гостинице. В ожидании врача она села на край кровати рядом со своим странным спутником и принялась нервно теребить развязавшуюся ленточку на его штанине. Он, превозмогая боль, слегка морщился, но тоже не терял из виду ни ее, ни того, что с ней происходило.

– Что с вами, Жанна? Вас не ранили? – усмехнулся де Шале. – У вас такой вид, будто вы тоже истекаете кровью.

Девушка и сама не понимала, отчего ей больно. Она видела, что рана этого любителя жареной рыбы не особенно опасна, но почему-то, в самом деле, чуть не плакала.

– Да, я, кажется, умираю, – согласилась она.

– Ну-ка, наклонись, я проверю.