Сергей Чебаненко - Советский человек на Луне!

Над опустевшим стартовым столом еще клубится серо-белое облако дыма и пара, а в небесной вышине среди облачных островков уже четко начинает прорисовываться белоснежная инверсионная линия стартующей ракеты. Линия все более начинает склоняться в сторону горизонта. Это значит, что ракета успешно продолжает полет, движется к расчетной околоземной орбите. Разносится над казахстанской степью спокойный и уверенный голос оператора:

— Восемьдесят секунд. Полет нормальный. Девяносто секунд. Все бортовые системы работают без замечаний. Сто секунд. Технические параметры ракетно-космического комплекса в пределах нормы.

Примерно на сто пятнадцатой секунде полета, уже где-то на полпути от стартового комплекса к линии горизонта, белоснежная траектория в небе как бы раздваивается — произошло разделение ступеней. Первая ступень, отработавшая положенное ей по программе полета время, отделилась от ракеты — носителя и возвращается к земле. А ракетно-космический комплекс продолжает полет уже с использованием двигательных установок второго ракетного блока. Потом приходит черед включиться в работу и третьей ступени. И вот, наконец, на девятой минуте с момента старта по громкой связи звучит сообщение:

— Ракетно-космический комплекс «Знамя-5» — «Лунник-5» выведен на околоземную орбиту!

Космический полет Алексея Леонтьева и Олега Макарина начался. Советская наука и техника сделали еще один шаг в освоении космического пространства.

…На Байконур они прилетели с Алексеем Леонтьевым и Олегом Макариным в разных самолетах. Если бы — не дай Бог, конечно! — с экипажем Леонтьева что-то случилось во время перелета, сегодня в полет к Луне ушли бы эти двое.

Они точно так же, как Леонтьев и Макарин, «обживали» ракетно-космический комплекс «Знамя-5» — «Лунник-5» на стапеле в монтажно-испытательном зале космодрома за несколько дней до старта. Если бы в экипаже Леонтьева кто-то заболел, в космос послали бы их.

В ночь перед стартом они ехали с Леонтьевым и Макариным на стартовую позицию в одном автобусе. И в монтажно-испытательном комплексе на второй площадке они одели такие же бело-голубые скафандры «Сокол», как и «леонтьевская команда». Вплоть до самого последнего момента перед стартом они были готовы занять рабочие места космонавтов на вершине ракеты.

Дублеры… Владимир Шаталин и Владимир Бугрин.

Собственно о том, что они стали дублерами, а экипаж Леонтьева назван основным для полета на ракетно-космическом комплексе «Знамя-5» — «Лунник-5» мы узнали только позавчера днем, когда состоялось заседание Государственной комиссии. До этого во всех документах фигурировали только две совершенно равноправные пары космонавтов: Леонтьев — Макарин и Шаталин — Бугрин.

Когда ракета «Ленин» оторвалась от стартового стола и скрылась в небесной дали, они вернулись в монтажно-испытательный корпус. Владимир Шаталин и Владимир Бугрин сняли скафандры и на специально оборудованном для доставки на старт наших космонавтов «космическом» автобусе поехали обратно в Ленинск, в гостиницу «Космонавт».

Практически все места в автобусе оказались свободными, и я напросился в «безбилетные» пассажиры у вихрастого, молодцеватого подполковника, отвечающего за переезды космических экипажей по Байконуру. Я уже был сутки на ногах, без сна, устал страшно. Хотелось поскорее добраться до своего номера в гостинице «Центральная», принять душ, перекусить и завалиться спать.

Места в автобусе у Шаталина и Бугрина расположены рядом. Случайно или нет, но сидят они сейчас так, как должны были сидеть в спускаемом аппарате космического корабля «Знамя»: слева в кресле дремлет Володя Бугрин, справа, устремив взгляд в бегущие за окном степные просторы, о чем-то размышляет Владимир Шаталин.

Я решаюсь их потревожить.

— Разрешите присесть? — спрашиваю почти шепотом, остановившись рядом с их креслами и указывая рукой на свободные места напротив за деревянным столиком. Обычно на этот столик медики ставят свою аппаратуру для экспресс-анализа состояния здоровья космонавтов. Сейчас здесь нет ни медиков, ни их аппаратуры — Шаталин и Бугрин остались на Земле, строгий и неусыпный контроль за состоянием их здоровья больше не нужен.

— Садись, Боря, — говорит Шаталин, отрывая свой взгляд от степных просторов за окном автобуса. Володя Бугрин открывает глаза и молча кивает.

С Шаталиным я знаком давно, еще со времен его первого космического рейса. Бугрина знаю меньше, но во время его полета на орбиту тоже писал о нем газетную статью.

— Можно задать пару вопросов? — я устраиваюсь в кресле напротив космонавтов.

— Ага, — Бугрин зевает. — Значит, на повестке дня у нас интервью с дублерами…

— Задавай, — Шаталин пожимает плечами. Он выглядит уставшим и опустошенным.

— Переживаете? — я раскрываю свой рабочий блокнот и беру ручку.

— Радуемся за товарищей, — с наигранной бодростью и легкой издевкой произносит Бугрин. — Готовы приступить к дальнейшей работе по подготовке к предстоящим космическим полетам.

— Прекрати, Володька, — Шаталин слегка толкает его локтем в бок.

— Ладно, — Бугрин вздыхает. — Извини, Борис. Это я в шутку.

— Конечно, переживаем, Боря, — говорит Шаталин. — Переживаем, что не мы полетели на Луну, а Лешка с Олегом.

— А я так и просто им завидую, — признается Бугрин. — Вот честное слово. Завидую. Страшно хочу сейчас оказаться в корабле на их месте. Но чудес не бывает, Боря. Увы… Очень хотелось бы полететь. Но с другой стороны и за ребят радостно! Ведь летят же, черти! Понимаешь? Наши пацаны летят на Луну!

— И дай Бог им успешного полета, — кивает Шаталин. — Чтобы все прошло штатно, без приключений…

— А я, Борис, признаюсь: до позавчерашней госкомиссии был почти уверен, что полетим мы с Владимиром Александровичем, — на лице Бугрина появляется горькая улыбка.

— Это почему же? — осторожно интересуюсь я.

— А вот почему, — с готовностью начинает пояснять Бугрин. — Сколько раз летал в космос Шаталин?

— Дважды, — припоминаю я. — В апреле 1966 года на «Восходе-6» с Георгием Катушевым и в феврале нынешнего года на первом «Знамени».

— Вот, — Бугрин поднимает указательный палец. — Добавь в общую копилку нашего экипажа еще и мой полет на «Союзе-8» с Гришей Нелюбиным и Витей Горбатюком. Итого получается три полета на двоих. А у экипажа Леонтьева? Лешка летал на «Восходе-2» в марте 1965 года, Олег — на четвертом «Союзе» в прошлом году. То есть, имеем два полета на двоих. Чей экипаж имеет больший налет, а?

— Ваш, конечно! — я шутливо поднимаю руки.

— Продолжу изложение статистики, — говорит Бугрин. — Кто первым испытал космический корабль «Знамя» на околоземной орбите? И, кстати, первым из космонавтов стартовал на новой ракете-носителе «Ленин»? Ясно кто — Володька Шаталин. Кто первым состыковался с самым первым «Лунником», когда «семерка» вытащила его в космос? Тоже известно кто — экипаж Нелюбина, Горбатюка и вашего покорного слуги Бугрина. А что в это время делал экипаж Леонтьева? Правильно, он выполнял поставленную еще Владимиром Ильичем Лениным задачу: учиться, учиться и еще раз учиться…