Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 3. Отложенная война

В Венгрии силы ПВО, конечно, имелись. Были развернуты у границы и у важных объектов, включая столицу, зенитные батареи; на стационарных и полевых аэродромах тесными рядами стояли готовые к взлету истребители. Но венгры, в отличие от румын, прямо сегодняшним утром ответного налета никак не ждали. Немцы считали, а венгры им слепо верили, что мамалыжники сегодня будут озабочены лишь отражением атаки на свое королевство. Ан нет. Не угадали. Моментальный ответный бомбовый удар сразу по нескольким целям вполне вписывался в совместно разработанные в Москве и Бухаресте планы.

И на большинстве направлений бомбы (в основном советского производства) достигли своих целей. Горели и разламывались на куски прямо на аэродромах не успевшие взлететь венгерские самолеты; взметались в воздух склады боеприпасов и узловые железнодорожные станции; пылали, дымя до небес, резервуары и цистерны с горючим; так же, как и под гитлеровскими бомбами во многих городах Европы, рушились старинные жилые кварталы Будапешта и гибли под их обломками мирные жители. Думавшее, что в содружестве с Германией, им предстоит война лишь на чужой территории, как всегда с мыслью: «тю, а нас за что?» – слегка очнулось от розовых иллюзий венгерское правительство Хорти.

Когда утреннее задымленное небо в обеих соседних странах очистилось от израсходовавших боекомплекты и запасы бомб самолетов, начались суматошные взаимные дипломатические телодвижения. Первыми возмутились венгры, возопив о подлых бомбардировках их суверенной территории румынскими самолетами. На вопрос, а почему перед этим через венгерскую границу на румынскую сторону перелетела до отказа начиненная бомбами армада люфтваффе, последовал ответ, что за действия Германии Венгерское королевство ответственности не несет ни малейшей. У Берлина, мол, сами и спрашивайте.

Румыны, указав венграм, что они крупно ошибаются и ответ за прилетевших с их территории немцев, в первую получать будут именно они, все-таки спросили и у германского посла в Бухаресте, чтобы это все значило. Германский посол в ответ разразился гневной тирадой, что и налет это венгерский, а не германский, и вообще проведен он исключительно в воспитательных целях в ответ на недружественные действия румынских войск в Болгарии. На осторожный вопрос, надо ли этот авианалет понимать, как объявление Германией войны Румынии, посол прохмыкал что-то невразумительное и ответил категорическое «нет!».

К полудню во двор германского посольства в Бухаресте, игнорируя слабое противодействие германской охраны, не очень вежливо отодвинутой в сторону более многочисленными румынскими солдатами с винтовками в руках, заехали два автомобиля: крытый грузовик и легковая машина. Из грузовика прямо на заасфальтированный двор не совсем уважительно спустили на брезентовых носилках и разложили в ряд десяток окровавленных и искалеченных трупов в серо-голубых комбинезонах и форме люфтваффе.

Господину послу, в его кабинете, совсем уже грубо вывалили на стол и окровавленные, и неповрежденные документы погибших; их планшеты с проложенными на картах маршрутами и целями. «Если это не война, – спросили сжавшего узкие губы побледневшего не хуже мертвых соотечественников посла, – то, что тогда, по-вашему, война?»

Но посол стоял на своем твердо, что, мол, это всего лишь воспитательный жест за преступные действия румын в Болгарии. Ни о какой войне речь не идет.

Ладно, решили в Москве, так и не добившись от Германии официального объявления войны Румынии, чтобы в эту заваруху с полным правом, исключительно для защиты своего союзника, ввязалась Красная Армия – если боев в воздухе вам мало – добавим на земле.

Не первый раз нарушив всеобщую традицию начинать войну на рассвете, вечером 21 августа румынские части мощным ударом на узком участке атаковали южный фланг венгерской границы, прорвались и, пропустив вперед легкие танки и бронемашины, подкрепленные мотопехотой и регулярной кавалерией, рошиорами, устремились на Запад вдоль венгерско-югославской границы, постепенно перерезая пути снабжения вторгшимся на Балканы венгерским и германским частям. Неужели Берлин и это проглотит?

Тем временем в место образовавшегося на границе разрыва вливались все новые и новые пехотные и танковые части, все больше и больше его раздвигая. На остальном протяжении венгерско-румынской границы все еще стояла напряженная тишина, но с обеих сторон, не таясь, уже подтягивались дополнительные части и соединения.

Уже после полуночи от основной румынской прорвавшейся боевой группы в сопровождении кавалерийского полка отделился батальон «двадцать шестых» и, отклонившись вправо, неожиданным броском атаковал военный аэродром неподалеку от города Сегеда. Причем атаковали его румыны с мало защищенного по отношению к своей границе тыла, обойдя с запада и севера. На венгерском аэродроме тесными рядами, крыло к крылу, базировались в основном немецкие самолеты для работы по Югославии. Здесь и сейчас вполне оправдала себя шутка, возникшая в прошлой реальности в Красной Армии после знаменитого Тацинского рейда танкового корпуса генерал-майора Баданова вовремя Сталинградской битвы: «лучшее средство для борьбы с немецкими самолетами – это гусеницы танков».

Относительно легко смяв венгерские пехотные и зенитные заслоны, не ожидающие с этого направления атаки, 10-тонные устаревшие железные коробки, громко лязгая узкими гусеницами, ревя моторами и беспорядочно паля вперед и в стороны из пушек и пулеметов, освещая себе путь фарами, ворвались на аэродром и пошли крушить все подряд. «Двадцать шестые», конечно, не «тридцать четвертые»: и масса не та, и гусеницы поуже, и ходовая гораздо слабее будет. Но удар даже такого танка сминал и разрывал к такой-то матери низкие корпуса «мессершмиттов» и «Штук», отламывал стойки шасси и опрокидывал под удар следующего танка более солидные размером бомбардировщики. Давить старались хвосты, передние части и крылья, чтобы не взорваться самим на вражеских бомбах в отсеках фюзеляжей, буде такие уже загружены.

После поднявшейся тревоги по всему полю бегали перепуганными зайцами с безумными глазами венгерские и немецкие летчики, солдаты аэродромного обслуживания и венгерской охраны. Кто-то из пилотов, заскочив в кабину, пытался выехать на взлетно-посадочную полосу и подняться в воздух, но, получив с близкого расстояния пулеметную очередь или снаряд, менял траекторию движения и таранил еще неповрежденного собрата, взрываясь вместе с ним. Кто-то, не доехав даже до полосы, сам натыкался на рвущийся наперерез танк и разлетался на куски, поджигая вспыхнувшим бензином и себя, и своего клепанного убийцу. Кто-то просто искал безопасное укрытие в щели или в блиндаже от, как казалось, вездесущего многочисленного врага.