Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 4. Встала страна огромная

Хорошо еще, что подробности в большой степени скрывались дымом и пылью, да и обзор через танковые приборы наблюдения был не ахти какой широкий. Но жалеть никого не приходилось: или мы их – или они нас. Уж лучше, пусть они дохлыми кусками падали валяются, чем мы. Не нужно было первыми войну в Европе развязывать.

Поначалу советские танки не стреляли: для них совершенно не наблюдалось стоящих их грозного внимания целей. Снизив скорость, они осторожно ползли вперед, иной раз, скорее из еще мальчишеского желания разрушать, чем для пользы дела, втаптывая широкими гусеницами и так покореженные или совершенно целые, брошенные расчетами, пушки еще глубже в мягкую землю; сминая толстостенными броневыми корпусами догорающие или, на первый взгляд, уцелевшие автомобили; утюжа своим многотонным весом слегка выпуклые укрытые дерном холмики блиндажей, изрядно пугая потрескиванием бревен схоронившихся под ними уцелевших немцев.

Первая полоса германской обороны скоро закончилась. Преодолели ее, можно сказать, фактически без боя. Во всяком случае, без потерь. Впереди, слева от шоссе, лежало небольшое, километра полтора-два в глубину, голое поле, ограниченное сзади продолжающей дымиться рощей. А поле справа тянулось еще дальше, плавно ныряя в лощину и снова поднимаясь пологим, поросшим лесом холмом через несколько километров. Дымящейся роще, похоже, тоже порядком досталось или от непонятных огненных стрел, или от краснозвездных самолетов. По полям беспорядочно улепетывали фигурки в чужой форме и глубоких касках. Кто-то держал в руках оружие, кто-то потерял его или в панике бросил.

Танки, не дожидаясь своей пехоты, ускорились и, переваливаясь на неровностях уже вспаханной под озимые почвы, устремились вдогонку. Вскоре они стали настигать первых запыхавшихся перепуганных беглецов. Командир роты велел экипажам не трогать фашистов, если они будут сдаваться. Но до смерти перепуганные ужасом реактивных снарядов немцы, даже те, кто вовсе не прочь был бы сохранить свои жизни в плену, продолжали, спотыкаясь в рыхлых бороздах, бежать дальше. Метров со ста некоторые наводчики принялись расстреливать самых отставших из спаренных пулеметов в спины. Больше не со зла и не для пользы дела, а, скорее, из охотничьего азарта и усовершенствования навыков стрельбы в движении да по движущимся же целям.

Настигнутые пулями немцы валились на землю, танки все приближались. Вскоре к охоте на вспугнутую «дичь» подключились и механики-водители. Одни давили только тех, кто сам невезуче попадался им на пути, все равно, под хищные гусеницы или под безжалостный удар сходящихся под острым углом лобовых плит. Другие же специально виляли тяжелой машиной по сторонам, норовя передавить как можно больше проклятой, захватившей почти всю Западную Европу, а теперь такой перепуганной и беззащитной, немчуры. Лишь до немногих фашистов вовремя дошло, что убегать от русских гусеничных машин бесполезно – все равно догонят. Они поворачивались навстречу злобно ревущей бронированной смерти и поднимали повыше безоружные руки. Кому-то везло: их, откровенно сдающихся, не трогали; кому-то нет: их или случайно или специально не замечали и мучительно втаптывали, выдавливая как из тюбика жизнь, в податливую польскую землю.

Поверху, натужно гудя в синей вышине, неспешно проползли с советской стороны новые армады самолетов. В этот раз двухмоторных, бомбардировщиков. Разгружались они где-то дальше, за горизонтом, из танков взрывы бомб были не видны, только громыхало вдалеке изрядно. Когда до рощи оставалось с полкилометра, ее задымленная опушка ожила навстречу советской броне частыми огоньками пушечных выстрелов. Пронеслись быстрые трассеры; те, которые попадали в танки, безвредно рикошетили от толстой брони наклонных лбов и приплюснутых башен и рвались уже в воздухе. По команде командиров экипажей, заряжающие заменили заранее вставленные в стволы бронебойные выстрелы на осколочно-фугасные и открыли встречный огонь. Били с ходу, без остановок, снимая с взрывателей колпачки для осколочного действия. Германские 37-мм пушки одна за другой накрывались темными разрывами и выходили из строя.

Третий взвод, наступающий справа от шоссе, выдвинулся уступом вперед и, прекратив стрельбу, резко увеличил скорость. Комья земли так и летели, выбрасываемые назад широкими траками. Когда взвод вышел на уровень лежащей за шоссе рощи, во фланг ему дружно ударили пушки, замаскированные вдоль дороги. Там были те же противотанковые «колотушки», безвредные даже для толстых бортов тридцатьчетверок, но одному танку гусеницу они перебили, частично разворотив и широкий обрезиненный опорный каток. «Разувшаяся» машина поневоле остановилась, слегка развернувшись в сторону рощи, навела башню и спокойно открыла огонь. Ее товарищи, проехав еще немного вперед, тоже остановились, разом повернулись к лесу передом и присоединились к обстрелу. Опушку вдоль шоссе быстро затянуло взметенной землей вперемежку с едким тротиловым дымом.

Увлекшиеся стрельбой по роще, танкисты не заметили, как им во фланг из недалекой, в километре, балки выползли серые вражеские машины прямоугольных очертаний. Десяток «троек» и несколько «двоек». Но их вполне вовремя заметили из наступающей следом за ними соседней роты и предупредили по рации. Хорошее дело радиосвязь. Два не потерявших ход танка крутнулись, разметывая землю, на месте и повернулись скошенными лбами к медленно наползающей на них развернувшейся в боевой порядок вражеской группе; а третий продолжал отстреливать обнаружившие себя в роще огоньками выстрелов позиции противотанкистов.

Первыми, делая короткие остановки, открыли огонь немцы. Высверки угодивших в неподвластную их 50-мм калибру советскую броню снарядов – полетевшие из двух трехдюймовых стволов трассеры в ответ. Думая, что с уменьшением дистанции, они все-таки смогут поразить непробиваемых русских, серые угловатые коробки на узких гусеницах целеустремленно поспешили вперед. То одна, то другая останавливалась для очередного выстрела и снова упрямо ползла, в основном, поближе к собственной гибели. Бронебойно-трассирующие 76,2-мм снаряды, выпущенные из длинноствольных башенных орудий, с легкостью прошивали вертикальную лобовую броню «троек» и рвались внутри, разнося в замкнутом пространстве неживые механизмы и уничтожая совершенно бессильные им противостоять мягкие живые тела.

Часть остановившихся германских панцеров уже дымно пылала, а один взорвался, высоко подкинув футбольным мячиком собственную башню. Из некоторых танков успели выбраться через боковые и верхние люки черные фигурки экипажей, но стрелять по ним из спаренных пулеметов было некогда. Лишь потеряв шесть танков, немцы, наконец, сообразили, что их атака совершенно бесполезна и глупо самоубийственна. Две из оставшихся на ходу «троек» начали медленно пятиться, продолжая бессмысленно огрызаться из пушек; а остальные, более умные, развернулись и понеслись к спасительной балке на полной скорости.