Александр Афанасьев - Иностранец

Оставшуюся территорию Югославии — можно было условно поделить на сербскую и хорватскую. Хорваты могли получить Герцеговину или горную Хорватию — местность, откуда к слову родом большая часть хорватских криминальных лидеров. Остальное вполне могла забрать себе Сербия. Никто не нашел доказательств того, что Милошевич сговорился с Туджманом, бывшим генералом милиции, который на посту директора института истории сначала осуждал усташей, а потом сам примкнул к ним. Но никакая другая версия не объясняет того, что произошло потом. Правда, такой сговор — делиться не по существующим границам, а по национальному признаку — был мертвым с самого начала, потому что в составе Хорватии были обширные сербские области, так называемая «военная граница». Что делать с ними с учетом того что Хорватия явно не собиралась отдавать ничего из своей территории, она собиралась только забирать. С событий в Борово село, когда был расстрелян местными четниками отряд хорватской специальной милиции — заканчивается относительно цивилизованный раздел Югославии «по границам» (а именно так ушла Словения) и начинается бойня.

Дальнейшее — стоит ли пересказывать? Милошевич всегда придерживался двойственной позиции. Он и боялся националистов и поддерживал их. Но поддерживая — всегда боялся того, что его назовут «перевертышем» и выгонят вместе с остатками бывших коммунистов, обанкротившихся и проворовавшихся. Потому то он мало что сделал и для Сербской Краины и для Республики Сербской в Боснии. Он боялся настоящих лидеров. И воровал. Словосочетание «Бизнесмены из Пожареваца» стало нарицательным.

Так что ко времени, когда пристала пора воевать по-настоящему, уже за «материковую» Сербию, за Косово — Сербия подошла к этому испытанию уставшей от почти десяти лет войны, дискредитированной перед международным сообществом, изверившейся. Хотя в том что началась война в Косово — вряд ли много сербской вины. Просто в соседней Албании восстал народ и разграбил склады с оружием. Пришедшее к власти правительство должно было отправить куда-то всех вооруженных пассионариев, если оно желало править — и желательно отправить на смерть. И отправили — в соседнее Косово, освобождать братьев — албанцев. Если бы не Косово — в Албании, скорее всего, началась бы гражданская война.

Проиграли и Косово.

Лука никого не привел. Ни полицейских, ни исполнителей мафии, ни службу безопасности. Я замерз, все тело ломило — но, по крайней мере, я теперь почти был уверен в том, что Лука не предатель.

Но оставался вопрос — кто?

Например, кто и как узнал о том, когда прилетит в Белград Иво Хребанович?

Савича явно разыграли в темную — он и понятия не имел, что эта история закончится засадой на шоссе.

И опять — кто?

Кто мог разыграть опытного офицера сербской полиции?

И снова — вопрос, на который как не было ответа, так и нет. Судя по ходу расследования, кто-то сливал информацию. Ответ может быть только один — Лука. Но он прошел все мои проверки. И нет ответа на вопрос — а зачем?

Вообще в этом деле неясного было хоть отбавляй. Что мог знать Хребанович что для того чтобы он не доехал до здания МВД, не успел дать показания — отправили целый отряд профессиональных убийц. Почему на Радослава Илича, который всего то попытался толкать наркотики в своем футбольном клубе — было совершено такое массированное нападение? Даже если он остался должен наркомафии — все равно, такие силы против него не направили бы.

Это разные с убийством Ани истории?

Или все же одна?

Почему и Илича и Хребановича убили именно тогда, когда ими заинтересовались мы?

Купленная СИМка принесла новости. В Центральном затворе обнаружен труп Спиро Леши, предположительно покончившего с собой. Или его таки достали мстители за поруганную честь сербских девушек — а я помню, он должен был содержаться в спецблоке, в одиночке. Или кто-то зачищает концы.

Практически все, кто имел отношение к Аниной смерти — вскорости умерли и умерли насильственной смертью. Пока жив только ее парень, Лазарь. И Зоран Божаич. И — по сути, и всё.

Я выбросил СИМку — у меня есть еще. На общественном транспорте доехал до конечной, и пошел к Дунаю. Надо было подумать. Еще раз все взвесить…

Чего я не вижу?

Итак.

Для Ани мужчиной всей ее короткой и так трагически оборвавшейся жизни — был, конечно, Богдан Жераич. Если все это всплывет, все конечно поделятся на два лагеря. Одни будут говорить, что обнаглевший политик совратил юную семнадцатилетнюю наивную девочку. Другие — что вконец распоясавшаяся шлюшка малолетняя решила устроить себе красивую жизнь за счет богатого папика. Люди вообще — любят судить.

Думаю, ни то ни другое — неверно. Эта связь не продолжалась бы несколько месяцев если бы того не хотели обе стороны. Аня росла без отца — и видимо подсознательно себе искала такого отца. Ей нужен был не Лазарь, ее сверстник — а взрослый мужчина. Она его нашла и вцепилась мертвой хваткой.

С другой стороны — Богдан Жераич был взрослым мужиком, бизнесменом, политиком, кандидатом в президенты страны. Он не мог не понимать здравым умом, что не может позволить себе связь с семнадцатилетней моделью.

Но ведь позволял!

Одной глупостью это не объяснишь.

Если верить тому, что узнали полиция и что рассказал Зоран — Аня пустилась во все тяжкие, ее снял на набережной, на дискотеке Спиро Леши и у них видимо был секс. Спонтанный. Я даже не хочу думать о том, что творят бабы, когда у них сносит крышу. Я сам с этим сталкивался. Иногда так и хочется взять за шкирятник и потыкать носом как щенка напаскудившего — вот, посмотри, что ты дрянь наделала. Но и это бесполезно. Женщины обладают удивительной способностью придумывать оправдания своему поведению и искренне верить в них. Ты не уделял мне достаточно внимания, потому я завела себе любовника. И пофиг, что ты как папа Карло пашешь, чтобы ты и дети были упакованы не хуже других. Ты мне нахамил, поэтому я пошла на улицу и отдалась какому-то мужику. Это тебе будет уроком.

Каким б… уроком?!

Я неплохой психолог, хоть и доморощенный — все, кто в розыске дослужились до полковника неплохие психологи. Я понимал, что Аня была в постоянном стрессе, разрываясь между двумя мужчинами, между тем чего хотела она сама и чего хотели от нее все остальные: общество, Лазарь, даже сам Богдан. Я думаю, она понимала, что из двоих ее любит только Лазарь. И окончательно она сорвалась, наверное, тогда, когда стало известно, что Лазаря вот-вот продадут в европейский клуб первой величины с миллионной зарплатой. Потому что тогда исчезло ее последнее оправдание, почему она предпочитала Богдана — Лазарю. Лазарь был нищим футболистом, а Богдан — взрослым, состоятельным мужчиной. Но теперь Лазарь вот-вот должен был стать богатым и известным футболистом, звездой. И он должен был увезти ее в европейскую столицу, где пробиться сможет уже она. И все были за это и никто против. А она не хотела. Потому что любила другого, хоть и понимала, что он не любит ее.