Павел Кольцов - Чем я хуже?

— Да вот, пожалуйста, — слегка насупилась девчоночка и достала свой пропуск. — Я диспетчер в транспортном цехе, Журавская Анастасия Пантелеевна. Не верите, опять позвоните к нам в цех, пускай еще кто-нибудь придет и уже мою личность подтвердит. Пускай вообще (он повысила тонкий голосок) весь наш цех, кто не в разъезде, придет и друг дружку опознавать будет!

— Ты, егоза, успокойся и сбавь обороты. Наша служба бдительности требует! Лучше, как говориться, перебдеть чем с точностью да наоборот. Так-то! Ладно, хватит лясы точить, забирай своего головой ушибленного и брысь с проходной, пока я добрый.

Опознанный «Нефедов» и его сияющая радостью маленькая спасительница быстренько покинули «гостеприимную» проходную.

— Слушай, Анастасия, — назвал девушку услышанным именем Алексей Валентинович. — Ты, во избежание дальнейших недоразумений, не проводишь меня в санчасть?

— Санька, а ты что, взаправду память потерял? Какая я тебе Анастасия? Настя!

— Взаправду потерял, Настя.

— А меня, выходит, помнишь?

— Нет. Не помню.

— А откуда тогда знаешь, что меня Анастасией, а потом и Настей зовут?

— Так ты ведь сама себя так на проходной назвала.

— А! — хихикнула смешливая девчоночка. — Точно! Сама назвала. А то, что ты мне в любви объяснялся и жениться обещал, это ты помнишь?

— А ты уверена, что обещал?

— А то!

— А Клава тогда для меня кто? Я сегодня ночевал с ней вместе. В одной, понимаешь ли, кровати.

— А, это ты про Клавку толстомясую спрашиваешь. Так это она тебя обманула. Воспользовалась тем, что ты память потерял и обманула. Забрала тебя из больницы к себе домой и сразу к себе в койку. Она у нас такая. Хитрая бестия. И на мужиков падкая. Ух!

— Значит, обманула она меня, говоришь?

— Ну, да.

— Значит, я на самом деле тебя люблю?

— Ну, да. Чего мне врать-то?

— А мое свадебное фото с Клавой на стене в ее комнате? Мои вещи у нее в шкафу? Ее соседи? Все подстроено хитрой «толстомясой» разлучницей?

— Да, да, да, — хихикала Настя, — она такая и есть. Хитрая толстомясая разлучница. А ты, Санька, на самом деле, любишь маленьких худеньких блондинок. Таких, как вот я-а-а…

— Хорошо, — придержал ее за худенькое под синим халатом плечико «Санька». Они как раз, срезая дорогу, проходили каким-то заводским закоулком, заваленным ржавыми железяками, кирпичами и разбитыми досками. — Раз, мы, как ты говоришь, любим друг друга, так давай сейчас, прямо здесь и того, этого… Трахнемся.

— Чего? — удивилась Настя.

— Ну, попилимся, совокупимся, потараканимся (вспомнил Чехова), переспим, сольемся в экстазе, полюбимся, совершим половой акт, — пытался подобрать этому действию подходящее довоенному времени и Настиному окружению название Алексей Валентинович.

— А, — округлила мелкие смешливые глазенки Настя, — ты в этом смысле… Не — это только после свадьбы. Я ведь девушка порядочная. Не лахудра тебе какая-нибудь, как твоя Клавка.

— Шутница ты, Настя, порядочная, а не лахудра, — взъерошил ей соломенные волосенки, собранные в скудную косичку Алексей Валентинович. — Веди в санчасть, а то будет, как с обезьянкой, полюбившей на свою голову слона.

— Это как?

— Не знаешь? Это анекдот такой. Пошлый. Для взрослых. Мне его мужики в больнице рассказали.

— Не слышала. Расскажи!

— Маленькая ты еще, такое слушать. И, сама же говорила, — порядочная.

— Ну, Са-ань! — подергала «Саню» за рукав Настя, — ну расскажи-и-и… Все равно ведь не отстану.

— Да, что там рассказывать? Ну, полюбила глупая, вот как ты, и мелкая телом обезьянка слона, такого большого и красивого, как я, и прохода ему не давала. Давай, типа, да давай.

— Что давай?

— Ну, это самое, что ты до свадьбы не хочешь. Слон поначалу отнекивался, отнекивался. Потом ему надоели ее постоянные надоедливые приставания и, скрипя хоботом и бивнями, — согласился. Уж не знаю как, но с трудом он в нее, так сказать, проник . А когда, так сказать, кончил , излил свое семя, настырная влюбленная обезьянка возьми, да и лопни, как передутый воздушный шарик.

— Фу-у-у, Санька! Как тебе только не стыдно мне, порядочной непорочной девушке, такое беспутное непотребство рассказывать?

— А я тебя сразу предупреждал, порядочная ты наша. Сама пристала. Шпингалет с косичкой. Веди, давай!

В медсанчасти завода народа в коридорах не было не то, что в районной поликлинике. В этот раз Алексей Валентинович решил пойти на прием уже не к хирургу, а к терапевту.

— Ладно, Настя, — сказал он перед дверью кабинета, — спасибо, что довела. Дальше я сам, беги в цех.

— Давай лучше, я тебя здесь подожду. А то ты еще дорогу обратно на проходную не найдешь, опять тебя кто-нибудь за шпиона примет.

— Как хочешь, Настя, если подождешь и проводишь, — спасибо.

В кабинете сидела за столом и что-то писала только одна пожилая крупнотелая женщина в белом халате и повязанной косынке. Врач? Медсестра?

— Добрый день, — осторожно, боясь опять нарваться на грубость, поздоровался Алексей Валентинович, — можно?

— Заходи, милок, заходи, — приветливо позвала женщина. — Присаживайся. Что у тебя?

— Да вот, — подал Алексей Валентинович свои бумаги и присел на стул. — Из районной поликлиники меня выгнали, сказали идти в заводскую санчасть. Я только не знаю, мне к вам или к хирургу?

— Сейчас разберемся, милок, разберемся… — терапевт стала внимательно изучать документы. — Так ты шофер у нас? У Палыча работаешь?

— Да.

— В автомобильную аварию попал… Сотрясение мозга… Амнезия… Швы на голове… Из больницы выписали с рекомендацией отдохнуть… Восстановление памяти возможно… Так ты что, Нефедов, действительно ничего не помнишь?

— Я не помню знакомых мне людей и что со мной раньше происходило. События не помню. Но, почему-то, помню общее: слова, разные понятия, арифметику помню, книги. Задачи на сообразительность мне психиатр давал решать. Все решил. А вот жену собственную не узнал. Друга своего, с которым с детства знаком, а теперь вместе работаю — тоже.

— Они тут советуют тебя полностью переэкзаменовать перед допуском к автомобилю. Ты что и ездить совсем разучился?

— Когда после аварии очнулся — кабину своей полуторки оглядывал, как в первый раз. Вот, допустим, рычаг переключения передач вижу, а куда какую передачу втыкать — догадываюсь, но сколько их — не помню.

— Ладно. Погоди. Не знаю даже, что с тобой делать, — врачиха подтянула к себе стоящий на углу стола телефон; отыскала, ведя пальцем сверху вниз по списку, достанному из верхнего ящика стола, нужный номер, и четыре раза прокрутила диск. — Ало! Транспортный? Мне вашего начальника нужно. Палыча. Из санчасти звоню. Что? Ну, так найдите. Я подожду. Скажите: срочно. Насчет его шофера. Нефедова Александра. Хорошо, я не кладу.