Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 4. Встала страна огромная

– Хорошо, – ответил, обрадовавшись, Матусевич. – Возьмите с собой старшего офицера и того, кто рядом с вами, не знаю, в каком он звании, ну, что вас сюда привел, и подходите ко мне. Остальным стоять на месте.

– Разрешите представиться, – сказал седоусый, вытирая смятым платком пот с раскрасневшегося лица. – Моя фамилия Стрижак. Я, прошу прощения, не военный. Я совершенно мирный почтмейстер. Господин капитан просто попросил меня вам переводить. Я знаю русский язык. Я вообще русин. Не мадьяр.

– Хорошо, господин почтмейстер, – успокаивающе кивнул ему Матусевич. – Раз вы лицо сугубо гражданское, то и отношение к вам будет вполне соответствующее. Не волнуйтесь. Это весь гарнизон вашего города?

– Да… Вернее, честно вам скажу, врать не буду – почти. Часть солдат и два лейтенанта решили вам не сдаваться и ушли. Думаю, они в сторону Будапешта двинулись. Остальные, во главе с их командиром, капитаном Молнаром, пришли сюда сложить оружие.

– И в городе больше вооруженных лиц нет?

– У полицейских оружие. Раздавали еще винтовки гражданским добровольцам, но они их большей частью побросали и разошлись по домам. В нашем городе вы сопротивления не встретите. Так что, можете его спокойно занимать.

– Какая должность этого вашего капитана?

– Начальник городского гарнизона.

– Я хочу с ним пообщаться. Спросите: почему он решил сдаться без боя?

– Господин капитан не видит смысла погибать вверенным ему солдатам и гражданским, если будут бои в городе. А остановить ваши танки, не имея артиллерии, он не в состоянии. И вообще, ему доподлинно известно, что даже противотанковые пушки не берут вашу броню.

– А почему он не отвел свою роту на запад? Не отступил ближе к Будапешту?

– Он получил строгий приказ задержать вас здесь. Ему категорически запретили отступать, не приняв бой. Отступив без боя, он попадет под суд военного трибунала и, вполне вероятно, будет расстрелян. И еще он говорит, что он не трус. Что касается лично его, то он может даже застрелиться, чтобы это доказать. Но он не хочет зря посылать на смерть своих солдат. Считает это бессмысленным и преступным. Королевским войскам Красную Армию не остановить, а у Германии достаточного количества сил для помощи Венгрии сейчас нет.

– Я-асно… – кивнул Матусевич. – Теперь мне все ясно. Переведите ему, что он умный и дальновидный офицер. Трусом я его не считаю. И стреляться ему не нужно. А где оружие его солдат?

– Осталось запертым в школе, где у них была временная казарма. У дверей он оставил часовых. Там же находится и все их армейское имущество.

– Хорошо. Тогда все возвращаемся в вашу школу-казарму. Наши танки – передовой дозор. Следом идут основные силы. Поэтому, советую не баловать. Раз все, кто хотел убежать, уже убежали, к остальным, добровольно сдавшимся, я тоже отнесусь по справедливости. Скажите капитану, пусть также строем возвращает своих солдат в казарму и держит там до подхода наших основных сил. Такое поведение зачтется и ему, и его солдатам. Обещаю. А вы, Стрижак, задержитесь. Переводчик нам пригодится.

Солдаты безропотно развернулись, капитан и несколько офицеров прошли в голову колонны, и та уныло поползла обратно в город.

– Товарищ командир, – высунулся из люка Телевной. – Имею соображение. Подойдите.

– Чего тебе? – тихо спросил Матусевич, подойдя к танку.

– Я слышал, тот, с золотыми пуговицами, почтмейстер?

– Ну. Правильно слышал. И что с того?

– Так у него на почте телеграф должен быть или даже телефон…

– Ну, Витька, молоток! А я и не сообразил поначалу. Значит так, я этих гавриков отослал обратно в казарму. Пока они туда на своих двоих дойдут, мы поспеем быстрее. Едем к почте. Брыкин за нами. Почтмейстера я к нам на броню посажу. Ты будешь торчать в люке и за ним приглядывать. Внутрь танка его заглядывать не подпускай. Нечего ему знать, что у нас экипаж неполный.

– Лады, Саня.

Они въехали в просыпающийся еще не потревоженный войной небольшой ухоженный европейский городок. Аккуратные замощенные улицы, несколькоэтажные кирпичные дома, большие еще прикрытые на ночь ставнями или железными жалюзи витрины магазинов, лавок, парикмахерской и еще чего-то непонятного. Здание почты располагалось рядом с, как пояснил почтмейстер, муниципалитетом; школа, превращенная в казарму, стояла во дворе за углом.

Почта еще не работала. Слишком рано. Поэтому двери открыл своим ключом сам почтмейстер. Он же провел Матусевича в кабинет отсутствующей телефонистки и услужливо спросил, с каким городом требуется установить связь. Непривычные слуху названия городов и поселков, через которые довелось проезжать на танке Матусевичу, у него в голове не задержались. Совершенно. Хоть пальцы ему в двери зажимай. Но в столе у господина Стрижака нашлась карта. И он сам услужливо показал на ней собственный городок под странным для русского уха названием Надьката.

– Смею вам сообщить, – подобострастно добавил он, ткнув пальцем в город южнее, – я вчера связывался по телефону с Цегледом – его уже заняли ваши войска.

– Ну, так соедини меня с ним, – велел Матусевич. – И пусть позовут к телефону кого-нибудь из советских командиров.

После долгого дозванивания, а потом переговоров на венгерском, временами с повышением голоса, почтмейстер протянул нагретую и неприятно увлажненную его вспотевшим большим красным ухом черную эбонитовую трубку танкисту.

– Кто у аппарата? – спросил Матусевич.

– Лейтенант Приходько, – ответили на том конце и в свою очередь поинтересовались: – А вы кто?

– Я представлюсь. Но потом. Вначале я хочу убедиться, с кем именно я разговариваю. В каком городе вы находитесь?

– Вы звоните в Цеглед. Что вы хотите? Мне сказали, что вы офицер-танкист, находитесь в Надькате и у вас срочное донесение. Докладывайте. Я слушаю.

– Вы, товарищ лейтенант, из какой части будете?

– А вы? Не знаю даже кто по званию? Почему я вам должен о себе рассказывать?

– Я из 36-й танковой бригады полковника Персова. Старший сержант, командир экипажа, фамилия моя Черногуз (назвал Матусевич фамилию и звание своего погибшего командира).

– Значит, мы с вами сослуживцы. Я командир стрелкового взвода из этой же бригады. Что вы хотели?

– Капитана Ивлева знаете? Он из ваших.

– Знаю. Во втором батальоне ротой командует.

– Какой формы и цвета у него усы?

– Никакой. Он их вообще не носит. А сам он шатен. Раз уж вы мне не доверяете, то и я вас хочу спросить. Вы-то сами из какого батальона будете? Какой роты? Кто у вас командир?

– Первый батальон. Третья рота. Командир старший лейтенант Романенко.

– Так, так. Романенко. Ладно. И что вы хотите? Где сейчас Романенко? Почему вы не с ним?

– Возможно, Романенко погиб. Точно не знаю. Названия села, где это произошло, я не запомнил. Наша рота стала там на ночевку, выставили караулы, все, как полагается. А среди ночи пальба со всех сторон, взрывы гранат… Мы еле вырвались двумя экипажами.