Александр Афанасьев - Иностранец

Радослав покивал. Я выглянул в коридор.

— Пошли. И тихо.

…

Все это напоминало компьютерную игру — только вот кнопки ресет нету.

Когда под ногу попала пустая бутылка — сто процентов булик, к гадалке не ходи… у меня чуть сердце не остановилось, когда он хрустнул.

— Тут — Радослав показал на дверь.

— Погоди

Я толкнул дверь стволом пистолета.

Никого.

— Заходим.

На полу какие-то бумаги, на стене расписание игр — пятнадцатый год. Тогда все это было еще живо…

— Помоги…

Вместе мы подвинули стол к двери — теперь снаружи не зайдешь.

— Подожди.

Я осмотрел дверь — вот она, ведущая на улицу дверь — была закрыта на совесть. Вскрыть тихо невозможно, ломать — нашумим, да и время потеряем.

Но рядом — окно… и оно заколочено отнюдь не на совесть.

— Сейчас я выломаю вон те доски. Я выйду первым, ты вторым. Не беги, пока я не скажу. И держись у стены…

Черт, кто же за нами охоту то начал? Желающих понятно, хватает — но как они тут оказались? Следили за нами от самого Белграда?

Ладно, с этим потом.

Чтобы не пораниться — ставни я открыл, после чего навалился на доски. Хорошо, что доски сломались… треск, наверное, и в Белграде был слышен. Я выглянул — никого. Тупик, только грязь, дерьмо какое-то и граффити — тут все граффити разрисовано. И — солнышко светит.

Солнышко…

— Давай!

Выбрался и Радослав. Если честно — у меня на него нет сил даже злиться. Дурак он. Как и все молодые. Они не понимают последствий того что они делают. Непуганые они. Вот мы — пуганые, как вороны — а эти… Подкатили к нему в клубе, навешали лапши, потом предложили — давай, толкай наркоту в своем клубе, купишь себе тачилу крутую и вообще будешь в шоколаде. Все телки будут твои. Он и согласился. Даже не подумал о том, что наркомафия может его убить.

Вот сейчас говорят некоторые — это хорошо, что молодое поколение такое непуганое, что над ним не довлеет груз наших ошибок, а порой и преступлений, что они смогут изменить то, что не смогли изменить мы. Но вот смотрю я на Радослава и вижу — ни хрена он не сможет. Нет в нем ничего. Не воспитали его как должно — что-то менять.

Вот выведу его — и что дальше с ним делать? Торговля наркотой — серьезная статья. С другой стороны — у меня давно пионерские костры в ж… отгорели, и я прекрасно понимаю, что если его посадить — он не перевоспитается. Или озлобится и станет профессиональным преступником — а мафия как раз таких вот сразу на прицел берет и перевоспитывает — будь здоров. Или просто сломается…

Тюрьма не место исправления, а школа новых преступлений. Страшно — но так оно и есть. Почти всегда — так.

Он тоже жертва если уж на то пошло. Жертва системы, которую мы создали и общества, в котором мы живем. Он уже выше крыши получил — сломал себе карьеру, посадил пятно на всю жизнь и максимум что ему теперь доступно — мяч во дворе пинать.

А ведь талантливый, говорят, был парень.

— Так, давай. И тихо.

Мы добрались до угла, я выглянул. Тихо, никого. Все явно на стадионе.

Ушли…

Машины нет, машина у Луки, но это ничего страшного. Улицу перейти, скроемся во дворах — ищи ветра в поле. Весь город средь бела дня обыскивать они не будут.

— Так, Радослав — давай. Ты бежишь через улицу вон до того двора. И ждешь меня, понял?

— Эй!

Я обернулся, поднял голову. Чуть ли не над нами — стоял на верху трибун какой-то деятель… я плохо видел его из-за солнца. Видно было только что у него автомат…

…

В полиции — просто так оружие не применишь, и не счесть тех хороших оперов, которые загремели в Нижний Тагил за то, что в недобрый час применили оружие. Первое что рассказал нам наш первый препод по ОРД в совсем еще лохматых годах — как загремел в Нижний Тагил его друг, когда они втроем, ночью, в Парке культуры и отдыха нарвались на восьмерку пьяных хулиганов с дубьем и ножами. Его тогда по башке огрели, а друг — двоих застрелил. И — сел. Времена были андроповские…

Только вот сейчас времена — совсем другие. Лихие времена. Когда не только у бандитов — но и у ментов в ходу поговорка: чужая шейка копейка, а своя — рупь. Это раньше жизнь ценилась, а сейчас если и ценится — то своя, да и то — не очень.

И потому, мгновенно поняв, что у неизвестного ствол — я не стал орать «стой, стрелять буду» или что там полагается орать. А просто вскинул пистолет и нажал на спуск прежде — чем он нажмет на спуск и прошьет нас одной очередью.

Попал — просто не мог не попасть. Бандит рухнул вниз как мешок картошки, автомат ударился об асфальт и отлетел с металлическим звуком. Это был УЗИ, я не взял его — и это видимо было моей ошибкой…

— Бежим!

Выстрелы не могли не слышать, сейчас они тут будут.

Мы выскочили на улицу.

— Беги!

Я обернулся, лицом к трибунам, чтобы прикрыть Радослава, я думал, что они все на стадионе. И просчитался.

Из-за угла вывернула БМВ, застрочил автомат. Я успел развернуться, увидев, что Радослав лежит — а дальше огонь открыли по мне и все что я успел — спрятаться за машиной.

БМВ рванула вперед, меня осыпало битым стеклом от той машины, за которой я укрывался. С колена я начал стрелять по уходящей по улице БМВ, понимая, что, скорее всего, зря…

Дальше по улице — вдруг отрывисто ударил другой автомат. Я увидев Луку — он был в черном бронежилете и бил по БМВ метров с десяти. Машина с убийцами — вильнула и уже неуправляемая врезалась в другую, стоящую у обочины со страшным грохотом…

Пуля ударила совсем рядом, я снова повернулся — на трибунах, сверху был стрелок. Не знаю, кто первый в него попал — я или Лука из автомата. Но он выронил свое оружие и упал назад…

Это стало переломом. Бандиты — они ведь не воины, войны не ведут. Где-то уже были слышны сирены, да и вообще видимо стремно было. Больше никто не рисковал.

Выбравшись из-за машины, за которой я укрывался — я подошел к Радославу. Лучше… в детстве я видел, как машина сбила человека… и лучше бы мне этого было не видеть. Совсем.

Зря я эту профессию себе выбрал. Зря.

Подбежал Лука, у него был не только автомат, но и бронежилет на нем.

— Что?

— Готов. Ты зачем автомат с собой возишь?

Лука как то смутился

— Я же бандами занимаюсь. Наши бандиты по-хорошему не понимают.

— Бандиты везде по-хорошему не понимают. Я твой должник.

Сирены были все ближе…

…

Жестокая перестрелка в Сомборе посреди бела дня попала на ленты всех сербских информационных агентств. Повеяло событиями весны 2000 года — временем перед падением Милошевича, когда шла мафиозная война, и стрельба в городах приобрела совсем уж фронтовой характер.

Нас сначала доставили в местный участок, потом переправили в Белград. В Белграде нас разделили, и я сидел один в запертом кабинете целых пять часом. Потом — открылась дверь, вошел майор Иосиф Савич, который возглавлял опергруппу по делу Ани.