Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 3. Отложенная война

Но все больший избыток свободного времени все равно слегка разъедал душу Алексея Валентиновича. Не то, чтобы его мучила совесть за «даром съедаемый хлеб». Нет. Сделанный благодаря ему крутейший разворот сталинской политики и по отношению к собственному народу, и на внешней арене вполне зримо принес гигантскую пользу Советскому Союзу, как государству, и людям его населяющим. Одних только человеческих судеб, сколько исправлено, да и жизней от смерти в лагерях сохранено. А вполне ощутимый, особенно ему, знающему прошлую реальность, подъем экономики и не только военной? А тяжелейшие неудачи и потери Гитлера в Европе? А затянувшаяся война на западе, дающая СССР так необходимое лишнее время? А новые союзники, с умом перетянутые на советскую сторону из стана врагов?

Конечно, и экономику с энтузиазмом поднимал весь советский народ, ударно трудясь на своих рабочих местах; и мудрые шаги во внешней политике разрабатывались в тихих кабинетах; и тайные операции военной разведки и иностранного отдела НКВД обдумывались и осуществлялись неприметной армией сотрудников. Но закваску-то для этого забросил ведь лично он, Алексей Валентинович Максимов. Без него, без его самоотверженного желания рискнуть собственной жизнью и судьбой, самостоятельно заявившись на Лубянку, ничего бы этого не было. Кстати, и война в этом году 22 июня не началась, и немец сейчас, в ноябре, Москве не угрожает. А сколько к ноябрю 41-го в прошлый раз народу советского уже полегло? Сколько земли уже сдали? Сколько вооружения, боеприпасов и прочих важнейших ресурсов просто не успели вывезти и оставили врагу? Сколько заводов пришлось в спешке за Урал переправлять и на голом месте в неимоверных условиях героически ставить и запускать. А? Это ведь тоже его заслуга, что ничего такого не произошло. Так что же его гложет? Скука? Безделье? Стыд не приносить больше никакой реальной пользы и спокойно доживать в почете, как молодой пенсионер, на всем готовом? Или свобода, ограниченная объектом № 48 надоела? Может, воли хочется?

Так ведь, с другой стороны, не в тюремной камере и не в лагерном бараке живет-поживает, а с молодой красавицей-женой, действительно любимой; во вполне комфортных условиях; со вкусом сыт; удобно и тепло обут-одет; хочешь читать – любую книгу из уже изданных доставят; любые патефонные пластинки; приемник ловит любые радиостанции, хоть из Рио-де-Жанейро; кинотеатр личный. Можно гулять в саду, стрелять из любых пистолетов в оборудованном для этого месте хоть до перегрева ствола (по его просьбе предоставили ему в личное пользование целую коллекцию: и классический маузер с деревянной колодкой, и парабеллум, и относительно новый фашистский вальтер П-38, и массивный американский кольт М1911А1, и английский револьвер веблей-скотт с приятно глазу граненым стволом. А потребует фантазия какой-нибудь финский лахти или японский намбу – можно не сомневаться – доставят и патронами в достатке снабдят.

Имевшая все больше свободного времени Клава (печатать-то стало почти нечего) сперва тоже заскучала и занялась с помощью Афанасия-«на все руки» садом-огородом, но как-то ей, городской жительнице это не пошло, не захватило. Новое занятие для нее предложил Куевда. Она машинистка или погулять вышла? Сотрудник НКВД или кисейная барышня? Допуск к секретным документам имеет? Имеет! Ну так, милости просим. С завтрашнего дня будет ходить на работу по своей прямой специальности в наружное здание.

С падением полезной отдачи от Алексея Валентиновича все больше стал «простаивать» без дела и капитан ГБ Куевда. Какие уж там переговоры были у него со своим руководством, Алексею Валентиновичу не докладывали, но где-то наверху решили, что его ежедневное круглосуточное пребывание на объекте № 48 уже и не обязательно. Почти каждое воскресенье Михаил теперь получал увольнительную и ночевал у себя дома. Раньше о своих личных делах Куевда не рассказывал, а Максимов к нему в душу не лез. Оказался Михаил женатым, подрастали у него две дочки погодки. Когда стало можно, он даже показал Алексею и Клаве их фотографии.

Увидев чужих улыбающихся деток, Клава взгрустнула, вспомнила и о своей женской сути. После недолгих раздумий, ничего не говоря мужу, она единственный раз за всю их семейную жизнь схитрила. По-женски схитрила. Из-за этого в начале декабря 1941 года у всегда отлично себя чувствующей Клавы (даже простуды обходили стороной ее статное здоровое тело) приключилось легкое недомогание – тошнота – пришлось убегать во время завтрака из-за общего стола в ванную комнату. На следующий день – опять. Первой, без всякого доктора, диагноз ей поставила домработница-охранница Татьяна: «Клавдия, так ты ведь в тягости. Еще никогда не залетала? Первый раз, что ли?».

Вызванный для осмотра врач из кремлевской поликлиники беременность подтвердил. К удивлению и беспокойству супругов, вопрос, доложенный Михаилом Куевдой наверх по инстанции, зачем-то, перестраховавшись, довели до Кремля. Переживания развеялись, когда товарищ Сталин лично позвонил по прямому проводу Алексею Валентиновичу и пожелал благополучного пополнения счастливой советской семье. Еще товарищ Сталин от имени партии и правительства вынес благодарность товарищу Максимову за большую помощь в разработке новых типов вооружений и стратегической внешней политики Советского Союза.

– Служу Советскому Союзу! – ответил обрадованный личным звонком Иосифа Виссарионовича и его разрешением Клаве рожать Алексей Валентинович. – Спасибо, товарищ Сталин, что оказали мне доверие.

– Это вам, спасибо, товарищ Максимов. За ваши ценные сведения спасибо. Родина высоко ценит ваш исключительный труд. Кстати, вас еще не обрадовали? Решением Президиума Верховного Совета СССР за самоотверженный вклад в развитие обороноспособности страны вы награждаетесь орденом Красного Знамени. В Кремлевский дворец, на торжественное вручение, сами понимаете, мы вас пригласить не можем. Придется товарищу Куевде выступить в этом случае от имени товарища Калинина.

– Служу Советскому Союзу! – помимо воли обрадовался Алексей Валентинович. Хотя и понимал, что красоваться орденом на кителе он сможет только среди очень узкого круга лиц. – Еще не обрадовали, товарищ Сталин, от вас первого слышу. Спасибо. И насчет вручения я все прекрасно понимаю. А… Раз уж вы позвонили, можно задать вопрос?

– Спрашивайте, товарищ Максимов.

– Дело в том, – неожиданно повел разговор Алексей Валентинович, до этого не говоривший на эту тему ни с Клавой, ни с Куевдой, – что в последнее время у меня работы стало гораздо меньше. В принципе, что я помнил из истории, международной политики, вооружения, изобретений в других областях, просто интересные факты, песни, сюжеты книг и фильмов я уже сообщил. Сейчас, думаю, вам докладывают, я лишь изредка встречаюсь с конструкторами, да иногда диктую рефераты на темы, которые мне задает товарищ Куевда…