Александр Афанасьев - Иностранец

Есть такая республика, называется Босния и Герцеговина. Бывшая Югославия вообще состоит из трех основных частей. Это те земли, которые ранее входили в состав Австро-Венгрии — Хорватия, Славония и часть Сербии — так называемая «Воеводина», где сербы довольно сильно отличаются от шумадийских сербов. Это собственно Сербия, та часть, которая первой освободилась от турецкого ига и заложила основу государства — включающая и сербов так называемой «военной границы». И это мусульманская часть, которая вообще не вписывалась в каноны. Мусульманская часть — это Босния и Герцеговина и место компактного проживания албанцев — Косово. Эти места отличаются тем, что там идет долгий конфликт между христианством и исламом, усугубленный и имущественным: в начале 20 века все землевладельцы Боснии были мусульмане, а все издольщики, так называемые «кметы» — христиане.

И если ненависть между сербами и хорватами пришлось разжигать искусственно (с чем усташи вполне справились 17 17 Жестокость усташей, которая пугала даже СС — на самом деле имеет объяснение. Усташи не имели твердой социальной опоры даже среди хорватов. В отличие от НСДАП усташам ни разу не удавалось победить на парламентских выборах. Основатели движения усташей до войны находились в эмиграции в Италии и поддерживались фашистским режимом, так как Италия имела виды на побережье. По-итальянски они говорили лучше, чем по-хорватски, и многие считали их предателями. Усташи были хорватскими националистами, которым в мирных условиях не представился шанс сформировать отдельную от сербов хорватскую политическую нацию. Люди их не слушали. И тогда усташи решили устроить такую бойню, которая навсегда останется в памяти и сербов и хорватов, и сделает невозможным их нормальное сосуществование. ) то ненависть к мусульманам родилась за долгие годы ига. И если турки ушли — то мусульмане — остались. Немалая их часть — была такими же сербами, просто принявшими ислам.

И началось…

Первоначально — территорию современной Югославии вообще делили меж собой сербы и хорваты. Ну, македонцы может еще, хотя нет — там шел спор, кто они такие, сербы или болгары. Мусульмане вообще не считались нацией, и в какой-то степени это было правильно. Шел спор, кто они — сербы или хорваты. Причем самим мусульманам слова не давали.

Все это — обернулось тем злополучным выстрелом в Сараево, совершенным чахоточным студентом по имени Гаврило Принцип. Он отчаянно хотел быть полезным для нации, а озлобился, когда его в 1912 году не взяли в четники по причине худосочности и болезненности. Он просто не мог носить винтовку — пистолет же носить сил хватило, и выстрелить тоже. Это злосчастные выстрелы — пришлись в сердце всему человечеству и непоправимо искалечили всю мировую истории. И мало кто вспоминает, например, что других неудавшихся террористов изловили и сдали в полицию сами граждане, а после того как стало известно, что Наследник мертв — местные устроили антисербский погром в Сараево. Они отнюдь не жаждали освобождения.

Потом свою роль сыграла и Вторая мировая — фашисты навербовали из мусульман дивизию СС. Опять-таки — не любят сейчас вспоминать о том, сколько из нее было дезертиров, и что в рядах партизан Тито были те, кто из нее дезертировал, или просто пришел воевать.

Тито… он был масштабной личностью… его сейчас не знают, недооценивают — а это был человек, не уступавший Ленину. При нем страна действительно держалась вместе. Югославия — как бы воплощала идеал простого советского обывателя — вроде и социализм, но и в Европу ездить можно, и товары европейские есть на полках, и иностранцев полно, и торговать можно как угодно. Но страшная правда была в том, что когда нарастают трудности — проще обвинить в них другого, потому что он не той национальности, религии или у него не та форма носа или цвет кожи. Гораздо проще и сказать — вот, мы даем больше, чем получаем, отделимся, и все наше будет. Этакая крысья натура…

И понеслось…

В отличие от сербов и хорватов, конфликт которых начинался с самого низа и был во многом поддержан народом — конфликт в Боснии и Герцеговине начинался сверху, она как бы пала жертвой политики. Республика — была не такой и бедной, тут недавно прошла олимпиада, Сараево привели в порядок, многое построили. Далеко не все местные принимали новый язык ненависти — в конце концов, они не были другими, как албанцы в Косово. Просто в конфликте в Боснии были заинтересованы слишком многие. Сербы. Хорваты, которые были совсем не прочь перенести основной конфликт в сторону от своей территории. Исламские страны, которые после Афганистана искали место для нового джихада. Американцы. Тут происходили удивительные вещи — в хорватских аэропортах приземлялись Боинги из Ирана с оружием, и стражи исламской революции — раскланивались с сотрудниками БНД и ЦРУ. Общая вражда сближает как ничто другое.

Сербы во главе с бывшим врачом Караджичем — сформировали ополчение, куда пришел и отец Ани, Милан — его звали как недоброй памяти князя Милана Обреновича. До войны он был просто фермером. А уже через несколько месяцев — он ловил на прицел первого мирного жителя в Сараево.

А после этого — остаться самим собой было уже невозможно.

Я листал фотографии — и на некоторых из них без труда опознавал отца Ани. Какой смысл был — отстреливать гражданских с сараевских холмов? А никакого. Как не имеет смысла любая гражданская война. Если в начале и есть смысл — то потом он теряется…

Просто убивай — пока тебя не убили. Всё.

Листая дальше, я понял, почему отец Ани не попал в Гаагу и не был никак вообще наказан за Сараево. После Дейтонских соглашений — он переехал в Сербию и присоединился к банде. Участвовал в сейчас уже легендарных разборках двухтысячного года, прямо перед падением Милошевича. Когда новая власть разгромила основные банды — двое из троих криминальных лидеров были просто застрелены спецназом при задержании — он попал на скамью подсудимых и получил одиннадцать лет за бандитизм. Видимо, так он избежал куда более тяжких обвинений — решили, что если он сидит — то и пусть сидит. Он уже наказан.

То есть, отец Ани — бандит.

А я еще ни разу в жизни не видел исправившегося бандита.

И все равно что-то не давало мне покоя. Неужели он поднял руку на дочь? Обычно, бандиты как раз тепло относятся к своим семьям, это то немногое, что соединяет их с обществом.

Я попытался посчитать — и понял, что возможный мотив все же есть. Аня была зачата, когда Милан сидел в тюрьме. Конечно, есть такая вещь как длительные свиданки. Но она могла и не быть его родной дочерью…