Марина Ноймайер - Под знаком Льва [litres]

– Ну ладно, тогда давайте обсудим, что бы мы хотели еще из нее узнать.

Следующие несколько дней мы с Лео бродим по городу в поисках порталов. И пусть мы до сих пор точно не знаем, что именно ищем, Анджело прав в том, что в Риме на каждом шагу встречаются достаточно древние места, окутанные тайной, претендующие на роль порталов. Пока мы бродим по улицам в поисках следов, Анджело решает прочесать монастырские библиотеки и частные коллекции в поисках каких-нибудь свидетельств или документов. Видимо, у него много полезных знакомств среди обеспеченных людей с личными библиотеками, которые позволяют ими пользоваться, потому что он постоянно притаскивает стопки рукописей и документов. Что ж, я только и могу надеяться, что он найдет в них хоть что-то полезное, потому что половина двухнедельного срока, отведенного мне Люцием, уже прошла. По крайней мере, мы не сидим без дела, и я чувствую: мы на верном пути. Хотя иногда и создается впечатление, будто мы стоим на месте, а наслаждение от того, что красная книга меня признала, с каждым днем все меньше. Мы все пытаемся разгадать, что именно означало то послание и как оно может привести нас к порталу.

Тебе открываются врата, где встречаются ветра и эссенции. Там, прямо в центре, начинается космос.

В конце концов, мы все согласились с тем, что это явный указатель, который должен каким-то образом подсказать нам месторасположение портала, когда мы его разгадаем.

Больше всего меня вводит в ступор слово «эссенции», я просто никак не могу понять, каким образом этот термин должен указывать на определенное место. Эссенция – это все-таки нечто нематериальное или концентрат какого-то вещества, кроме того слово стоит во множественном числе, что смущает меня еще больше. Эссенции чего, блин? Уксуса?

С другой стороны, хотя бы с ветрами относительно все понятно, хотя я опять же не понимаю, как это должно привести нас к определенному месту. Ветер все-таки не совсем тот ориентир, который можно четко заметить, шатаясь по городу, он изменчив в зависимости от погоды, а флигелей в Риме нет.

Я также размышляю, стоит ли воспринимать эти подсказки более метафорически, может, имеется в виду не сам ветер, а его воплощение… Например, бог ветра Зефир? Именно поэтому я постоянно ищу символы, которые могли бы хоть каким-то образом соответствовать подсказкам красной книги. До тех пор, пока Анджело не откопает что-то в библиотеках, мне остается только надеяться на нашу удачу, благодаря которой мы, разве что случайно, наткнемся на портал, и поэтому мы день за днем шатаемся по городу, останавливаясь каждые несколько шагов в тревожном ожидании, как очень странные туристы, однако я так до сих пор ни разу не почувствовала ничего особенного, кроме дискомфорта от того, что мы постоянно встаем на пути у прохожих, ловя на себе подозрительные и раздраженные взгляды, когда, например, останавливаемся, в восхищении таращась на развалины.

В отличие от меня Лео, наоборот, все еще преисполнен огненным энтузиазмом: вооружившись списком, который они с Анджело заранее составили, он гоняет меня по городу, как цирковую собачку, час за часом. Мы добросовестно прочесываем все горячие точки, которые уже сто раз проверили и посчитали неподходящими местами для портала. При этом Лео совсем не демотивирует куча ложных зацепок! Однако есть в этом и свои плюсы: я наконец-то получаю возможность в подробностях осмотреть Рим 1500 года.

Только что мы пересекли квартал Сант-Анджело, совершенно меня не заинтересовавший: оживленный и переполненный, заставленный барахолками, ателье и тавернами, выстроившимися рядом с жилыми домами. В одном из магазинов на первом этаже на длинных шестах для сушки висят спагетти, и мне снова приходится тайком вытаскивать телефон, чтобы сделать пару снимков на память. Двумя домами дальше вонь стоит такая, что невозможно дышать, вдобавок к стандартному набору нечистот здесь можно различить тонкие нотки тухлой рыбы. Прижав руку к лицу, я следую за Лео, пока перед нами не появляется церковь, и тут я наконец понимаю, откуда исходит этот невозможный смрад. Здесь, на дикой мозаике из старинных мраморных плит, выложенных в качестве прилавков, расположились торговцы, зазывающие прохожих полакомиться «свежей рыбкой». Свежей, ну да, конечно, учитывая удушающую вонь… Церковная площадь вся сплошь покрыта остатками древних сооружений, сама же церковь у рыбного рынка построена в римских развалинах, полуразрушенный портик служит открытым крыльцом, за которым возвышается вход в храм. Когда я смотрю на это варварское использование древних реликвий, меня посещает очередная тревожная мысль.

– Что, если портал был где-то рядом, но люди просто разобрали его, чтобы сделать из мрамора витрины? – спрашиваю я, наблюдая, как какая-то женщина грубо разделывает скумбрию прямо на великолепной мраморной плите с красными прожилками. Никто из присутствующих, кажется, даже не осознает, на каких бесценных культурных артефактах сейчас валяются хребты и потроха.

Лео решительно качает головой:

– Даже если здание или памятник, которые мы ищем, уничтожены, портал точно должен был остаться на месте. Пойдем!

Он тянет меня дальше по улице, и я благодарна, что мы наконец-то собираемся уйти от этого отвратительного аромата, пусть мне и хотелось бы получше осмотреться на этом оживленном рынке, но, в конце концов, у нас тут не просто романтическая прогулка. Лео ведет меня вдоль по улице, вымощенной еще древнеримскими каменными плитами, отполированными бессчетным количеством подошв и ступней так гладко, что я с трудом пробираюсь вперед. По обеим сторонам дороги возвышаются поваленные колонны, разбитые капители и полуразрушенные останки стен. О, чуть позже археологи будут в восторге от этого места.

Наконец мы останавливаемся перед тремя колоннами, на которых еще уцелел кусочек богато украшенной балки крыши. Лео сверяется со своим списком.

– Это руины храма Аполлона Сосиана, – торжественно провозглашает он. – Этот храм был построен в благодарность за то, что Господь избавил Рим от чумы.

Задумавшись, я замираю перед жалкими останками некогда, безусловно, великолепного храма и пытаюсь почувствовать что-то особенное: знакомое теплое покалывание или пульсацию зодиака.

– Ты что-то чувствуешь? – спрашивает Лео спустя несколько напряженных минут.

– Да, – сухо бормочу я.

– Да?! – От волнения он переходит на итальянский.

– Чувствую, как урчит мой желудок: я умираю с голоду.

Лео разочарованно вздыхает и вычеркивает еще один пункт из списка, однако уже в следующее мгновение снова оживляется и марширует дальше, к еще одному древнему зданию около руин храма, сохранившемуся, кстати, гораздо лучше. Это трехэтажное круглое сооружение с аркадной перегородкой, чем-то напоминающее мне Колизей. Как и в том гигантском амфитеатре, здесь явно живут люди, однако они пошли дальше: вместо того чтобы разбить лагерь в коридорах, они перестроили его в единый огромный жилой комплекс. Заинтригованная, я исследую изгибы сооружения: в открытых аркадах на первом этаже расселись торговцы, а уже на верхних этажах располагаются жилые помещения. Лео подводит меня к прилавку в одном из сводов, где веселый рыжий мужчина продает лепешки, и я захлебываюсь слюнями, когда он подает нам два дымящихся пакета. Устроившись на поваленном столбе, мы наконец-то устраиваем себе перекус.