Александр Афанасьев - Иностранец

— Как думаете — спросил я — если это были шиптари, что им мешало перерезать ей горло и пустить плавать по Дунаю. Зачем было везти через всю страну?

Вопрос был нелегким, признаю. Но Василий справился

— Ну а ты что думаешь?

— Думаю, не все в этом деле чисто. Как часто вы общались с Аней?

— Ну… раз в неделю, раз в две

— Деньги ей давали?

— Пару раз… у нее были

Откуда?

— Я ей машину подарил 7 7 В Сербии водить машину можно с 17 лет

— Какую?

— Мерседес. Маленький

— Вы одобряли ее отношения с Лазарем?

— Да… хороший парень.

— Вы его проверяли? У него проблемы с наркотиками были?

— Нет… хороший парень.

— Как думаете, она ему не изменяла?

Василий пожал плечами

— Не знаю… а зачем?

Да… женщины для нас — загадка. Вроде прохаванные мужики… но простейшие трюки со стороны женщин — ставят в тупик. Мы ведь на самом деле не знаем, зачем женщины изменяют. И думаю, они сами часто не знают.

Но изменяют.

— Вы одобряли ее активность в политике?

Василий улыбнулся

— А то она спрашивала одобрения…

…

— Аня была девочкой… правильной.

— Это в каком смысле?

— В таком. Сейчас ведь молодежь понимаете какая. Вот останови любого, спроси, что он думает о стране?

…

— Ничего он не думает! Это в лучшем случае! Для большинства лучший политик — тот, кто обеспечит безвиз, чтобы выехать в Амстердам и травку там курить!

…

— А Аня не такая! Она не раз задавала вопросы… такие… что не знаешь как и ответить

— Например?

— Ну всякое. Почему, например, в девяностые Слобо не начал террор против НАТОвцев…

Интересно. Подлизывалась — или?

Денег она почти не брала. Это кто интересно поселил в голове семнадцатилетней девчонки мысли о терроре?

Кто-то ведь поселил…

— А когда она вообще начала интересоваться политикой? Год назад? Меньше?

— Ну… поменьше.

То есть, примерно тогда же, когда начались эти странные звонки с левого номера, после которых она пропадала.

— Она снималась на плакат национальных демократов…

— Я знаю…

Я решил сменить тему

— Ее не приглашали в Милан… в Париж?

— Я не знаю.

— А вы были бы за, если бы пригласили? Могли бы помочь?

Василий задумался, потом покачал головой

— Нет.

— Но почему?

— А то вы не знаете, что в этой отрасли делается. Там все через постель…

Ой, ей ей…

— Лучше уж тут. Поближе…

— Вам что-нибудь известно о друзьях Ани? Может, кто-то был ближе других?

— Обычные друзья

В который раз уже убеждаюсь — Аня была скрытной, даже самые близкие люди почти ничего не знали о ней.

— Если она интересовалась политикой, как она относилась к шиптарям, ко всему что происходит в Косово?

— Плохо относилась. Как и все сербы.

— Значит, добром она с шиптарем не пошла бы?

Василий понял, куда я клоню. И молча ждал продолжения

— В этом деле не все чисто.

— Ты хочешь мне сказать, что это были не шиптари?

— В этом деле не все чисто — повторил я — вы меня попросили найти правду, и я ее ищу. И найду. Но если вы уже знаете правду — какой смысл ее искать. Это же так просто — шиптари виноваты.

Василий покачал головой

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Я знаю, что я делаю. Я ищу. Я сыскарь, был таким и остаюсь. Но если вы мне будете говорить, кто виноват — мне делать нечего.

— Я тебя понял

— Вряд ли. Сейчас обвинить шиптарей просто. А если что-то сделать — они сделают в ответ, и так покатится, и всем уже будет плевать, с чего все началось, и никому не нужна будет правда.

— Я сказал, я тебя понял. Иди…

Надеюсь…

Информация к размышлению. Сербский путь часть 6

Начало октября 1912 года. Сербский городок Прокупле на самой границе. Непролазная грязь, свиньи, лежащие в лужах, серые дома. Пасмурно. Усталые пехотные полки пытаются отчистить себя от грязи или, по крайней мере, не слишком запачкаться.

Сербия готовится к решительному наступлению. Ее цель — стратегический порт Драк, или Дуррес, как его сейчас называют — одно из немногих оставшихся владений Османской империи в регионе. Захват порта Драк позволит Сербии начать прямую торговлю со всем миром и больше не зависеть от Австро-Венгрии — таможенная война 1906 года не должна повториться. Для Австро-Венгрии это означает крах попыток сдерживать Сербию, для Германии — провал планов строительства железной дороги Берлин — Багдад.

Два молодых человека, один повыше и посильнее, другой совсем подросток — стучатся в дверь избы, где квартирует майор сербской армии Воислав Танковсич, он же член сербской организации заговорщиков Черная рука. Вышедшему на стук майору они говорят, что хотят вступить в чету. Майор осматривает их — один вполне годится, зато другой… Он спрашивает того другого — как его зовут. Тот отвечает — Гаврило Принцип. Он один из пятерых детей сербского крестьянина, болен туберкулезом и слаб. Он уже пытался вступить в армию в Белграде, но его не взяли, так как он слишком маленького роста и не может нести винтовку и пехотную выкладку. Майор Танкосич думает так же — он говорит ему «Ты не годишься, ты слишком мал и слаб!» и грубо приказывает ему убираться. Молодой человек плачет и кричит — я все равно найду способ послужить Сербии!

Второй молодой человек, Симо Милич, которого взяли — погибнет в 1937 году в подвалах НКВД…

Через несколько дней — сербская армия войдет в порт Драк, но вскоре вынуждена будет убраться оттуда под соединенным давлением всех великих держав за исключением России, которая ничего не сможет сделать. Это унижение — породит в Сербии волну лютой ненависти, а в России — чувство очередного унижения, следующего после аннексии Боснии в 1908 году. Император Николай говорит себе то же что и сербы — никогда больше.

Двадцать месяцев спустя. Сараево. Гаврило Принцип идет по улицам Сараево, направляясь в кондитерскую Джуро Влажнича на улице Кумуруджа. Туда уже пришли Трифко Грабич, Данило Илич. Третьим пришел Неделько Чабринович, он принес яд и оружие. Все они — террористы. Они заказывают три пирога, кофе и занимают столик в зале.

Принцип заходит в кондитерскую. Одет он как все — черный костюм, белая рубашка, он плохо пострижен, бледен и на вид не совсем здоров. Садится за стол. Под столом — они делят между собой пистолеты и ампулы с цианидом, после чего выходят из кафе. От кондитерской до набережной Аппеля метров сто, они выходят на набережную — она украшена, народ размахивает флагами: черно-желтым австрийским и красно-желтым боснийским. Латинский мост дальше по улице, туда идет Принцип. Грабич идет с ним — он займет позицию еще дальше, на Императорском мосту. У моста Кумуруджа остаются Чубрилович и Попович. Остальные — идут в противоположную от него сторону к началу улицы — откуда и должен показаться кортеж…